Но Люси не улетела. Она осталась, надеясь копнуть поглубже.
– Ха! – Шарлин триумфально воздела спутанный клубок проводов. – Сегодня не поджаримся. – В темноте снова сверкнули белые зубы с черной дырой вместо резцов. – Говорила же, я свое дело знаю!
Зубы Шарлин. Именно на них обратила внимание Люси, когда ближе к вечеру, выпивая на крыше заведения «У Сида», рассматривала завсегдатаев бара. Те, полулежа в шезлонгах под дырявыми зонтиками, передавали друг другу мелкашку двадцать второго калибра и стреляли по всему, что двигалось в недостроенном районе. Бар походил на аванпост посреди пустыни, утыканной каркасами зданий.
А затем появилась Шарлин с ее щербатой улыбкой. Вскарабкалась по лестнице на крышу и стала угощать всех подряд – дескать, сорвала куш. Сообразив, чем она зарабатывает на жизнь, Люси сразу поняла: эта история прогремит в тишине пустеющих районов Финикса.
В молчаливом пригороде Шарлин казалась оглушительной. Ее трудно было не заметить. Люси решила, что напишет пару строк о ее прошлом, а затем сменит тему с поправкой на характер издания. В «Гугл/Нью-Йорк таймс» пойдет статья об изменчивости городской застройки, в «Экономисте» – о мусорной экономике, восстающей из пепла строительных компаний, а в «Киндл посте» – что-нибудь посущественнее, поскольку Люси сохранит права на эту публикацию. Как минимум три статьи. Легкие деньги. Осталось собрать информацию, и Шарлин согласилась помочь, но на своих условиях.
– Пригнись! – шепнула она.
– Не могу!
Из-за поворота вынырнул автомобиль. Темную улицу осветили фары.
Бежать было поздно. Чувствуя себя букашкой на предметном стекле, Люси вжалась в черепицу. Работавший на батареях внедорожник почти не издавал шума, за исключением шелеста протекторов, возвестивших о его прибытии на эту запыленную улицу.
– Бежать готова? – прошептала Шарлин.
– Бежать? Куда? Грузовичок внизу, в гараже!
– О да, – хмыкнула Шарлин. – Хорошо, додумалась закрыть ворота. Иначе мы непременно попались бы. Ты уж точно. Тебя… Тебя наверняка выследят. Так что лучше не дергаться. – (Люси показалось, что внедорожник замедлил ход.) – Спорим, сейчас ты предпочла бы сидеть в Коннектикуте, сочинять статьи об ураганах и поврежденных дамбах, а не лежать здесь и не ждать, пока тебе разобьют лицо?
Люси хотела огрызнуться. Объяснить, что она вовсе не сообщница Шарлин, не воровка, а журналист, собирающий материал для статьи о женщине, вместе с которой обносит чей-то дом. Хотела, но сдержалась.
Внедорожник приблизился. Теперь протекторы шуршали прямо перед домом. На ночной улице стало светло как днем. Чутье подсказывало, что их заметили. Что пора бежать.
Шарлин крепко схватила Люси за руку.
– Не вздумай дать деру, милочка.
Электромобиль беззвучно скрылся за следующим поворотом. Люси выдохнула. Только теперь она поняла, что все это время не дышала.
Шарлин привстала, схватила отключенную панель солнечной батареи и сноровисто потащила ее на край крыши.
– Повезло, что лодырь попался. Иногда бывают добросовестные. Обшаривают дом с фонарями, черти. Смотрят во все глаза. Нет ничего хуже, чем добросовестный хлам-патруль.
– И много таких, добросовестных? – Люси все еще чувствовала, как тяжело бьется сердце.
– Не-а. Теперь куда проще. Раньше считалось, что домовладельцы вернутся. Что снова наполнится водохранилище Рузвельт, или что воды ЦАПа хватит на всех. Каждый хлам-патруль считал, что занят важным делом, защищает частную собственность и прочую хрень. – Шарлин фыркнула. – Но реальность такова, что от гранитных столешниц или трех ванн мало толку, если нечем помыть посуду или слить за собой в туалете. Хлам-патрули в курсе, что эти дома будут разграблены. Главная задача – опередить конкурентов и забрать все самое лучшее. – Положив солнечную панель на черепицу, Шарлин махнула рукой. – Бери ломик. Надо снять остальные, пока не вернулся патруль.
– На такое я не соглашалась. Мое дело – написать о тебе статью.
Шарлин бросила на Люси раздраженный взгляд.
– Хочешь, чтобы тебя застукали, когда будут делать следующий круг? Мечтаешь о такой же улыбке, как у меня?
– Я не говорила, что буду помогать…
– С воровством? – подсказала Шарлин.
– …С присвоением чужой собственности. Мы условились, что я просто соберу материал для статьи.
– Ни хрена ты не соберешь, – пожала плечами Шарлин, – если не поможешь. Подсоби в моих делах, и я подсоблю в твоих. Только так и не иначе. Взаимовыручка, ясно? Или можешь вернуться в центр, потусить с другими приезжими газетчиками, хлебнуть гостиничного мартини, накропать статейку о том, как на шоссе стервятники кого-то из Веселых Перри доедают, а потом свалить из Финикса к чертовой матери. Выбирай.
Люси молчала.
– Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц, – добавила Шарлин.
Не разбив яиц.
Не нарушив этики.
Люси вспомнилось, как Шондра Гох, профессорша с факультета журналистики, читала лекцию об этических границах и о том, как опасно идентифицировать себя с теми, о ком пишешь.
– Давай сюда ломик, – вздохнула она.
– Вот и умница.
Вернувшись к работе, они принялись снимать панель за панелью. Шарлин нагибалась, с хирургической точностью резала провода и отключала бесшумную сигнализацию, призывающую хлам-патруль. Люси подавала то шестигранник, то кусачки, то ножовку с алмазным полотном. Через некоторое время их улов составил двадцать киловатт в пересчете на солнечные батареи.
– Ты в курсе, что в прошлом, когда строили эти дома, я устанавливала эти системы? – усмехнулась Шарлин. – А теперь зарабатываю на жизнь, отдирая их от черепицы.
Люси не ответила. С каждым щелчком, с каждым взглядом под панель она задавалась вопросом, сохранилось ли у нее право называть себя журналистом. Она и ее статьи… До приезда в Финикс они были аккуратно разложены по полочкам. Каждая на своем месте. А теперь Люси выкатывает из гаража грузовичок, чтобы погрузить в кузов краденые вещи. Участвует в излюбленной забаве жителей Финикса.
Может, в этом и заключается история, думала Люси, снова забираясь на крышу. Настоящая история. Не о том, как Шарлин переквалифицировалась в мародеры. О том, как Финикс избавляет человека от моральных ориентиров. Когда все скверно, ты идешь на отчаянные поступки, и человек, которым ты был, совсем не тот, кем ты стал.
– Эй, Шарлин, – окликнула Люси, подавая ей очередную панель.
– Чего? – Шарлин приняла груз и, кряхтя от натуги, поставила в кузов грузовичка, рядом с остальными панелями.
– Как вышло, что ты не уехала? То есть… когда еще была такая возможность.
Шарлин вернулась и протянула руки, ожидая, что Люси подаст следующую панель.
– Черт… Сама не знаю. Наверное, все это казалось нереальным. Вроде тихого апокалипсиса. В ретроспективе все ясно и понятно, но в моменте… – Подхватив батарею, Шарлин опустила ее на горячий бетон. Облокотилась на нее. Подняла взгляд на Люси. В лунном свете лицо воровки блестело от пота. – Краем глаза вроде замечаешь, как все меняется, а начнешь присматриваться, и ничего не видно. – Она пожала плечами и загрузила панель в кузов. – Мы умеем удирать от хлам-патрулей, ведь это простая и понятная угроза – ясно? Но кому, черт побери, придет в голову убегать от еще одного дня с сорокаградусной жарой? – Тут Шарлин что-то услышала и обернулась. – Что это? Что видно сверху?
Люси распрямилась. На соседней улице сверкнули фары.
– Хлам-патруль!
– Ты должна была смотреть в оба! Ведь на крыше не я, а ты!
Люси не стала утруждать себя ответом. Не стала говорить, что непросто таскать по крыше панели солнечных батарей и при этом следить за обстановкой. Вместо этого она, набрав полную грудь воздуха, спрыгнула на бетон, подвернула ногу, но доковыляла до грузовичка. Лодыжка горела огнем. Люси распахнула дверцу и кое-как забралась в кабину.
– Заезжай в гараж! Они совсем рядом!
Чудовищно долгое мгновение двигатель отказывался работать. Затем ожил. Автоматически включились фары – маяк, сигнализирующий о том, что по району шныряет ворье.
– Что ты творишь?
Люси погасила фары.
– Ну давай же! Давай!
– Пытаюсь! – Люси врубила передачу, и грузовичок с ревом скрылся в гараже. Шарлин захлопнула ворота. Люси выскочила из кабины и чуть не упала от жгучей боли в ноге.
– Нас видели? Видели?
– Молчи, дай послушать!
Обе прижались ушами к металлическим воротам и напрягли слух: ну что там? Голоса? Рации? Кто-то вызывает подкрепление? Прошла минута. В ушах у Люси пульсировала кровь, с кончика носа капал пот.
Теперь, когда не горели фары, в гараже было темным-темно. Со стороны Шарлин донесся шорох. Что-то еле слышно зажужжало, затем вспыхнул светлячок, малиновый кончик сигареты. Шарлин затянулась, и огонек осветил морщинки вокруг ее глаз. Маркер старожила этих солнечных мест.
– Будешь? – спросила она.
Люси взяла сигарету. Нажала на кнопку. Сделала вдох, ощутила удар никотина по горлу.
– Когда есть риск, что тебе вломят по зубам, чувствуешь себя живее всех живых, – сказала Шарлин, забирая сигарету.
И засмеялась.
– Нельзя ли потише?! – прошипела Люси.
– Не бойся. Они уехали.
– Откуда знаешь?
– Если хлам-патруль сел тебе на хвост, будет много шума. – Она снова затянулась, затем подняла ворота, и в гараж хлынул лунный свет. Снаружи было прохладнее, чем внутри. Облегчение. Свежесть после черной жары.
– Славная ночь, – сказала Шарлин. – Спорим, к рассвету похолодает аж до тридцати семи? – Она сделала еще одну затяжку. – Хочешь обыскать дом? Мало ли, вдруг найдешь что-то нужное.
– Нет. Хочу побыстрее убраться отсюда.
– Как знаешь.
Часом позже, когда над горизонтом забрезжил рассвет, они выгрузили солнечные батареи. Татуированный парень расплатился с Шарлин пачкой бумажных денег и пластиком «Крипто-кеш». Проверив сумму на карточке, Шарлин сунула бумажные деньги в руку Люси.
– Это еще что?
– Твоя доля. Нет, забирай, – отмахнулась Шарлин, когда Люси попыталась вернуть купюры. – Они твои.