ми с помятой металлической сферой.
Крейк был дезориентирован. Несколько секунд он не мог понять, где он. Его разум был исцарапан и болел, будто грызун скребся из него наружу, раня его чувства маленькими, грязными коготками. Демон был у него в голове, в его мыслях. Но, что он там делал?
Он понял, что поднялся на ноги. Посмотрел вниз, и увидел в своей руке, нож для вскрытия писем, с эмблемой его университета на рукоятке. Нож и рука, которая его держала, были блестящими и темнели кровью.
Из тени раздавался щелкающий шум. Красные пятна темнели на камнях. Он последовал взглядом за ними, и нашел её.
Её ночная рубашка была пропитана кровью. Ее руки и горло были в порезах, там где погружался нож. Они обильно сочились густой кровью, кровь вытекала пульсируя. Она задыхалась как рыба, её горло издавало щелкающие звуки. Каждый её вздох был поверхностным, она задыхалась, а её губы и подбородок были в крови. Её темные волосы были спутаны в мокрый комок.
Её глаза. Умоляли. Не понимая. Изумляясь непостижимой агонии. Она еще не знала о смерти. И никогда не думала, что такое может произойти. Она доверяла ему, со слепой, бездумной любовью, а он накинулся на неё с ножом.
Это была месть демона, за то, что он осмелился вызвать его из эфира. Он был достаточно коварен, чтобы оставить Крейка в живых и не повредить его разум.
Крейк не знал, что боль, отчаяние и ужас могут достигать таких высот, как сейчас. Их глубина была настолько сильной, что он чувствовал, что должен умереть от этого. Если бы только тьма пришла опять, если бы его сердце могло остановиться! Но ему не было прощения. Расплата смела его, как приливная волна, он шатался, и его стошнило, нож выпал из его онемевших пальцев.
Она все еще была жива. Жива, и просила его остановить боль, как какое-нибудь изломанное животное, попавшее под колеса моторизованной повозки. Умаляло его как-то улучшить ситуацию.
— Она всего лишь ребенок! — крикнул он во тьму, как будто демон был все еще здесь и ждал обвинений. — Черт побери, она всего лишь дитя!
Но когда эхо утихло, осталось только влажное хлюпанье от его племянницы, когда она пыталась вдохнуть.
Затем его охватило такое горе, что он потерял все свои чувства. Его охватила идея, сумасшедшая и отчаянная, и он начал действовать, не задумываясь о последствиях. Все остальное было неважно. Ничего, кроме того, что нужно как то обратить вспять последствия. Он мог думать только об этом.
Он поднял её на руки. Она была такой легкой и бледной, кожа была белой со следами крови. Он отнес ее в эхо-камеру, и осторожно поместил внутрь. Он закрыл дверцу. Несмотря на ущерб, который был приченен, замок закрылся. Потом его охватила слабость, и Крейк упал на колени, его лоб уперся в отверстие на двери, рыдания разрывали его тело.
Она лежала на спине, её голова наклонилась, она смотрела на него через стекло. На её губах пузырилась кровь. Её взгляд встретился с его; это было слишком ужасно чтобы выдержать. Он кинулся прочь и пошел к панели управления.
Он должен был это сделать.
Джез видела плачущих мужчин и раньше, но никогда они не плакали так. Это разрывало сердце. Крейк рыдал глубоко, дико, из глубин его боли, которую, Джез даже вообразить не могла. Его историю, было практически невозможно понять, когда он приблизился к концу. Он не мог выдавить ни фразы, сквозь рыдания, которые сотрясали все его тело.
— Я не знал! — кричал он, его лицо покрылось пятнами, а борода была мокрой от слез. Из носа текло, но он не обращал на это внимания. Он был отвратителен. Она видела, что он надломлен. Видеть его таким было больно.
— Я не знал, что делаю! Только… Это не сработало так, как я задумал. Пере… пере… перенос прошел идеально. Но она теперь другая, она не… не такая как была…
Он задохнулся.
— Я просто хотел спасти её.
Но Джез не чувствовала ни грамма симпатии. Она закаляла себя слишком долго. Она увидела его несчастье, но если она позволит себе простить его, если она уступит даже немного, то не будет пути назад. Он, возможно, смог бы объяснить это преступление, если бы сказал, что был не в своем уме, когда заколол её. Но то, что он сделал затем, было не чем иным как проявлением дьявольской жестокости.
— Еще вопрос, — сказала она. Её голос был таким жестким, что вряд ли принадлежал ей. — Её имя.
— Что?
— За все время, ты не сказал мне имя твоей племянницы. Ты избегал этого.
Крейк уставился на нее красными глазами.
— Ты знаешь её имя.
— Скажи это! — потребовала она. Потому, что ей требовалось, расставить все окончательно, прежде чем уйти.
Он сглотнул и, задыхаясь от рыдания, произнес.
— Бессандра, — сказал он. — Её имя Бессандра. Но мы все звали её просто Бесс.
Тридцать
К полудню толпа собралась около крепостных стен Оркмунда.
Редко когда архитекторы предусматривали, что бы крепость была построена перед большой площадью, которую использовали для митингов, в качестве рынков, при казнях или судебных поединков14.
Деревянная сцена, стояла в центре, стонала под тяжестью зрителей. Другой постамент, более поздний, был возведен в непосредственной близости от крепости, и охранялся амбалами с тесаками. Это и был подиум Оркмунда.
Фрей проталкивался через толчею тел, а Малвери расчищал путь вперед. Пинн и Джез шли сзади. Пинн был удручен вчерашним заключением на «Кетти Джей», и Фрей выудил у него обещание хорошего поведения сегодня. Он обвинил Малвери в том, что тот вынудил его, зная, что доктор любит задирать Пинна.
Малвери было весело все время мучать молодого пилота, но Фрей знал, как много для него значит — увидеть Водопады Возмездия до того как они отбыли. Просто для того, чтобы он мог сказать, что был здесь. Чтобы смог рассказать Лисинде о своих приключениях, когда, наконец, с триумфом вернется и сожмет ее в объятьях. Отстояв свой авторитет, Фрей был счастлив дать Пинну небольшое послабление.
Крепость была построена в форме, не имеющей углов подковы, с двумя крыльями спроектированными вперед вокруг небольшого внутреннего двора. Крепость была унылой и заброшенной, с квадратными окнами и обшитой железом дверью. Стены были из темного камня, с прожилками плесени. Место было построено для кого-то, кто не имел вкуса или эстетичности. Просто крепость.
Крепость окружали ветхие баррикады из перекрещивающегося бруса и металлических шипов, высотой восемь футов и увенчанные деревянными смотровыми башнями. Сторожевые башни были заполнены пиратами с винтовками, которые рассматривали толпу внизу, готовые, без малейшего колебания начать стрельбу, при первой возможности. В центре баррикад был нечищеный ворот, толстый кусок металла на роликах, который мог быть сдвинут вперед и назад, чтобы предоставить доступ к внутреннему двору.
Фрей и другие с боем пробивали себе путь к более выгодной обзорной позиции, когда ворота начали открываться, и толпа прорвалась с раздирающим уши криком приветствия. Пол дрожал от топота ног. Фрею пришло в голову, что они стоят на огромной платформе леса, которая была возведена из деревянных балок, и что она не сможет выдержать такой вес. Это стало бы бесславным концом его приключений, погрузиться на дно зловонного болота под сотней тонн немытой плоти пиратов.
Только когда Оркмунд поднялся по ступеням на свою арену, Фрей увидел его. Капитан пиратов Оркмунд, бич Коалиции в годы, предшествовавшие Аэриумной войне, пропавший пятнадцать лет назад, и считавшийся большинством мертвым. Но он не был мертв: он строил Водопады Возмездия. Дома для пиратов, в безопасном от Флотилии месте. Место, где они могли вести свой бизнес в мире — со здоровенной долей для Оркмунда, конечно.
Хотя ему было лет пятьдесят пять, Оркмунд все еще был впечатляющей фигурой. Он был более двух метров в высоту, лысый и коренастый, с расплюснутыми чертами лица, что придавало ему вид разбойника. Татуировки расползались по горлу, голове и рукам. Он был одет в простую черную обтягивающую рубашку, которая была расшнурована на горле, чтобы подчеркнуть верхнюю часть тела и руки, наполненные мощными мышцами. Он подошел к сцене с уверенностью хищника, осмотрев ликующую толпу, поднял руки, призывая к тишине. На это потребовалось некоторое время.
— Некоторые из вас знают меня лично, — крикнул он. Его голос, хотя и громкий, к тому времени, когда он достигал ушей Фрея, становился слабым и тонким, поэтому приходилось сосредотачиваться, чтобы разобрать слова. — Но не все. Для новичков, прибывших в Водопады Возмездия: добро пожаловать. Я Нейлин Оркмунд.
Вспыхнувшее ответное приветствие, заглушило все остальное на некоторое время. Когда толпа стала относительно спокойной снова, Оркмунд продолжил.
— Я горжусь тем, что так много мужчин и женщин собралось сегодня здесь. Несколько лучших пиратов страны. Многим из вас известно это место в течение многих лет. Для других, это была лишь легенда, до недавнего времени. Но вы пришли на мой призыв и я рад, что вы здесь. Вместе мы будем непреодолимой силой. Вместе мы сделаем армию, какую Вардия никогда не видела.
Раздалось многочисленное ликование. Пинн и Малвери ликовали вместе со всеми, затем резко замолчали в один момент.
— Да, я знаю, некоторые из вас разочарованы. Вам натерпится начать. Вы хотите действовать, не так ли? Вы хотите сломать несколько костей и разбить несколько черепов!
И снова оглушительное ликование, сопровождаемое хлопаньем и толкотнёй, которое угрожало превратиться в бунт.
Оркмунд поднял руки вверх. Вы пользовались моим гостеприимством. Вы запустили свои клювы в сладость Водопадов Возмездия. И в ответ, я прошу вас только об одном: быть терпеливыми.
Пираты рядом с Фреем брюзжали и ворчали. Неожиданно пыл толпы ушел.
— Я знаю, что вы разочарованы. Никто не хочет этого, больше, чем я, — орал Оркмунд. — Но это задача, что мы берем на себя, не из легких! Мы собрались здесь не для того, что бы ограбить грузовоз или украсть несколько безделушек из отдаленных форпостов. Мы — это не просто экипаж из пятидесяти или ста человек. Нас тысячи! И экипажу из тысячи нужно время, чтобы собраться и скоординироваться.