— Как одну из экзотических форм обеспечения биологического разнообразия во Вселенной, — кивнула девушка. — А почему это тебя удивляет?
— Н-да… надо будет отцу сказать, что уже даже бобры в курсе, — невесело ухмыльнулся я. — А мы всё шифруемся… да и не только мы.
— А, вон ты о чём, Вань! — дошло и до зазнобы. — Нет, бобры не в курсе. Ты, кстати, сам-то знаешь, кто это?
— Рад бы не знать, да куда от этих тварей деваться! — в сердцах сплюнул я. — У нас всё северное полушарие от них стонет. А за информацию о том му… кхм… чудаке, который их завёз на Гессиону, до сих пор вознаграждение положено!
— Ого! — восхитилась Лерка. — А я и не знала! Но я не о том… ты упустил из виду одну ма-а-аленькую деталь: я, вообще-то, выпускница Святоиакиевского университета! Почти с отличием закончила! И в аспирантуре училась… учусь! Заочно.
— Почти?
— Ну, были там кое-какие тёрки, — потупила взгляд подружка, — но это к делу не относится! Зато относится тот факт, что университет Святого Иакова крупнейший научный центр Протектората Росс. И даже у его аспирантов доступ к базам данных, скажем так, более широкий, чем у многих состоявшихся учёных. С других планет, я имею в виду.
— Хм… допустим, предположим. Так что насчёт совокупности признаков?
— А нет её, Вань! Ты где-нибудь ещё поблизости активную массу стемсилоида видишь? И я не вижу. И лужа…
— Что лужа?
— Не растекается, — пояснила Лерка. — Если бы здесь, на островах, пробудился стемсилоид, это произошло бы во множестве мест одновременно. И не только на островах, если процесс зашёл достаточно далеко. Анализ всех известных случаев, и особенно последнего, который имел место на станции Картахена буквально несколько лет назад, однозначно показывает, что пробудившаяся масса активна, она стремится собраться в единый массив и поглощает любую органику на своём пути. Ты тут что-нибудь похожее видишь?
— Не-а. Но вижу, что верхний слой на луже подсыхает. Кстати, подозрительно быстро.
— А ведь точно!
— И знаешь, на что это похоже? — мотнул я головой в сторону «соплей». Дождался заинтересованного взгляда, и продолжил: — На медузу, выброшенную на берег. Хотя пованивать начинает вовсе не медузой. Вписывается это в клиническую картину?
— Тоже нет. Ещё один зафиксированный случай показывает, что стемсилоид теряет активность в безвоздушной среде. Он окукливается и твердеет. А потом довольно быстро погибает, особенно если ещё и температура отрицательная.
— Фига себе! — восхитился я. — И впрямь у вас в универе база данных богатая! Я, например, об этом не знал.
— А тебе от этого знания ни холодно, ни жарко, — сухо парировала Лерка. — С целой планеты атмосферу не откачаешь. Так что остаётся только термическая обработка.
— Поня-а-а-атно, — протянул я, усаживаясь поудобнее под ближайшей пальмой, благо та торчала буквально в нескольких шагах. Даже «сопли» обходить не пришлось. — Лер, падай рядом, и лови код доступа к планетарному мониторингу.
— Это ещё зачем? — напряглась моя подружка.
— Помогать будешь.
— А конкретней?
— Сидим, отслеживаем доклады. Если это и впрямь стемсилоид, то в ближайшее время пойдут вспышки по всей планете. Вряд ли кто-то поймёт, что происходит, но хай однозначно поднимут.
— А если эта гадость только здесь, на архипелаге? — усомнилась Лерка.
— Тоже неплохо, — пожал я плечами. — Значит, он локальный. И ещё можно успеть с карантином. Нам-то с тобой от этого не легче, но хотя бы Гессиону не потеряем. Послужим, так сказать, на благо клана!
— Я свободный специалист! — огрызнулась девушка, но против плана в общем возражать не стала.
Так мы и проторчали под пальмой добрых полтора часа, думая каждый о своём, пока не появились обещанные батюшкой специалисты, причём в силах тяжких — на здоровенном таком конвертоплане. Эта бандура, кстати, в лагуне поместилась со скрипом. Я даже думал, что придётся «Навагу» убирать в сторонку, но обошлось. Да и дохлый номер, так-то — аккумуляторы в ноль разряжены. И да, появлению летательного аппарата предшествовало некое непонятное для непосвященных сияние в небе, в котором я распознал силовой купол с односторонней проницаемостью. Между прочим, крайне дорогая и дефицитная штука. И, по ней судя, Елагин-старший воспринял угрозу предельно серьёзно.
Ну а потом началась суета: высадившийся десант спецов в скафандрах высшей категории защиты числом десять рыл моментально взял в оборот и нас с Леркой, и бренные останки Лукиньо, и даже его подельников, так и торчавших на злополучной полянке. Что характерно, живых и здоровых, разве что с затёкшими верхними конечностями да синяками от моих звездюлин. Спрашиваете, как именно взяли? Да очень просто — загнали в конвертоплан, развели по изолированным отсекам да приступили к пыткам. Сначала облепили датчиками медсканеров, потом просветили во всех мыслимых диапазонах, начиная с рентгеновского и заканчивая банальным УЗИ, а потом ещё и во все естественные отверстия залезть не постеснялись. Я, если честно, и не представлял, сколько у простого человека образцов для анализа. И слюна для расшифровки генома, по сути, самое простое и безобидное. Но справились буквально за час. А вскоре после этого я нежданно-негаданно оказался координатором спецоперации по противодействию биологической угрозе. Как так? Батюшка велел. Дело секретное? Секретное. Допуск у кого? Правильно, у меня. Я дееспособность пока что сохраняю? Сохраняю. Ну вот и всё. Быть тебе, Ванюша, главным «стрелочником», плюс по совместительству ретранслятором между спецами и руководством, сиречь всё тем же Елагиным-старшим. Вопросы есть? Вопросов нет, приступить к выполнению.
Собственно, я и приступил. Как только выяснилось, что нигде в ближайшей округе не наблюдалось ни малейших признаков стемсилоида. Более того, и в «сопливой» луже таковых не обнаружилось, поскольку «сопли» оказались… культурой человеческих стволовых клеток с геномом Лукиньо. И никаких генетических меток, свойственных главной космической страшилке. Но это как бы и бог с ним. Главное, что выяснили ученые мужи за добрые полчаса танцев с бубнами вокруг мощного полевого анализатора, установленного на конвертоплане, это что ни у меня, ни у Лерки в геноме не содержится даже намёка на последовательности генных цепочек Лукиньо. А ведь если бы тот был источником стемсилоида, то как раз они бы и стали метками, передаваемыми заражённым. Правда, побитые аборигены поначалу внесли сумятицу — у них-то совпадения в геноме обнаружились, причём в значительных количествах. Но сразу же выяснилось, что все они, так сказать, естественные. Просто оба местных приходились Лукиньо «надцатиюродными» племянниками по отцовской линии, о чём и поведали с превеликой готовностью медику-толмачу. Да-да, в бригаде и такой нашёлся — батюшка знал, кого послать мне на помощь. Опять же, ни единой стопроцентно совпадающей последовательности, везде отличия, свойственные как раз родственникам. Заодно разрешился мучивший меня вопрос: как это Лукиньо с ними спутаться умудрился? Оказалось предельно просто — старейшины напрягли присматривать за странным типом, за каким-то лядом прикидывающимся старым пропойцей. Выслушав рассказ Лукиньо, они совершенно справедливо решили, что у какого-то дальнего родича с Исла де Пальма причудливо поехала крыша. Вот те и присматривали. На свою беду. Короче, ситуация разрешилась к всеобщему удовольствию, даже местное руководство заочно получило порцию ништяков в виде проблемы, переложенной на чужие плечи. Плюс главный вывод: не-а, нифига не стемсилоид. И вы просто не представляете, какое облегчение мы все испытали! Все, включая спецов, которым, на первый взгляд, ничего и не грозило — в их-то скафандрах! Справедливости ради надо отметить, что нас с Леркой моментально вырядили в точно такие же. Ну, как только выяснилось, что мы не заражены. На аборигенов же, ясное дело, никто тратиться не стал — дали волшебный пендель, да и отпустили с миром. Только маячки под кожу вживили, дабы потом отыскать, если вдруг понадобятся. Не спецам, мне. Понятно, что показания сняли, но в полевых условиях, да ещё и второпях, немудрено какую-то важную деталь упустить. Медикам-биологам-то что? Убедились, что угрозы нет, и были таковы. А мне ещё выяснять, что за байда. И деда Леркиного искать. Впрочем, одно с другим теснейшим образом взаимосвязано, так что я по этому поводу особо и не грузился. Даже наоборот. Теперь хотя бы от батюшки шифроваться не нужно будет. Да и в закрома рода можно лапу загребущую при случае запустить. Под благовидным предлогом, конечно же.
Ну и ещё одно обстоятельство, окончательно похоронившее теорию со стемсилоидом — полная тишина в планетарной сети. В смысле, обычный информационный шум, но ничего экстраординарного. И не только на специализированных ресурсах, но и вообще. Ладно, первые полтора часа до прибытия «кавалерии», там отсутствие панических «воплей» ещё можно было списать на растерянность свидетелей. Ладно, ещё час с хвостиком на комплексное обследование потенциальных пострадавших, то бишь нас с Леркой да незадачливых «надцатиюродных» племянников. Но ведь и в последующие часы, что ушли у десанта на прочёсывание Исла де Монтанья и ближайших окрестностей, сообщений ни о каких из ряда вон событиях не поступило! Да и отец, самолично позвонивший ближе к вечеру, мои выводы подтвердил, дав добро на отбой биологической угрозы. До того исключительно я его тревожил, пусть и по приятным поводам. Правда, и от расследования меня не освободил, чему я, в принципе, был только рад — в кои-то веки что-то интересное! Это вам не по дипломатическим миссиям шастать. Это настоящее приключение! Опять же, Леркиного деда искать нужно? Нужно. Так что совместим приятное с полезным, как говорится. Но уже завтра, поскольку сегодня не до того. Сегодня ещё кучу материалов изучать, начиная с протоколов допросов побитых аборигенов и заканчивая отчётами спецов, коих тоже (отчётов, в смысле) изрядно. С последними я небезосновательно рассчитывал на помощь Лерки — всё-таки дипломированный биолог, в отличие от меня, махрового гуманитария.