Крис в это время болтал с нашим поваром и завхозом Джошуа; заметив, что мы говорим о нём, Крис с улыбкой нам помахал. Родители, мельком взглянув на него, тут же утратили к нему интерес.
Мы поговорили ещё некоторое время, и я узнал, что они юристы, консультируют крупные предприятия и постоянно в разъездах. У них та же профессия, что у Лидии Леннокс?! Зашибись.
Они узнали, чем я люблю заниматься в свободное время – рисовать, читать научно-популярные книги, тусоваться с друзьями – и что Джонни, паршивец, всё детство запрещал мне бывать на море.
Но сколько мы ни болтали, сближения я не чувствовал. Надо как-то растопить лёд. Я прикинул, как произвести на них впечатление и завоевать их уважение – и наконец придумал. Им обоим, по-видимому, нравилось быть акулами… Надо показать им, что я умею в обличье тигровой акулы! И правда – когда я им это предложил, они заинтересовались.
– Конечно превратись, – сказал Скотт, и мы вышли на улицу.
Джаспер случайно оказался в пальмовой рощице в обличье броненосца. Он мысленно пожелал мне удачи, и я, стягивая футболку, криво улыбнулся ему. Надеюсь, мне удастся превратиться!
Я изо всех сил пытался сосредоточиться на мысленном образе тигровой акулы, но так разнервничался, что поначалу ничего не происходило. Чёрт, чёрт, чёрт! Родители молча ждали, внимательно наблюдая за мной. Из-за этого я ещё больше напрягся, и превращение прошло совсем не так гладко, как на уроках.
Потом я наконец стал плавать в обличье хищной рыбы на бирюзовом мелководье и заметил, что начинаю успокаиваться. Размеренно взмахивая хвостом – туда-сюда, туда-сюда, – я пересёк лагуну, и одноклассники в испуге поспешили оттуда убраться.
– Э… ну, мне пора, – сказала Оливия и вышла на берег. Когда я случайно повернул морду в сторону Блю, она рванула в открытое море, хотя Шари крикнула ей вслед:
– Стой, подожди!
Надо показать родителям, что я умею.
– Джаспер, брось мне, пожалуйста, с той стороны несколько веток в воду, – попросил я друга, и вместе с Крисом он столкнул в море несколько толстых сучьев, заготовленных для уроков борьбы.
Я разогнался и, взбивая хвостом воду, ринулся вперёд и напал на сук, словно на злейшего врага. Один укус – и от ветки осталась лишь дрейфующая кучка щепок. Я повернул, нацелился на второй сук – и… чуть не налетел на Барри, который в облике серебристо поблёскивающей барракуды преспокойно плавал у меня под носом. Как будто не заметил, что тут проходит важное представление. Мне пришлось повернуть, из-за этого мой темп снизился, и я лишь коснулся ветки мордой. Покачиваясь на волнах, ветка уплыла – я не успел взять её в зубы. Это было уже чересчур – я взорвался.
– Барри, проклятое рыбье филе! Так трудно убраться с дороги, придурок?! – заорал я на него, кипя от ярости и досады. – Ты мне всё портишь!
– Я? Нет, ты сам себе всё портишь, – ядовито отозвался Барри, даже не подумав отплыть в сторону и освободить мне место.
Разъярённый, я попытался его цапнуть, и это наконец подействовало: шустро взмахивая плавниками и обиженно бросив «Расслабься!», он уплыл в открытое море. Путь наконец-то был свободен, и я смог продемонстрировать на второй ветке, какие у меня во втором обличье челюсти.
Я гордо поплыл обратно к пляжу, вытягивая широкую серую голову и высматривая стоящих на берегу родителей. И с ужасом заметил, что они вовсе не в восторге от моего представления. Лица их стали непроницаемыми, мать даже помрачнела.
– Я вижу, что самообладание – не твоя сильная сторона, – заметила она. – Тебе ещё придётся над этим поработать, Тьяго. Очень жаль. Может, когда-нибудь ты поймёшь, что значит быть акулой.
Внутри у меня похолодело. Я запорол первую встречу с родителями. Ну почему я вышел из себя, хотя регулярно тренировался с мисс Уайт держать свои чувства под контролем!
– Но… я… – только и сумел выдавить я.
К счастью, в этой школе нашёлся тот, у кого не отнялся язык.
Друзья
Шари примчалась, словно серая торпеда, – так быстро, что хрустальная волна перекатилась через её лоб.
– Что вы вообще за родители?! Такой чёрствости я ещё не встречала! Тьяго так радовался встрече с вами, а вы так его расстроили! Само собой, он перенервничал – такое ведь может случиться, правда? Неужели вы этого не понимаете?!
Я поражённо слушал, как моя подруга-дельфин их отчитывает, и был ей невероятно благодарен. Я готов был подписаться под каждым её словом и знал, что у меня ни за что не хватило бы духу высказать им это в лицо. Может, она узнала, что я говорил с её родителями? Нет, вряд ли – просто мы друзья.
– Она права, – спокойно проговорил дядя Джонни. – Наверное, мы все слишком многого ожидали от этой встречи…
Но я смотрел не на него… Я наблюдал за лицами родителей. Сначала выражение их лиц почти не изменилось. Потом отец вскинул брови:
– Ты дружишь с дельфином, Тьяго?
– Да, – коротко ответил я. Они что, считают, что дружба с морским млекопитающим ниже моего достоинства? Или недоумевают, что нашёлся оборотень-дельфин, желающий со мной дружить?
– Ну ладно, – сказала наконец мать – её тон немного смягчился. – Кто знает, как бы я отреагировала на месте Тьяго.
– Да уж, ты не церемонишься, когда кто-то становится на твоём пути, – усмехнулся Скотт. Но, взглянув на меня, он перестал улыбаться. – Боюсь, нам пора. Созвонимся, Тьяго. Хорошо?
– Хорошо, – без выражения отозвался я и, поблагодарив Шари, отплыл на край лагуны, где меня не было видно, чтобы превратиться обратно в человека.
Словно неживой, я лежал на верхней койке в нашей комнате, положив голову на руки и уставившись в одну точку. Я чувствовал себя совершенно опустошённым. Всего в паре сантиметров от моего носа находилась красная кнопка тревоги – на случай непроизвольных ночных превращений. Но я её не замечал: не хотел ничего видеть и чувствовать.
Но кое-что я всё же почувствовал. Джаспер в обличье броненосца сидел у меня на спине – я ощущал его коготки сквозь футболку.
– Не пойдёшь на ужин? Ты ведь наверняка проголодался? После превращений ты всегда голоден.
– Иди один, – выдавил я, хотя на самом деле у меня давно урчало в животе. – Я ничего не хочу.
– Ну ладно. Я тебе чего-нибудь принесу, хорошо? Тогда тебе наверняка станет лучше. Родители порой очень утомительны. Мои однажды расстались, но примерно через полгода вместе отправились есть дождевых червей.
У меня пропали остатки аппетита.
Расстроенный Джаспер спрыгнул с верхней койки на земляную кучу на полу и посеменил на улицу.
Кто-то постучал в дверь хижины.
– Тьяго? Я знаю, что ты здесь, – раздался голос мисс Уайт, но у меня не было сил ответить. Несмотря на это, она продолжала говорить: – Это было серьёзное ухудшение, но мы продолжим тренировки, хорошо? Мы справимся.
Я зарылся лицом в подушку. Какая теперь разница, научусь ли я лучше владеть собой? Шанс произвести хорошее первое впечатление выпадает лишь однажды.
Я целую вечность пролежал в темноте, чувствуя себя отвратительно, пока вдруг не загорелась лампа на потолке.
– Эй, – пробормотал я. – Оставьте меня в покое.
– Поверь, ты захочешь пойти в столовую, – раздался весёлый голос Шари.
– Что, мистер Кристалл запустил шоколадный фонтан? – Ещё недавно я с нетерпением этого ждал, но теперь мне было всё равно.
– Нет, – ответила Шари. – Караг и его друзья приехали!
Пять минут спустя мы, прошлёпав по столовой, уже здоровались с гостями, стоящими в очереди в буфет. Я сразу узнал оборотня-пуму: сейчас он был в обличье светловолосого мальчика с золотисто-зелёными глазами.
– Привет, Караг! – обрадовался я, и мы обнялись.
– Позвольте представить вам Тикаани, – сказал Караг, беря за руку девочку с азиатскими чертами лица. Они влюблённо посмотрели друг на друга. Затем Караг указал подбородком на другую школьницу, приехавшую с ним: – А это Холли, тоже из моего класса.
– Киа ора, Холли, – сказал Ной – я уже знал, что на языке маори это означает «привет».
– Киа… что? – Вторая девочка, поменьше, с копной рыже-каштановых волос, лукаво оглядывалась по сторонам. – Как только мы раздобудем чего-нибудь поесть, поиграем с вами в угадайку, кто мы во втором обличье.
– Кокер-спаниель? – спросил Ной, когда мы уселись с тарелками за столик в одной из лодок. Караг и Тикаани засмеялись.
– Холодно, – сказала Холли. – Этот зверёк не гавкает. У тебя есть ещё одна попытка.
– Хм… Может, куница?
– Не такая кусачая, – ответила Холли. – Меня боятся только орехи. – Там, где она только что сидела, вдруг осталась лишь куча одежды, а на борт лодки вскарабкалась красная белка. Прыгнув на плечо Ною, она заглянула ему в широкое смуглое лицо. – А ты? Тоже инуит, как Тикаани?
– Не, я с другого конца света – маори из Новой Зеландии, – ответил Ной, восхищённо глядя на неё. Он поднял руку, видимо желая её погладить, и получил за это беличьим кулачком в ухо:
– Да, я пушистая, но это не значит, что меня можно лапать!
– Прости, – покраснел Ной.
Шари согнулась от смеха, я тоже улыбнулся. Надо же, чтобы такое случилось именно с вежливым Ноем, который всегда придерживает для других дверь и прикрывает рот, когда зевает!
– Ничего. – Холли одним прыжком перемахнула на голову Карагу. Караг чихнул, когда она пощекотала ему нос хвостом.
– А теперь угадайте – какое обличье у Тикаани? – спросил он нас.
– Холли уже проболталась. Инуит, наверное, значит полярный зверь.
– Ха! Спорим, ты белый медведь, – сказала Финни подруге Карага.
Тикаани с улыбкой покачала головой:
– Чуть поменьше.
– Песец?
– Побольше.
Финни почесала в затылке:
– Э… э… Молодая белуха?
Караг засмеялся:
– Пушистее. Гораздо пушистее.
– Минутку, – сказала Тикаани, и у сидящей между нами девочки вдруг появилась голова белой волчицы с полуночно-синими глазами. Мы зааплодировали и засмеялись, когда Тикаани волчьей мордой попыталась отхлебнуть воды. Сначала она двумя руками поднесла стакан ко рту и вли