Комендант выдернул нож из мертвого тела, огляделся по сторонам и похолодел. Неподалеку, наблюдая за поединком, расположились на дне не менее десятка краббов. Впереди был крупный воин в доспехах из акульей кожи, расписанных ярко-алыми знаками. Если бы комендант разбирался в этой азбуке, он узнал бы, что перед ним квартирмейстер крабов – хранитель награбленного и сам же первый грабитель в этой банде.
Едва тело мертвого воина осело на дно, как квартирмейстер немедленно двинулся вперед. Остановившись в сажени от человека, он поднял вверх свой тесак. Комендант пожал плечами и повторил ножом его жест. В следующее мгновение квартирмейстер атаковал. Бой был недолгим. Напирая массой и постоянно нанося колющие удары, предводитель налетчиков заставлял коменданта отступать, пока не припер его к стенке. Комендант ударил сбоку ножом. Крабб перехватил его руку, а потом, подавшись вперед, всей тушей прижал человека к стене. Острый тесак пронзил тело насквозь. Крабб чуть отступил и выдернул оружие. Комендант выронил нож и скрючился, медленно опускаясь на дно. Победитель зафырчал так, что пузыри вихрем взвились вокруг головы. Подняв тесак, он сверху с силой вогнал его в спину поверженного врага по самую рукоятку.
Краббы восторженно зафырчали и забили ластами. Квартирмейстер вынул из поясной сумки хронометр и взглянул на циферблат. На захват крепости ушло девять минут. Еще минута потребовалась краббам, чтобы взломать толстенный деревянный люк, прикрывающий доступ в шахту.
Десяток налетчиков заняли пост у входа, а остальные деловито обшарили шахту. Результат упорных трудов последней недели – пару мелких алмазов – нашли сразу же. Квартирмейстер краббов небрежно сунул их в поясную сумку и взмахом тесака велел продолжать поиски. Его бойцы перетрясли шахту сверху донизу, заглянули в каждый закоулок, открыли каждый ящик. Что бы они ни искали, в шахте этого не было.
С корабля краббов донесся долгий переливающийся свист. Дежуривший на поверхности воды воин тотчас нырнул вниз и продублировал тревожный сигнал своим товарищам. Квартирмейстер резко фыркнул, выражая крайнюю степень недовольства. Сигнал означал, что приближается еще один корабль. Чем дальше, тем меньше эта операция соответствовала первоначальному плану. Квартирмейстер снова фыркнул, выпустив вверх горсть пузырей, и отдал приказ возвращаться.
Отряд краббов единой зеленой волной перемахнул через просевшую стену и устремился к кораблю. На коротких мачтах развернулись серые паруса. Бревноподобный корабль прошел вдоль стены, собирая бойцов и разгоняясь для боя. Бегать от схватки было не в обычаях краббов.
Со стороны Секундуса приближался белый двухмачтовый корабль. Золотистые вымпелы не оставляли сомнений в принадлежности новоприбывшего к королевскому флоту. Краббы и так не сомневались: торговец вообще не приблизился бы к месту боя, а чей-то еще военный корабль не осмелился бы так открыто рассекать чужие волны.
Низкая осадка, плавные обводы и широкие рулевые крылья создавали впечатление, что весь корабль – одно большое крыло, легко скользящее по волнам. Вперед его несли три косых паруса: по одному на каждой мачте и еще один, растянутый между грот-мачтой и бушпритом. Подобное парусное оснащение не редкость на промысловых иолах, но лишь на артезианских рейдерах оно в полной мере демонстрировало свои возможности. Необычная конструкция корпуса позволяла не только развивать достойную упоминания скорость под водой, но и маневрировать там в полном значении этого слова. Эти легкие корабли пользовались заслуженной славой по всей Терране.
Капитан краббов довольно ощерился: вот противник, достойный воина. За его широкой спиной почти беззвучно возник квартирмейстер. Он быстро зашипел, докладывая о неудаче, но капитан только отмахнулся, указывая на цель. Квартирмейстер резко фыркнул и убрался.
Рейдер выстрелил первым. Два огненных ядра вырвались из погонных пушек и разбились о носовой щит корабля краббов. Горящее масло стекало по наклонной металлической поверхности и капало в воду, растекаясь вдоль бортов. Со стороны казалось, что у белого корабля вдруг выросли огненные усы.
Приближаясь, рейдер отклонился на левый борт. Корабль краббов зеркально повторил маневр противника, и два бортовых залпа рявкнули одновременно. Тяжелые каменные ядра пробили деревянные борта, но серьезного урона не нанесли. Разве что расчистили путь внутрь огненным ядрам, но попробуй-ка попади снова в то же самое место с качающейся палубы. Капитан краббов недовольно фыркнул. А ведь пройди одно из ядер саженью ниже, и оно бы влетело точно в орудийный порт противнику. У каждого из кораблей на борт приходилось по десять пушек, и потеря даже одной из них давала противной стороне определенное преимущество. Особенно при такой волне и маневренном бое, когда нет возможности точно прицелиться и приходится компенсировать точность массовостью.
Тем временем артезианский рейдер продолжил поворот и ударил по краббам из кормовых пушек. Одно из огненных ядер разбилось о борт, другое безвредно пролетело над палубой. Квартирмейстер просвистел команду. Четверо воинов бесстрашно повисли над водой, металлическими скребками счищая с деревянного борта горящее масло. Еще двое качали насосом забортную воду и щедро поливали ею борт и работающих товарищей. Корабль краббов описал дугу и устремился в погоню. Когда до цели оставалось порядка двухсот саженей, заговорили его погонные пушки. Три каменных ядра ушли в воду, четвертое проломило левое рулевое крыло рейдера. Краббы засвистели от радости. Теперь вместо утомительного маневрирования, в котором у артезианца были все преимущества, противнику придется-таки принять честный бой на своей палубе.
Тот не отказывался. К некоторому удивлению краббов, артезианский рейдер сразу резко лег на левый борт, разворачиваясь обратно. Через дыру в крыле фонтаном выплескивались волны, влево и вправо от нее расползлась ясно различимая сеть трещин. Повреждение было серьезное, но не настолько, чтобы сделать маневрирование невозможным. Тем более, для такого корабля, как артезианский рейдер.
Над палубой бревноподобного корабля прокатился резкий свист, призывая к готовности абордажную команду. На артезианском рейдере экипаж редко превышал сорок человек, а у краббов была сотня бойцов. Отличное соотношение для абордажа. Великодушно позволив противнику развернуться, краббы двинулись наперехват.
Выстрелы из погонных пушек прозвучали одновременно. Два каменных ядра угодили точно в носовой щит корабля краббов. Деревянная основа треснула, но металлическое покрытие выстояло. Щит просел назад, частично сложившись. Ядра отскочили назад и плюхнулись в воду. Краббы самонадеянно целились по мачтам и поплатились залпом в пустоту. Лишь одно ядро задело парус на гроте, но по касательной, и не смогло вырвать клок.
Не успел рассеяться пороховой дым, как между кораблями проскочила лодка. Точнее говоря, тримаран. Двигалась лодка на хорошей скорости, хотя и управлялась всего одним человеком. Тот стоял на корме среднего корпуса, у штурвала. Как тримаран был опутан сложной системой такелажа, так и человек был опутан настоящей паутиной из кожаных ремней. Только сходилась она не вокруг мачты, а вокруг длинноствольного мушкета. Благодаря этим ремням человек легко управлялся одной рукой с тяжелым на вид оружием. Когда его тримаран проносился мимо левого борта корабля краббов, он поднял мушкет, быстро прицелился и выстрелил. Стоявший рядом с рулевым сигнальщик рухнул на палубу и залил ее своей кровью. Выпустив мушкет, человек переложил руль направо.
– Пали! – свистнул в переговорную трубу капитан, и пушки рявкнули вслед наглецу.
Тримаран тотчас снова сменил курс, и каменные ядра лишь посшибали волны. Капитан краббов зашипел в дикой ярости, только теперь поняв свою ошибку, а к разряженному борту уже подходил артезианский рейдер. Послышался сигнал горна, тотчас заглушенный грохотом бортового залпа. Разрывные ядра, как смерч, прошлись по палубе. Мачты, паруса, абордажная команда – все было разорвано в клочья и разметано в разные стороны. Взрезая волну правым крылом, рейдер развернулся и вторым залпом ударил по корпусу. Каменные ядра с треском проламывали борт, расшвыривали по батарейной палубе пушки и канониров. Завершив полный разворот, артезианский рейдер пошел вперед и врезался в борт корабля краббов окованным железом форштевнем.
Борт не выдержал. В пролом хлынула вода. Несколько уцелевших бойцов храбро бросились в атаку. На носу рейдера их уже ждали: два десятка матросов с пистолетами в каждой руке. Залп вышел не дружным, но практически в упор промахнуться было сложно. Некоторым это удалось. Краббы в ответ успели швырнуть несколько гарпунов, и каждый нашел свою цель. Артезианский рейдер покачнулся и начал медленно отползать назад. Матросы по команде попятились и выхватили тесаки, готовясь встретить вторую волну атакующих. Ее не последовало.
– Гранаты! – прозвучала отрывистая команда.
Строй матросов моментально опустился на одно колено. Из-за их спин полетели связки огненных гранат. Матросы прикрыли глаза. На палубе корабля краббов сверкали ослепительные вспышки, во все стороны летели пропитанные ядом шипы и капли горящего масла. Разбушевавшееся пламя пожирало все без разбора. Яростно верещали раненые воины. И в этот момент остатки абордажной команды пошли в атаку. Никто уже не ожидал, что кто-то рискнет не то что пройти, сунуть нос в это море пламени. Краббы рискнули. Гарпуны свалили четырех матросов, прежде чем те сообразили, что новая атака началась.
С горящей палубы на нос рейдера перескочил десяток обожженных, шатающихся краббов. Матросы с боевым кличем кинулись в атаку, но залп из арбалетов отбросил их назад. Краббы медленно, но упорно надвигались на людей. Гранатометчики схватились за пистолеты. Трое краббов ускорили шаг и образовали живой щит для наступавших следом товарищей. Все пули достались им. Мертвые воины рухнули на палубу, остальные перескочили через них и с яростным ревом ринулись к ящику с гранатами.
– Ящик за бо