– Айда, – согласился Артем.
Они спустились в кубрик. Митяй достал из «сидора» бутылку, Артем приготовил две кружки и железную коробку с леденцами монпансье. Бочкаренко вошел так стремительно, что Митяй не успел спрятать водку.
– Разлуку обмываете, – хмыкнул старший водолаз. – Хорошее дело, правильное. Только давайте его отложим до вечера, мне нужны ваши свежие головы. Пошли на палубу потравим. Разговор предстоит долгий.
Солнце успело перевалить за зенит, поэтому они с трудом устроились в узкой тени орудийной башни. Бухта, залитая жаркими лучами полуденного солнца, была как на ладони. Вода быстро сменила цвет, превратившись из темно-зеленой в лазоревую. Море, казалось, доходило до самых домов, густо облепивших прибрежные холмы. Там, где заканчивались дома, желтели песчаные склоны с изумрудными купами деревьев и шерстистыми полосами салатовых кустов. Над домами возвышался малахитовый купол и горящий на солнце золотой крест Владимирского собора. Вдалеке, на желто-охряном пьедестале, ослепительно белел столб памятника затопленным кораблям.
– Вот что, ребята, – начал Бочкаренко, дав водолазам налюбоваться панорамой. – Слушайте внимательно, все вопросы потом. Ясно?
Артем и Митяй кивнули.
– Год назад в Севастопольском порту приступили к сооружению гавани для заправки судов горючим. Флот начинает переходить с угля на жидкое топливо, новые судовые двигатели, совсем другие скорости и расход. Выбрали самую удаленную от входа в порт Графскую бухту и строят в ней защитный мол. Работали три водолаза: один – на дне, один – с линем, один крутил маховик насоса подачи воздуха. Каждые два часа менялись. Я сам строил в разных портах подобные молы, поэтому знаю досконально, как ведутся работы. Слушайте внимательно и запоминайте, помощи вы ни от кого не получите.
Строительство ведут так: первым делом прибуксовывают к месту камень на шаландах с открывающимися створками в дне. Расположение мола заранее отмечают вешками, одна шаланда за другой набрасывают на дне моря насыпь. Ее величину постоянно проверяют промерами, а поверхность на глубине окончательно выравнивают водолазы. Утомительная работа, не из легких.
Когда высота этой насыпи достигает одной-двух саженей, начинают укладывать на нее бетонные массивы, обыкновенно размером двенадцать на восемь футов[4] в кирпичном порядке. Блоки опускает плавучий кран, водолаз сигналит линем, линевой расшифровывает, объясняет сигнальщику, и тот семафорит флажками на кран.
Успех такой кладки зависит от правильности установки блоков, а каждый из них весит около трех тысяч пудов! Вот тут все зависит от водолаза, он тщательно выравнивает их на дне ватерпасом и командует наверх, куда и насколько двинуть блок, пока тот не станет совершенно правильно. Опытным водолазам удавалось, меняясь каждые два-три часа, уложить до двадцати пяти блоков за день.
Так вот, эти трое водолазов завершили насыпь, приступили к укладке блоков, и тут произошел конфуз. Водолаз на дне перестал отвечать на сигналы. Пять, десять, пятнадцать минут, полчаса. Тут откуда ни возьмись дежурный офицер с проверкой, стал расспрашивать, как дела, возмутился, почему ждут так долго, и распорядился немедленно поднимать. Водолаза вытащили всего в иле, решили, что он потерял сознание от нехватки воздуха или усталости и свалился на дно. Но когда сняли шлем, выяснилось, что он попросту пьян.
– Пьян? – ахнули в один голос Артем и Митяй.
– Да-да, напился и заснул на дне. Его напарник был в курсе, поэтому особенно не беспокоился. Шум поднялся страшный, назначили комиссию, устроили расследование. Начальство давно подозревало, что работы идут слишком медленно, но доказать ничего не могли, ведь водолазы проводили под водой положенное время. Теперь выяснилось, что треть из него они просто спали, а потом кое-как работали. В общем, двух списали на берег, одного строго наказали, но оставили в команде. Сняли с портовых работ других водолазов и одновременно направили нам в Кронштадт запрос. Макс Константинович решил, что вы подойдете лучше всех.
– Вот такие дела, ребята, – улыбнулся Бочкаренко. – Конечно, один раз вам покажут, как устанавливают и ровняют блок, но только один раз. Потом водолазов отзовут, их уже заждались на чистке судов, и вам придется рассчитывать только на собственные силы. Получать инструктаж под водой будешь ты, Шапиро. Голова у тебя соображает быстро, и память прекрасная. Потом все растолкуешь Базыке. А вот в работе я полагаюсь на твои золотые руки, Дмитрий, и твою чуткость линевого, Артем. Вы отличная пара, покажите всем, чего стоят выпускники Кронштадтской школы водолазов!
Вечером они распили бутылку и вернулись на палубу. Дрожащие огоньки судов на рейде, черная, плывущая вода гавани, залитая светом набережная и непроглядная темнота южной ночи, начинающаяся сразу за кромкой городских огней. С Приморского бульвара едва слышно доносились звуки музыки, оркестр играл вальс «На сопках Маньчжурии».
– Зачем мы живем, Артем? – спросил Базыка. – Ведь если я сейчас умру, никто даже не заметит. В мире все останется по-прежнему, так же будут гореть огни, наяривать оркестр, дамы будут гулять под ручку с офицерами.
– Мама твоя заметит, – ответил Артем.
– Да, мама заметит, – согласился Митяй.
– Я читал в старых книжках, – продолжил Артем, – не по своей воле мы родились, не по своей воле умрем, и лучше бы человеку вовсе не рождаться.
– Вот-вот, – тяжело вздохнул Митяй. – И я так думаю.
– Но уж коли родились, надо выполнять то, ради чего душа сюда попала.
– А для чего?
– У каждого свое. И всяк о своем знает.
– Как это «всяк»? – удивился Митяй. – Я вот, например, ничего не знаю.
– Знаешь, конечно. Ты просто никогда об этом не задумывался. Или не хотел думать. А если пораскинешь мозгами, так наверняка сообразишь.
– У меня от таких мыслей сразу голова начинает кружиться. Пойдем спать, катер завтра придет ни свет ни заря.
Катер пришел после полудня. Похоже, на строительстве мола не очень торопились. Зато рулевой изображал озабоченность: не успели Артем и Митяй спуститься на палубу, как он рванул катер с места, заложив крутой вираж. Рулевой оказался словоохотливым и болтал всю дорогу, не умолкая.
– Так вы, значится, новая смена водолазов, мол строить? – просил он без обиняков.
– Значится, так, – ответил Базыка.
– Знаете вы или нет, – продолжил рулевой, – но вас там не очень-то и ждут. Привыкли уже к портовым водолазам, хотели, чтобы те довели стройку до конца. Да начальство ни в какую, обратно их затребовало. Как ни просили, как ни уговаривали – нет и все. Так что готовьтесь к прохладному приему.
– Нам, татарам, все равно, – ответил Митяй.
Мимо неслась изумрудная вода залива, белый сонный город на берегу, казалось, дремал под лучами полуденного солнца.
– Видите, во-о-н ваша бухта, – рулевой ткнул рукой куда-то вперед, в направлении берега. – Да не туда глядите, во-о-н там, в самой вершине, у северного берега. Графской ее кличут. Сто лет назад там был хутор командующего севастопольской эскадрой графа Войновича. По его титулу и бухту величать стали. И пристань Графская – тоже в его честь. Еще пять минут, и мы на месте.
Строительный отряд состоял из большой баржи, груженной каменными блоками, пришвартованного к ней понтона с краном, буксира, перетаскивающего эту сцепку, и большого катера, на котором размещались командир отряда, трое водолазов, сигнальщик, машинист и два матроса.
Вопреки предупреждению рулевого, командир отряда, немолодой поручик по адмиралтейству, с редкой седоватой бородой и выцветшими оловянными глазами, встретил Артема и Митяя весьма радушно.
– Заждались мы вас, соколики, – ласково произнес он, приняв рапорт о прибытии. – А вещи-то ваши где?
– Мы квартируем на «Двенадцати апостолах», – ответил Базыка. – Там и вещи.
– Не пойдет, не пойдет, – также ласково, но весьма решительно произнес поручик. – Не буду же я гонять два раза в день катер через всю бухту ради двух водолазов. Давайте так, соколики: один из вас сразу под воду, учиться блоки ставить, а второй пусть возвращается на базу, собирает «сидоры» и мигом обратно. Договорились?
– Так точно! – разом ответили вымуштрованные в Кронштадтской школе водолазы.
Если какая-то тень и заволокла на мгновение лицо поручика, то после дружного ответа моментально исчезла.
– Кто остается, кто едет? – спросил он.
– Я остаюсь, – ответил Артем, помня наставление Бочкаренко.
– Ну вот и славно. Давай, соколик, дуй на «Апостолов», – обратился он к Базыке. – А разместим мы вас тут самым лучшим образом, куда уютней, чем в кубрике старой лоханки. Вон, под навесом запасное снаряжение, облачайся – и с Богом! Сейчас я тебя с дежурным водолазом познакомлю, он через полчаса заступает на вахту, с ним и пойдешь.
Митяй вернулся на катер и умчался в глубину Севастопольской бухты, Артем, обменявшись несколькими словами с улыбчивым дежурным водолазом, отправился собирать снаряжение. Его немного удивил неприязненный взгляд третьего водолаза, крупного парня с красным обветренным лицом, крутившего маховик воздушного насоса, но он решил, что показалось.
Снаряжение оказалось изрядно изношенным, но еще вполне приличным.
«Не зря, выходит, Бочкаренко предупреждал, что новое снаряжение можно найти только у нас в школе», – подумал Артем.
Один из матросов помог облачиться в скафандр, и спустя полчаса Артем уже был на дне рядом с улыбчивым водолазом. Работа оказалась не сложной, но кропотливой и нудной. Каждый блок, перед тем как окончательно сесть на место, требовал четырех-пяти подвижек с обязательной проверкой ватерпасом. Артем быстро ухватил науку и принялся помогать. Водолаз поначалу делал предостерегающие жесты, но увидев, что Артем справляется, одобрительно махнул рукой. За три часа непрерывной работы вдвоем им удалось установить пять блоков.
– Ты молодец! – обнял его водолаз, когда они, сняв скафандры, подошли друг к другу на палубе катера. – Поймал за минуту. Сразу видно – Кронштадтская школа!