— Да, такая печаль в голосе и такой мягкий тембр, просто удивительно, — согласилась Хейли.
— Странно, почему в опере всегда поют так грустно и трагично? Неужели, кроме разбитого сердца и смерти, больше не о чем петь? — Тетя Элис украдкой из-за веера прошептала: — Возможно, более живой, энергичный стиль исполнения удержал бы мистера Трамбла от сонливости.
Хейли слегка поморщилась. Сознание послушности долгу все равно не приносило ей покоя: сколько раз она давала себе обещание больше не позволять мистеру Хоуку никаких вольностей, но сердце все равно не подчинялось. Неуклюжие манеры простодушного мистера Трамбла действовали ей на нервы. Каждый его промах или бестактность вызывали у нее странное чувство неотвратимой угрозы. Каждое его неуклюжее прикосновение пробуждало в ее памяти тот самый первый поцелуй…
Прошло два дня, но воспоминания о поцелуе не ослабевали, а, пожалуй, даже усиливались. В ее сознании вспыхивали волнующие переживания, услужливая память припоминала все, что произошло между ними, не упуская ни одной подробности, ни одного его прикосновения. Иногда она с еле заметной улыбкой и без всякого страха задумывалась над тем, каково быть «той женщиной», женщиной, лишенной практичности.
«Как это смешно и нелепо! Я не первая и не последняя девушка, которая выходит замуж не по любви. Но еще до того, как тетя Элис принялась восхвалять мистера Хоука, она сотни раз укоряла меня за лишнюю рассудительность, считая, что мое сердце на поводке у головы. Разумеется. Теперь все ее советы сводятся к одному и тому же — забыть о благоразумии и осторожности. И будь что будет…»
Она взволнованно обвела глазами соседние ложи, желая проверить, сдержал ли мистер Хоук обещание не прекращать своих преследований. Он появлялся всегда так неожиданно, что сегодня Хейли даже стало досадно: почему его нигде не видно?
«Боже, что я делаю? Мечтаю о нем и готова пожертвовать ради встречи с ним последней иллюзией покоя!..» Усилием воли она заставила себя опять взглянуть на сцену, но суета актеров и блеск огней больше не увлекали ее и не отвлекали от грустных мыслей.
«Меня продают словно скаковую лошадь из конюшни моего отца. Скорей бы все уже закончилось. Сделка заключена. Я дала слово. А я дочь джентльмена. Когда я увижу мистера Хоука, непременно напомню ему об этом». Хейли вздохнула, ловя себя на мысли, что опять невольно вернулась к мистеру Хоуку.
Опера близилась к концу. Публика разразилась аплодисментами, разбудившими Герберта. Он с живостью присоединился и, пожалуй, даже громче многих кричал «браво».
Тетя Элис с насмешкой посмотрела на проснувшегося театрала.
— Мистер Трамбл, ведите себе сдержанней. Вдруг мисс Лэнгстон захочет обсудить с вами сюжет оперы, тогда вы попадете в неловкое положение.
Герберт весело рассмеялся, пропуская мимо ушей шпильку в свой адрес.
— Я ей отвечу, что потерял Дар речи от ее пения. Вряд ли она сочтет меня льстецом.
Он встал и подал руку Хейли.
— Давайте сходим к актерам. Прикоснемся к их жизни. Хотя, наверное, там будет много народу.
Хейли с радостью встала.
— Думаю, что не очень. Если вопреки ожиданиям там будет много гостей, тогда уйдем, ладно?
— Да, да, конечно.
Они вышли из ложи и направились на первый этаж, туда, где в малом зале в честь артистов был устроен небольшой званый вечер.
— Я никогда раньше не встречался с артистами, но все говорят, что они очень веселые и приятные люди. — Герберт явно радовался в предвкушении новых знакомств.
— О да, — подхватила тетя Элис. — Артисты удивительно дружелюбны, даже слишком.
Хейли оглянулась через плечо и заметила лукавую усмешку на лице тети. Наверняка у той был наготове неприличный рассказ из далекой тетиной юности, в котором речь шла об актере, безумно влюбленном в тетю.
Точно так же как и ее брат, тетя Элис сильно любила мужа, но после его смерти, а это случилось всего через год после свадьбы, тетя предпочла затворничеству жизнь веселой вдовушки. Однако Хейли не знала, насколько правдивы тетины истории. Дело в том, что с каждым годом ее любовные похождения, с ее слов, становились все более пикантными и шокирующими.
Они сошли вниз как раз вовремя. Артисты только что пришли, многие из них даже не стали переодеваться. Их необычный вид придавал званому ужину оттенок театральности и возбуждал интерес. Светские дамы жеманно прикрывались веерами, маскируя интерес к актерам. В отличие от них джентльмены почти не скрывали своих намерений и восхищенными глазами разглядывали актрис, хотя некоторые из них, соблюдая правила приличия, вели себя более достойно.
Герберт чуть не свернул себе шею, высматривая кого-то в толпе.
— Почему-то я не вижу мисс Лэнгстон.
— О, не волнуйтесь так. Она ведь примадонна и обязательно придет, — сдержанно заметила тетя Элис. — По-видимому, она хочет, чтобы ее появление выглядело как можно более торжественно.
— Да, да, понимаю, — торопливо сказал Герберт и тут же захлопал в ладоши от возбуждения. — Вы правы, вот и она… Как же она восхитительна!
— Не хотите ли вы, чтобы я вас представил? — вдруг предложил один из стоящих рядом джентльменов и поклонился. Одного взгляда на его пуговицы, в центре которых блестели фальшивые брильянты, хватало, чтобы увидеть в нем человека из актерской среды.
— С удовольствием! Я — Герберт Трамбл, это моя невеста мисс Морленд, а это миссис Шоу, ее тетя. — Герберт схватил протянутую руку и по привычке крепко пожал ее. — Очень рад!
— Меня зовут Эдмонд Блейкли. Я антрепренер мисс Лэнгстон.
Затем мнимый джентльмен раскрыл глаза и с притворным удивлением воскликнул:
— Неужели вы Герберт Трамбл, глава фирмы «Текстильные изделия Трамбл»?
— Да, да, тот самый. — Герберт сиял от гордости. — Вижу, что вы наслышаны о компании моего отца.
— Помилуйте, сэр, кто же не знает о текстильной империи «Трамбл».
Герберта буквально распирало от чувства собственной значимости. Хейли закусила губу, чтобы не рассмеяться.
Мисс Лэнгстон подошла к ним, повинуясь взмаху руки антрепренера. Хейли пришлось немного отступить, поскольку Герберт, выпустив ее руку, сделал один-два быстрых шага навстречу певице.
— Какая честь, мисс Лэнгстон!
— Позвольте представить — мистер Трамбл и его спутницы. Мисс Лэнгстон, — сказал антрепренер.
Представление прозвучало небрежно и обидно, тетя Элис, стоявшая позади, даже фыркнула от возмущения. Герберт не удосужился поправить антрепренера, он не сказал, что рядом с ним будущая миссис Трамбл, жена магната текстильной империи.
— Неужели, мистер Трамбл, вам понравилось наше незатейливое пение? — кокетливо спросила мисс Лэнгстон.
— Вы еще спрашиваете? Вы сирена! У вас божественный голос! — Герберт изливал комплименты словно вулкан.
— А! У вас тонкий вкус! Только тот, кто ценит искусство, разбирается в нем, — напыщенно произнес Блейкли. — Ах, если бы другие инвесторы разделяли вашу страсть к искусству, мистер Трамбл!
Тетя Элис наклонилась к уху племянницы:
— Какой интересный поворот, не правда ли? Теперь Герберт почувствует себя как рыба в воде. Какие же мы наивные простушки, а вот умные люди умеют найти подход. Будь уверена, эти хитрецы получат от него все, что захотят.
— Думаю… ему нравится непринужденная, ни к чему не обязывающая беседа. — Хейли попыталась оправдать Герберта.
— О, слишком непринужденная. Но почему бы тебе тогда не принять в ней участие? В конце концов, можно отнестись к такому обществу благосклоннее, чем к светскому на других званых вечерах и обедах. Здесь по крайней мере намного веселее.
Хейли прошипела в ответ:
— Мистер Трамбл волен выбирать себе друзей, и тебе не следует злиться до тех пор, пока он не начнет грубо игнорировать…
— О, она будет в восторге! Не так ли, мисс Морленд? — Сияющий Герберт повернулся к Хейли, но она ничего не могла понять, потому что потеряла нить беседы.
— Прошу извинить меня. От чего я буду в восторге? — Хейли слегка покраснела от смущения.
— Небольшая увлекательная прогулка за кулисы театра! Как выразился мистер Блейкли, для того, чтобы окунуться в таинственный и загадочный мир. Он любезно предложил свои услуги в качестве провожатого.
— Это настоящий лабиринт, но клянусь, что верну вас назад в привычный мир. — Мистер Блейкли радушно взмахнул рукой; делая приглашающий жест.
У Хейли не было ни малейшего желания бродить по темным и узким проходам. Театральные задворки сулили мало чего интересного. Но не успела она возразить, как тетя Элис с радостью воскликнула:
— Путешествие! Это так интригующе!
Хейли задумчиво покачала головой:
— Право, не знаю. Лучше я останусь здесь. Мне как-то уютнее… в привычном для меня мире.
— Чепуха! — Герберт, никак не ожидавший ее отказа, удивленно уставился на Хейли. — Было бы невежливо отказываться от столь радушного приглашения. Вы же не хотите обидеть наших друзей?
— Конечно, нет, — отозвалась Хейли. — Только обещайте, что не оставите меня.
— Никогда! — с довольным видом обещал Герберт.
Затем весело взглянул на мисс Лэнгстон и как ни в чем не бывало протянул ей руку. — Вы позволите?
Актриса оперлась на нее, а Хейли едва не лишился дара речи от удивления. Но Герберт уже удалялся за кулисы, ведя мисс Лэнгстон. Тетя Элис начала что-то с сочувствием говорить Хейли, но тут мистер Блейкли, в свою Очередь, предложил ей руку, и тетя, сразу же забыв обо всем, взяла его под руку.
Несчастная Хейли скрепя сердце последовала за двумя парами, а что ей еще оставалось делать?
Все оказалось намного хуже, чем она предполагала. Через несколько минут низ ее платья зацепился за какой-то гвоздь, и пока она отцепляла подол, четверка отважных путешественников скрылась в глубине темных коридоров.
«Разумеется, тетя Элис вскоре обнаружит мое отсутствие», — попыталась утешить себя Хейли. Прошло две минуты, но никто не появлялся. Ей вдруг стало ясно, тетя, увлекшись беседой с красноречивым мистером Блейкли, который, по-видимому, осыпал свою даму комплиментами, совершенно потеряла голову. Если бы вдруг возник пожар, тетя не обратила бы на это никакого внимания.