ой перспективе. Долгосрочная экономическая теория должна обладать историческим измерением, т. е. должна быть элементом более широкой и качественно более сложной и многомерной теории, чем экономика с ее одномерным homo oeconomicus. Как заметил все тот же Шумпетер, среди первоклассных экономистов Маркс был первым, кто понял, как можно превратить экономическую теорию в исторический анализ «и как исторический нарратив можно превратить в histoire raisonnee… Это также отвечает на вопрос… насколько экономическая теория Маркса увенчалась успехом в реализации его социологической системы (set-up). Она не увенчалась успехом; в этой неудаче (и этой неудачей) она создает цель и метод».
Шумпетер, конечно же, прав в том, что сила Маркса — в его методе, в его научной программе, основанной на принципах историзма и системности, в его социально-исторической теории. Но прежде чем говорить о программе, теории и методе Маркса, необходимо начать с проблемы идеологии вообще и марксизма в частности, поскольку теория Маркса тесно связана с определенной идеологией.
Современность (Modernity) — насквозь идеологизированная эпоха. Но она не всегда была такой. Классовые битвы эпохи генезиса капитализма (сер. XV — сер. XVII вв., так называемое «раннее Новое время» или «длинный XVI век», 1453–1648 гг.) и его ранней стадии (1640-1770-е годы) велись под знаменами религии — протестанты против католиков. И только в самом конце XVIII в. Деспот де Траси «изобретает» слово «идеология» (1796 г.), а в первой половине XIX в. оформляются три великие идеологии эпохи Модерна — консерватизм, либерализм, марксизм. Почему именно в это время и почему именно три? Разумеется, если употреблять термин «идеология» нестрого, то идеологий окажется больше, в принципе — сколько угодно: от «шовинистической идеологии» до «идеологии империализма». Однако если всякая идеология — система идей, то не всякая система идей — идеология. Так, идеологией не является религия — это принципиально разные формы организации духовной сферы. Они могут внешне походить друг на друга, могут выполнять сходные функции, однако по своей субстанции, по содержанию это различные сущности. Ихтиозавр, акула и дельфин имеют сходную форму, живут в одной и той же среде — водной, однако относятся к различным классам живых существ. На идеологию, как и на другие явления, распространяются принципы системности и историзма: те или иные сущности, выступающие как явления, характерны для систем только определенного класса и типа; любые явления историчны: они возникают, развиваются и отмирают. То же — с идеологией как явлением и с тремя великими идеологиями Модерна.
Возникновение феномена идеологии прямо связано с Французской революцией 1789–1799 гг. В свое время это четко зафиксировал И. Валлерстайн, отметивший, что в результате и после этой революции изменение (изменения) стало (стали) восприниматься как норма и неизбежность. Различия возникали по поводу отношения к этой норме/неизбежности, к ее конкретной форме, однако сам процесс изменения как структурной реальности стал признанным социальным фактом. К тезису Валлерстайна о роли Французской революции я бы добавил тезис о значении английской промышленной революции.
Идеология, таким образом, появляется там и тогда, когда становится очевидным нормальность изменений и возможность в связи с этим конструировать будущее в соответствии с определенными политическими целями и социальными (классовыми) интересами. Само изменение становится средством реализации этих интересов и достижения неких целей.
По отношению к изменению возможны две базовые позиции — отрицательная и положительная; в рамках последней возможны два варианта: положительное отношение к постепенным, эволюционным изменениям и таковое — к скачкообразным, революционным. В результате мы получаем три позиции, три возможных идейных реакции на неизбежность изменений:
1) отрицательное отношение, отсюда стремление затормозить их изменения, законсервировать насколько возможно — консерватизм;
2) положительное отношение к постепенно-эволюционным изменениям — либерализм;
3) положительное отношение к революционному изменению — марксизм.
Таким образом, базовых идеологий капиталистической эпохи — три. Все остальные носят либо производный характер (социализм, коммунизм), либо оформляются на стыке базовых идеологий, нередко вступая в конфликт с «родителями» (отношения национал-социализма с консерватизмом).
Разумеется, между тремя базовыми идеологиями Модерна существует ряд иных отличий, чем непосредственно отношение к изменению (позиция по поводу связей «коллектив — индивид», собственности и т. п.), однако все они так или иначе обусловлены главным — отношением к изменениям, на базе которого разрабатываются социальный проект будущего и политические средства его достижения.
Первым оформился консерватизм (в 1820-1830-е годы), затем — либерализм (в 1830-1840-е годы) и, наконец, марксизм (конец 1840-х — конец 1860-х годов). Если консерватизм формировался в условиях, когда Старый Порядок еще был потрясен революцией, но, как показали А. Токвиль и И. Тэн, был еще достаточно силен, по крайней мере во Франции; если либерализм формировался в самом конце того периода, который Э. Хобсбаум назвал «эпохой революций» (1789–1848 гг.), то марксизм формировался в «эпоху капитала» (Э. Хобсбаум), 1848–1873 гг. Однако поскольку сферы политики и идеологии, как правило (по крайней мере, в ядре капиталистической системы), в своем развитии запаздывают по сравнению с экономической и социальной сферами, получается, что консерватизм подводил итоги периода конца Старого Порядка и начала революции, а либерализм — периода наполеоновской империи, реставрации во Франции и 1810-1820-х годов в Великобритании. Ну а марксизм отражал время революционных бурь 1830-1840-х годов и эволюционного перелома 1850-х. Отсюда — не случаен революционно-переломный характер и марксизма как идеологии, и научной теории Маркса.
Время формирования марксизма является переломным во многих отношениях. Век, действительно, оказался вывихнут, и Маркс попытался его вправить; как — об этом позже, сначала — о вывихе, а точнее, о вывихах.
Время Маркса — это, во-первых, структурный кризис капитализма: переход от ранней стадии к зрелой, индустриальной: к концу 1840-х годов результаты индустриализации изменили даже ландшафт Великобритании и начали менять быт; в 1850-е годы индустриализация началась в наиболее развитых «неостровных» частях Запада — со всеми вытекающими социальными последствиями.
Во-вторых, по мере развития индустриализации, формирования наций и национальных государств «опасные классы» (полулюмпены-полупредпролетариат) начали превращаться в пролетариат, т. е. в класс — рабочий — капиталистического общества. В условиях капитализма превращение рабочих в класс означает интеграцию в буржуазное общество главным образом на условиях его хозяев — интеграцию как на социальном, так и на национальном уровне.
Создается впечатление, что Маркс ошибочно отождествлял «рабочий класс» с «опасными классами». Последним, действительно, нечего терять, кроме своих цепей. А вот «пролам» есть что терять, включая то национально-государственное образование, в которое их постепенно интегрируют и с которым они начинают себя идентифицировать. Крах II Интернационала продемонстрировал это со всей очевидностью: национальное в нем взяло верх над классовым, и для «исправления стиля» понадобилось создание III Интернационала — Коминтерна. Однако всего лишь через 10 лет после его создания выявились противоречия между этой наднациональной структурой, «лавочкой», как называл ее Сталин, и интересами СССР как специфического государственного образования — кончилось это роспуском Коминтерна в 1943 г.
В-третьих, во второй половине 1840-х годов закончилась I волна кондратьевских циклов (1780-е — 1844/1851), точнее, понижательная фаза I волны (1810/17 — 1844–1851) и стартовала повышательная фаза (1848–1873) II волны (1848–1896). Это время совпало с тем, что я называю «длинными пятидесятыми» XIX в. (1848–1867/73), когда европейская мир-система превратилась в мировую капиталистическую систему (без дефиса), а Западная Европа — Великобритания (прежде всего) и Франция — стали превращаться в «коллективный Запад» как ядро этой системы. Это мир-систем может быть несколько, а вот мировая капиталистическая система — одна. В XX в. возникла альтернативная мировая система во главе с СССР — антикапиталистическая, однако из-за шкурно-социальных (квазиклассовых) интересов номенклатуры она не смогла сменить «анти» на «пост», иными словами, стать посткапитализмом, т. е. тем, что идеологически фиксировалось как коммунизм. Номенклатура выбрала застойный аттрактор и интеграцию в мировую капсистему, завершением этого процесса стали горбачевщина и ельцинщина, но это отдельная тема. Здесь необходимо зафиксировать лишь то, что капиталистическая мировая система несовместима с мир-системами.
На момент окончательного превращения европейской мир-системы в мировую капиталистическую систему в мире сохранялись две огромные зоны, обладавшие чертами и характеристиками мир-систем — Россия и Китай. Поэтому неудивительно почти хронологическое совпадение англо-французской агрессии против России (Крымская война, 1853–1856) и Китая (2-я Опиумная война, 1856–1860). Значительных геополитических целей в этих войнах Запад не достиг, а вот политико-экономические налицо: Россия и Китай утратили характеристики мир-систем и начали включаться в мировую капиталистическую систему: Китай, по крайней мере, его наиболее развитая, прибрежная часть — в качестве полуколониально зависимой периферии, с Россией дело обстояло сложнее. Даже после Крымской войны она сохранила не только суверенитет, но и статус великой державы. В то же время начала расти зависимость страны от западного капитала, а сама Россия стала превращаться в сырьевой придаток Запада как ядра мировой капиталистической системы.
Крымская и 2-я Опиумная войны — далеко не единственные события «длинных пятидесятых» (1848–1867/73), ставших переломом и истории, и XIX в., и эпохи Модерна, и капитализма. Они начались революцией 1848 г. во Франции, которая затем перекинулась в другие страны «неостровного Запада» (Германия, Австро-Венгрия). За этим последовали инспирированный британцами бонапартистский переворот во Франции (1851 г.), восстание сипаев в Индии (1857 г.), война Австрии с Италией и Францией (1858–1859), объединение Италии (1859–1870); движение в Германии за ее объединение (1862–1870); отмена крепостного состояния в России (1861), Гражданская война в США (1861–1865); война Австрии и южно-германских государств с Пруссией и Италией (1866); реставрация Мэйдзи в Японии (1867–1868); Франко-прусская война (1870–1871); Парижская коммуна (1871); образование Германской империи — Второго рейха (1870–1871); крах лондонской фондовой биржи и начало экономической депрессии, которая завершилась в 1896 г. и серьезно подорвала позиции Великобритании в качествен политико-экономического гегемона. Об этом свидетельствовали и два символических события, одно из которых произошло в «длинные пятидесятые», а другое — уже после их окончания.