У Шари округлились глаза:
– Ты знал, что где-то поблизости белая акула… и всё равно поплыл меня искать?!
Она медленно подошла ближе, глядя мне в глаза. Я заставил себя выдержать её взгляд.
– Так получилось, – сказал я и тут же рассердился на себя, что ляпнул такую глупость. – Просто я переживал.
– Очень мило с твоей стороны. – Шари всё ещё смотрела на меня взглядом, который я не забуду и через тысячу лет.
Крис, казалось, боролся с собой. Но потом он заговорил.
– Это не единственное, что он для тебя сделал, – сказал он Шари. – Ещё он поговорил с твоими родителями, и, видимо, это помогло.
Как благородно со стороны Криса. А ведь мог бы и промолчать.
– Тьяго поговорил с… Это правда? – Шари, широко улыбнувшись, посмотрела на меня. – Я отчитала твоих родителей – а ты моих. Как забавно.
Я кивнул, криво усмехнувшись. Шари хотела положить ладонь мне на плечо, но потом передумала и вместо этого взяла меня за руку:
– Идём! Сейчас будет дискотека – а танцевать на суше почти так же классно, как носиться по волнам!
Шари вытащила меня на танцпол в разноцветных пятнах света. Финни поставила регги – свою любимую музыку. Как назло, следующая песня была не из тех, под которые можно мелкими шажками двигаться в обнимку. Но всё равно было чудесно дрыгаться напротив Шари, видеть её задорный взгляд и улыбку. Теперь она знает, что нравится мне, что ради неё я рисковал жизнью! Изменится ли что-нибудь между нами? Наверняка – иначе и быть не может.
В перерыве между песнями к нам вдруг подошёл Нестор со стаканом ярко-жёлтого фруктового сока.
– Хочешь пить, Шари? Манго, маракуйя и лайм – твой любимый сорт. Специально для тебя смешал.
– Нет, спасибо, не сейчас, – ответила она немного раздражённо.
Ученик второго года обучения Тан Ли – во втором обличье водная черепаха – всю дорогу таращился на Шари. Теперь он решился подойти.
– Ты суперски танцуешь, – сказал он. – Ты здесь самая красивая девочка.
– Спасибо, – сказала Шари, а потом просто продолжила танцевать со мной.
Я мысленно вздохнул. Ещё один! И как меня угораздило влюбиться в самую популярную девочку во всей школе!
После следующей песни Шари и Блю вместе отправились в туалет, а мы с Ноем остались стоять возле танцпола. Мы немного дурачились и болтали о знакомых учениках второго года обучения. Например, о крачке Шелби, восторженном члене летучего отряда школы «Голубой риф», и Джеми, во втором обличье раке-отшельнике, который сейчас без особого успеха пытался научиться танцевать брейк-данс.
– Так почему ты поплыл в одиночку, несмотря на опасность? Ты что, тоже в неё влюблён? – Ной всё ещё был в приподнятом настроении, и когда он ухмыльнулся, чтобы меня подколоть, на его покрытом чёрно-белым гримом лице сверкнули белые зубы.
Я застыл. Он меня раскусил. Да, я тоже в неё влюблён. Но признаться в этом теперь было ещё невозможнее, чем раньше.
– Глупости, с чего ты взял? – спросил я. – Просто мы учимся в одной школе, дружим, поэтому мне, конечно, пришлось…
Ной внезапно смолк, глядя мне за плечо. Я с тревогой обернулся – и… увидел, что Шари и Блю вернулись. И что они всё слышали – я понял это по выражению лица Шари.
– Пойдём, – холодно сказала она подруге, и они ушли на другую сторону танцпола. Немного погодя я увидел, как она танцует с Крисом – вид у того был крутой и небрежный. Видимо, у него это врождённое.
На душе у меня было паршиво – и поделом мне. Почему я не отважился просто ответить «да» на этот вопрос? Может, тогда я уже сегодня смог бы поцеловать Шари. А теперь, наверное, я всё испортил. Чёрт, зачем я ещё ляпнул «глупости»?! Совсем идиот! И почему я не могу говорить о своей влюблённости так же просто, как Холли и Ной?
– Всё в порядке? – спросил меня Джаспер, который снова был в человеческом обличье. На лбу у него засохли остатки сливок. – Непохоже, чтобы ты веселился.
– Мне плохо, – сказал я. – Наверное, переел.
Зашибись: теперь я ещё и вру своему лучшему школьному другу!
– Слушай, а кто этот тип вон там впереди? Я его не знаю. – Джаспер указал на мальчика в яркой одежде: коротких не по размеру штанах и зелёной рубашке поверх сине-жёлтой футболки. Незнакомец бешено отплясывал, дёргая руками и ногами, чем-то напоминая ковбоя на родео за секунду до падения с лошади, вставшей на дыбы.
Я присмотрелся:
– Может, кто-то из старшеклассников?
– Не-а. Я его раньше не видел.
Хотя на душе у меня скребли кошки, мне тоже стало интересно, что это за парень. Может, кто-то тайком пробрался в школу? Но кто и зачем?
– Давай спросим, как его зовут, – предложил Джаспер, и когда незнакомый мальчик направился к буфету, мы двинулись за ним.
– Привет, я Тьяго, а ты кто? Ты новичок в школе?
Мальчик рассмеялся:
– Нет. Мы с тобой вчера вместе выступали с рефератом.
Я тут же забыл, как мне паршиво:
– Нокс?!
– Он самый. – Наш одноклассник отправил в рот лососевый рулет.
– Но разве не ты говорил, что ноги тебе не идут? – опешил Джаспер. – Ты ещё ни разу не был человеком – всегда оставался в аквариуме!
– Можно ведь и передумать, правда? – ответил Нокс. – Так, пойду дальше танцевать. Просто потрясающе, сколько всего можно делать ногами!
Он был прав, и своими ногами я вскоре воспользовался, чтобы отправиться в хижину и спокойно поразмыслить. Точнее, собирался. Но Караг, Тикаани и Холли меня перехватили.
– Надо попрощаться – мы улетаем завтра рано утром, – сказал Караг и обнял меня. – Так здорово было снова побывать у вас.
– Точно, – добавила Тикаани, и я обнаружил, что даже вампиры бывают милыми. – Ты классный, Тьяго.
– А рисунки, которые ты нам подарил, просто гениальные. – Холли, поставив на пол своё ореховое деревце, обняла меня – её тело напоминало туго натянутую пружину. – Спасибо! Если бы ты не попросил нас приехать, я бы никогда не познакомилась с Ноем.
– Это вам спасибо. – Я был тронут. – Без вас нам бы не удалось поймать этих гангстеров. Желаю хорошо добраться… И вспоминайте о нас иногда, ладно?
– Можешь не сомневаться, – сказал Караг.
Я повернулся и быстро зашагал к хижине, чтобы не разреветься.
Конфеты особого сорта
В выходные дядя Джонни снова забрал меня и повёз в Майами. Я раздумывал, как рассказать ему о своём проколе на вечеринке, но он едва знаком с Шари и вряд ли поймёт, как она мне нравится. Ведь он уже целую вечность один. Кроме того, он и сам был не слишком весел.
– Нам больше нельзя оставаться в доме Ниши, – сказал он, утешив себя новой жвачкой с корицей. – Она сказала, что хочет побыть без гостей.
– Понятно, – расстроившись, кивнул я. Может, Джонни слишком часто что-нибудь проливал на пол? – Что теперь? В мотель, ты говорил, нам нельзя. Ночевать на пляже?
Он выпятил широкую нижнюю челюсть, отчего его помятое лицо приобрело ещё более решительное выражение:
– Нет. Мы не сдадимся. Я распечатал три новых объявления о сдаче жилья. Надеюсь, там нас никто не очернит.
– Но откуда Лидия Леннокс знает, какие квартиры мы смотрели?
– Это я тебе могу сказать. – Джонни опустил боковое стекло, высунул руку и показал вверх. Я выглянул в окно со своей стороны. Над нами парила чайка, следуя за машиной словно приклеенная.
– Оборотень?
– Он самый.
– Чёрт! – Я мрачно посмотрел на чайку, и она ответила мне таким же мрачным взглядом.
К счастью, чайка была всего одна, а не две. Я попросил Джонни высадить меня на углу и, петляя, чтобы оторваться от возможных преследователей, пришёл наконец к Рокету. Он просил меня принести для акции мщения его сёстрам кое-какие ингредиенты из школы – они были у меня с собой.
Ещё у порога я услышал, что сёстры сегодня дома.
– Эдва-а-а-а-ард, будь любезен, закрой дверь в свою комнату! От твоих дурацких моделей клеем воняет! – пожаловалась Рамона, младшая из сестёр, которая хотела стать звездой «Ютьюба». Но пока ей удалось набрать только триста сорок пять подписчиков (я посмотрел).
Я видел по лицу Рокета, что ему стоит нечеловеческих усилий удержаться от ядовитого замечания. Но нам нужно было, чтобы перед актом мести сёстры ничего не заподозрили. Поэтому он лишь крикнул:
– О’кей!
Ненадолго повисла тишина.
– Что значит «о’кей»?
– «Хорошо, закрою».
– А, ясно.
Мы принесли из его комнаты материал для нашей проделки и занялись в кухне нашим, скажем так, пищевым производством. Мы аккуратно срезали ножом дно конфет или откачивали старую начинку шприцем, чтобы не было заметно. Шприцы, очевидно, принесла одна из сестёр – по профессии сиделка, – чтобы перелить косметику. Я то и дело поглядывал на руки Рокета – работал он ловко и проворно.
– А дальше что? – спросил я, когда мы опустошили все конфеты.
– Теперь нашпигуем их новой начинкой. – Рокет улыбнулся и достал из огромного покрытого красным лаком холодильника банку. – Вот, например, острая горчица. А это – паста чили. – Он начинил конфету и заклеил её жидким шоколадом. – Почти незаметно! А они жрут эти сладости не глядя, пока пялятся в свои невыносимые девчачьи сериалы.
– Я принёс из школы помёт броненосца. Подойдёт в качестве начинки?
– Отпад! – Рокет ухмыльнулся ещё шире.
Пока мы запихивали коричневые шарики в конфеты и залепляли их, Рокет спросил:
– У вас в школе есть броненосец? А ещё какие звери?
– Преимущественно морские оборотни… Ах да, и ещё одна пантера. – Я осторожно засунул один из «деликатесов» обратно в коробку. – Не хочешь тоже к нам перейти?
– Не, мне нравится в старой школе. – Рокет пожал плечами. – Хотя мне бы весьма пригодились практические советы по превращениям. У вас нет почасового репетиторства?
– Вряд ли, но я спрошу, – сказал я.
Несколько минут мы молча сосредоточенно работали, а потом Рокет ни с того ни с сего сказал:
– Инженер.
– Что?
– Я хочу стать не астронавтом, а инженером. Одним из тех, кто строит эти штуки. А летает на них пусть кто-нибудь другой.