– Юра? Это ты? – тихим нездешним голосом произнес Викентий.
– Я…
– Голос у тебя странный, – заметил Вика и замолчал.
– Вика, где Джо? – проскрипел Коновалов.
– Они с Германом вчера ушли… на яхте… – забубнил в трубку Вика. – Я тебе всю ночь не мог… Ну, ты сам знаешь, связь… а выходить страшно… В общем, его уже нашли, а ее…
– Ищут… – выдохнул Коновалов, чувствуя, как пол под ногами становится похожим на желе, и ноги медленно утопают в нем. Он опустился на колени. Казалось, так будет проще дослушать Вику.
– Да… Яхта затонула в десяти километрах от берега… Тело Германа… Короче, я не понял толком, где… А Джо…
– Джахан, – неожиданно жестко поправил Вику Коновалов.
– Что, прости? Я не понял.
– Ее зовут Джахан. Не Джо…
– Да? А я не знал… – промямлил Вика. Коновалов повесил трубку.
Взгляд скользнул по полу и остановился там, где лежала искореженная временем и морем игрушка, выпавшая вчера вечером из его рук. К оловянным иллюминаторам, из которых когда-то улыбались счастливые пассажиры, прижался опаловый перстень, оброненный Фаиной.
Коновалов поднялся, сделал в сторону подарков два шага, таких тяжелых, словно на ногах у него были водолазные ботинки, вдруг резко развернулся, вошел в Фаинину комнату, снял со стены обе фотографии в массивных деревянных рамах, перенес их в красную комнату и поставил на бюро, небрежно сдвинув слоновье семейство. Вернулся в коридор, стараясь не касаться черного камня, поднял кольцо и катер. Положил их рядом с фотографиями. Взял лежавший на диване дневник. Вышел из комнаты. Нашел на кухне задвинутый в угол табурет, единственный во всей квартире, тот, на котором стоял фикус. Снял фикус. Поставил на пол. Взял в руки табурет. Вошел в комнату Фаины. Сел за письменный стол. Открыл дневник на первом чистом развороте. Достал из верхнего ящика стола черный маркер. Написал дату: 14 июля 2019. Отчеркнул нижний правый угол тонкой косой чертой, еще раз и еще. Он черкал неистово, яростно, пока линия не стала густой и жирной, не отпечаталась на следующем листе, и на листе за ним, и на трех листах после.
Коновалов поднялся и теми же трехболтовыми шагами прошел к Фаининой кровати, упал на нее лицом вниз и уснул, не успев сделать вдох.
Ему снилось, что он плывет в мутной речной воде. Она заполняет его рот, нос, легкие. Коновалов поцокал языком и почувствовал ярко-зеленый вкус тины и острый запах рыбы. Вода, к большой его радости, была пресной.
«Костя, Костя! Вылезай немедленно!» – кричал где-то наверху женский голос.
«Но я не Костя…» – подумал Коновалов, не желавший вылезать из воды.
Мимо проплыла щука.
– Я ведь исполнила твое желание, – прошлепала губами она. – Почему же ты снова здесь?
– Могу я загадать еще одно? Мне очень нужно! – собравшись с духом, попросил Коновалов.
– Ну разве только одно… В порядке исключения… – сжалилась над несчастным утопленником рыба.
– Умоляю тебя, – попросил он, – пожалуйста, пусть ее никогда не найдут…
Коновалов не услышал, что ответила щука. Он открыл глаза, встал и подошел к окну. День был нестерпимо ярким. Город суетился, как разрушенный муравейник, пытаясь собрать осколки, исправить, наверстать. Слышался вой бензопилы – кто-то расчленял поваленное ураганом дерево. Вяло ныла сирена «скорой помощи». С моря все еще тянуло гнилью, но уже не так отчетливо. По тротуару к пляжу тянулся обычный караван курортников, навьюченных разноцветными кругами, матрасами и полотенцами. Жизнь продолжалась.
Он поднял глаза. Далеко-далеко, над самым морем, в чистом полуденном небе медленно плыло облако.
10.04–01.09.2020
Ярославль