Все пошли к воде: двенадцать человек, каждый из которых держал в руке лук да имел добрый запас стрел. По дороге Осберн сказал тем, кто был рядом с ним:
– Растянитесь, пусть не видят, сколько нас, и пусть враг не знает, что у вас луки, чтобы он не боялся и приблизился к реке. Но не стреляйте, пока они не атакуют, чтобы не поразить мирного жителя.
Воины подошли уже так близко, что видели, как по тому берегу ездят всадники. Было понятно, что все они чужаки, да и доспехи на них были чужеземные, и шлемы из блестящей стали, и в руках длинные копья с лёгкими древками, а ещё у многих короткие луки, чтобы удобнее стрелять верховым, да за спиной вместе со щитами колчаны.
Не успели воины Ведермеля подойти к кромке воды, как группа тех чужаков, числом около двух десятков, с криками и воплями приблизилась к ним. Всего же было их около двух сотен, тех, кого удалось разглядеть. Когда всадники остановились у потока, один из них (а по позолоченному доспеху и оружию можно было решить, что это их предводитель) поднял копьё и, потрясая им, что-то прокричал. Казалось, это были слова, но так как его языка не знали, то и не поняли, чего же он хотел. Впрочем, голос его звучал повелительно и угрожающе. Тогда по указанию Осберна Стефан, стоявший неподалёку, выудил из своего заплечного мешка лоскут белой ткани, прикрепил на копьё и высоко поднял его, чтобы показать готовность вести переговоры. Вместо ответа вождь всадников и его окружение захохотали. А потом вождь перехватил посередине своё копьё и сделал движение, словно собираясь его метнуть. Впрочем, поток здесь был слишком широк, чтобы перебросить через него копьё. Тогда один из его воинов снял с плеча короткий лук, приставил к тетиве стрелу и повернулся к вождю, словно спрашивая позволения. Вождь кивнул в знак согласия, а Осберн быстро произнёс:
– Стефан, прикройся! Это тебе. Если он пустит стрелу, то и мы стреляем – это враг.
В тот самый момент полетела стрела, и Стефан закрылся щитом. Тогда воины Ведермеля, испустив крик, натянули луки. Осберн выстрелил первым, и стрела его поразила вождя всадников в глаз – тот замертво свалился с коня. Попал и Стефан, он целился в того, кто сам чуть раньше пустил в него стрелу, и ещё трое врагов пали при этом первом залпе, не считая троих раненых. Ведермельское угощение пришлось чужакам настолько не по нутру, что они сразу же обратили к реке спины и умчались прочь, подальше от стрел, впрочем, потеряв в бегстве ещё двух воинов и трёх коней.
Осберн остановил своих людей на короткое время, выжидая, не приведут ли враги подкрепление, чтобы продолжить игру. Но чужаки оказались слишком хитрыми, они собрались вместе и поскакали вниз по долине.
Воины Дола так и не увидели ни одного из своих западных соседей, и Осберн сильно беспокоился, когда думал, что грабители направились в сторону Холмов Хартшоу. Если так, то лучшее, на что он надеялся, это на возможное бегство Эльфхильд из дома в какой-нибудь другой дом или даже в лес, который был хорошо ей знаком.
Тем временем он приказал своим воинам незаметно спуститься вниз по течению вдоль потока. Осберн сказал:
– Если и возможно чем-то помочь с нашего берега, мы поможем, а для этого нужно скорее собрать жителей нижних поселений, составив отряд побольше. Жаль только, что разбойников защищает эта водная преграда.
И вот воины Дола пошли по берегу реки. Время от времени кто-то из грабителей поворачивал к потоку, чтобы взглянуть на отряд и пускал в их сторону стрелу, впрочем, не нанося никакого вреда. Наконец, когда люди Осберна уже приближались к Излучине Расколотого холма, часть неприятельского отряда направилась к реке, но немногим более половины его всадников продолжили путь вниз по долине. Как раз в это время к воинам Ведермеля присоединилось множество людей из селений, что лежали ниже по течению, это всё были крепкие ребята, хорошо владеющие метательным оружием.
Стоит ли говорить, что воины и с одного, и с другого берега подъезжали всё ближе к Излучине Расколотого холма? Промолчим и о том, как сильна была сердечная боль Осберна и как пылал в его груди гнев, ибо не найдётся слов, чтобы описать это. Чужаки, собиравшиеся вместе на том берегу реки, увидев, что поток становится уже, издали боевой клич и приблизились к воинам Восточного берега. Многие всадники соскочили с коней и дальше пошли пешком. Некоторые из них, оказавшись на расстоянии выстрела, приостанавливались, чтобы спустить тетиву. Иногда их стрелы ранили жителей Дола, но Осберн пока не позволял своим людям стрелять в ответ.
И вот воины прибыли туда, откуда виднелась пещера гномов. Многие жители Дола побаивались этого места ещё прежде прихода чужаков, и кое-кто решил было, что пещера сулит им неудачу. Другие же говорили, что удача Осберна одолеет дурные предзнаменования гномьего рода.
Осберн подошёл к условному месту встречи с девушкой, когда людей у него набралось полных два десятка, и всё это были крепкие воины. Юноша стоял впереди них на том самом месте, где так часто ступали его ноги, где его сердце находило покой и где разрасталась его любовь. Он стоял и сжимал тяжёлое метательное копьё.
Как раз в это время чужаки, завывая по-собачьи, заполнили мыс до самой его вершины, где обычно стояла Эльфхильд. Вперед вышел их вождь, тело его закрывал блестящий доспех, покрытый золотом и серебром, а со шлема спускался длинный рыжий конский хвост. Вождь поднял руку, приготовив большое копьё, но вдруг в тот самый момент Осберн с яростным криком метнул своё оружие и услышал, как все воины Дола вокруг и позади него спустили тетиву. По правде говоря, Осберн был почти уверен, что эта стычка развеется, подобно сновидению, и он увидит, как падает пронзённая копьём в грудь Эльфхильд. Но ничего подобного не произошло: копьё вонзилось в подмышку вождя в золочёном доспехе, и он, звеня и грохоча, упал вниз, в завихри зелёной воды. И многие разбойники пали под градом стрел и копий воинов Дола. Но выстрелили и враги, и некоторые из жителей Дола были убиты, а другие ранены, но мужество оставшихся от этого не сократилось. Осберн вытащил из колчана двенадцать стрел и, приставляя их одну за другой к тетиве лука, посылал во врага, и каждый раз, как он спускал тетиву, наконечник стрелы уносил с собой жизнь очередного недруга. Но юношу одолевала великая скорбь, он печалился о том, что не сможет перебить сейчас всех врагов и тем спасти свою возлюбленную. Его самого разило множество стрел, но почти все они отскакивали от колец кольчуги Хардкастла, не причиняя Осберну ни малейшего вреда. Видимо-невидимо разбойников пали, но оставшиеся были столь яростны и свирепы, что даже не желали отступать назад. Наоборот, некоторые так сильно жаждали вступить в кровавую бойню, что, не обращая внимания на водное препятствие, бросались вперёд, словно ничего не преграждало им путь, и падали в бурлящий поток, находя погибель в его бездонных глубинах.
Битва продолжалась, и отряд жителей Дола редел, но Осберн и не думал отступать хотя бы на шаг, да и воины его были так доблестны, что самой большой бедой считали невозможность перейти Разлучающий поток. Сам Осберн уже трижды был ранен, правда неопасно, в боку Стефана тоже торчала стрела, но он держался на ногах, продолжая стрелять не менее самоотверженно, чем прежде.
Но вдруг бушующая пред отрядом Осберна толпа начала сдвигаться дальше от берега, и тут же за спиной разбойников раздались громкие крики. Воины Дола узнали голоса своих родичей и, не прекращая истово пускать во врагов стрелы, ответили дружным криком. Разбойники, развернувшись, с воплями кинулись с мыса на берег потока, к юго-западу: они убегали от напавших на них с копьями, топорами и мечами воинов Западной долины.
Этим закончилось сражение лучников, и чужаки не приближались более к потоку, опасаясь стрел с восточного берега. Собирая павших да оказывая помощь раненым, воины Восточной долины пристально всматривались в то место на другом берегу, где проходило сражение. Судя по всему, бились там яростно, но вскоре воины увидели, как пришльцы бегут к своим коням, которых они оставили дальше полёта стрелы от речного берега, недалеко от Излучины Расколотого холма. Воины Западной долины преследовали их, нанося страшные удары, но не спеша вновь вступать в бой. Не похоже было, чтобы преследователи хотели помешать беглецам добраться до коней и ускакать. Враги не преминули этим воспользоваться, и жители Дола их больше не видели.
Глава XXXIIIОсберн пытается разузнать об Эльфхильд
После битвы воины Восточной долины остались у воды, на восточном берегу Излучины Расколотого холма (они не ликовали, ведь некоторые их друзья погибли), а к западному берегу Разлучающего потока, по покрытой телами земле, подошли местные жители. Как уже сказывалось, ни на востоке, ни на западе люди не сильно-то любили это место, страшась гномов, обитавших в пещере над водоворотами. Но теперь, может быть, не остыв от сражения и в печали по погибшим, а может, в смятении после грабительского набега, но так или иначе, они пока забыли о своём страхе. Вожди западного войска, остановившись над телами чужаков на вершине мыса, где обычно стояла Эльфхильд, заговорили со своими братьями с восточного берега. Вульфстан из Колдберна, поселения ниже по течению, так звали того воина, что говорил от имени жителей Западной долины. Первым делом он восхвалил славную помощь, что оказали им жители восточного берега, так быстро и отважно атаковав со своей стороны, он считал это спасением для своих людей и уже предвидел скорую победу.
– Хотя, – продолжил он, – тот отряд, с которым вы так мужественно сражались и который теперь обратился в бегство, не всё войско врага. Одна его часть осталась для битвы с вами, а другая в то время спустилась ниже по течению, отдалившись от Потока. Мы отправили наших братьев в погоню и сами теперь должны последовать за ними, дабы оказать помощь, не позволив разбойникам одолеть их числом. К тому же мы опасаемся, как бы эти черти не опустошили несколько наших поселений, что попадутся им на пути, прежде чем наши ребята их нагонят. Позвольте нам сей же час расстаться с вами! Вы помогли нам, и мы будем молиться о вашем здравии и счастье, а особенно о твоём, Осберн Вульфгримссон, ведь мы знаем тебя и то, что о тебе рассказывают.