— Я? Не знаю. — Громыхнул Тор, и подкинул молот. На улице снова полыхнула молния, от близкого разряда из потолочных рам посыпались остатки стекол, разгоняя с открытых мест оцепление. — Старик сделал то, что должен был сделать — убил врагов и сберег свой род. Ну погиб при этом, бывает.
— Я бы мог сделать многое, но именно с этой душой сие будет нечестно. — Улыбнулся брюнет, и аккуратно подставил подножку задумчиво бродившему генералу. Тот запнулся и упал бы, если б его не подхватили спецназеры из ФСБ. Тор и богини укоризненно поглядели на него, а Локи покаянно развел руки. — Ну не удержался я. Не удержался. Ну так, ведь я злой и противный бог шуток, так ведь?
— Я уже сказала — жизнь это не ко мне. Посмертие могу обеспечить. — Мара взглядом смела осколки и мусор со скамьи и уселась на нее, приглашающе кивнув сестре. — Но просьба была ясная, а жертва очень осмысленная и очень серьезная.
— Тогда, если вы не против… — Лада села рядом с сестрой и подбросила сферу на ладони.
— Не то, чтобы я был против, дорогие мои. Но могли бы сначала и меня спросить. — Из-за колонны вышел скромно одетый кудрявый шатен с аккуратно постриженной бородкой.
— А ты откажешь дамам, Иисус? — Лада очаровательно улыбнулась. Мара просто приветливо кивнула, а вот Тор и Локи грозно нахмурились. На что, впрочем, Иисус совершенно не обратил внимания, улыбнувшись в ответ дамам. Глянул на тела внизу, на сферу на ладони богини…
— Не здесь, не в этом мире, дорогая. — Построжел Христос. — Иначе ему не будет правильного посмертия. Найди другой мир, где нет его доппельгантера. Там разрешаю.
— Ты настоящий душка! — Лада весело вскочила, чмокнула Иисуса в щеку и растаяла в облаке золотых искр.
— Не богиня, а девчонка. — Фыркнул Локи и, взмахнув рукой, отправил вслед ей небольшой сгусток тумана. — Тогда мой дар старику. Небольшой.
— И мой тоже. — Тор метнул в никуда крохотную молнию.
— Тогда и мой тоже. — Мара загадочно улыбнулась, крутанула указательным пальцем крохотную метель из сверкающих снежинок и отправила вслед за молнией. И тоже растаяла, шагнув в тень.
— До встречи. — Тор подбросил молот и исчез во вспышке молнии.
— Как они любят спецэффекты. — Покачал головой Локи. — Всего хорошего, Иисус. — И просто исчез.
— Да уж. — Триединый Бог этого мира прошелся по битому стеклу, глядя на пятна крови. — Ведь сказано было — не убий! Глупые еще, дети — детьми. В Чистилище их!
И три души, оставшиеся от террористов-смертников, исчезли в неяркой вспышке.
Мне было странно. Спокойно слишком, неторопливо и невозмутимо. Вроде как уже некуда торопиться. Интересно, почему? И почему я вроде как в какой-то капсуле, сквозь которую ничего не видать? Я в больнице, что ли?
Внезапно голову (или не ее?) прошили проявившиеся воспоминания и знания. Пространство вокруг всколыхнуло, закорежило, завернуло штопором и через какой-то хитрый проход выкинуло меня наружу.
— Или через задний, или через передний. Точно, два выхода. — Я старался проморгаться, глаза слепило яркое солнце.
— Ну, не совсем. — Рядышком прожурчал красивый женский голос, и рассыпался невесомым смехом. — Но где-то рядом, дед. Так что успокойся и слушай. Впрочем, мне торопиться некуда, так что оглядись и прими то, что с тобой. Я немного подожду.
В глазах прояснилось. И оказалось, что я стою на берегу какой-то речушки. Речушка явно горная, шустрая. Звенит-перекатывается. Горы чуть поодаль, высокие, снежные шапки на них. А тут явно знойное лето жарит; хотя мне совершенно комфортно, в моей-то зимней одежке. И это при том, что я на любой жаре потом истекаю, как снеговик.
Тут я кой-что заметил, и мне от этого поплохело. А именно то, что я тени не отбрасываю. Деревце рядышком со мной, серебристый тополек, вон какую раскинул, а меня как будто и нет.
Я внимательно присмотрелся к своим рукам и уже чуть спокойнее обнаружил, что сквозь них вижу. Прозрачные они у меня, если как следует приглядеться, но при этом цветность сохраняют, я их объем чувствую. Хм… на пробу я ткнул пальцем в тополиный лист, палец спокойно прошел сквозь него. Так, а кто со мной разговаривал?
Неподалеку на камешке обнаружилась очень красивая блондинистая дама непонятных лет, скромно сидящая и за мной наблюдающая. Вроде как и молоденькая, но вот столько такой зрелой силы в ней, что на пару королев точно хватит. А то и на дюжину.
— Здравствуйте, сударыня. — Вежливость великая штука, а этикет придумали очень умные люди. Мало ли, что мне орать от перепуга охота, это потерпит. — Позвольте поинтересоваться, что именно со мной случилось. Что я должен принять. И о чем вы мне хотели поведать. И да, мое имя Захар Владимирович Догляд.
— Какой вежливый. Приятно встретить хорошо воспитанного смертного, жаль только, что после его смерти. — Блондиночка изящно закинула ногу на ногу, оправила подол даже на первый взгляд неимоверно дорогого платья и сверкнула великолепной улыбкой. Реально сверкнула. Как электросваркой, у меня аж в глазах (или что у меня сейчас вместо них) зайчики забегали. — Мое имя Лада, я — богиня. Как ты уже понял, твой земной путь был прерван. Но ты совершил некий древний ритуал и высказал четкую и ясную просьбу. По ритуалу — ты, как высказался Тор, убил врагов и защитил свой род, пожертвовав своей жизнью. При этом ты восславил богов и сказал, что хочешь жить. Учитывая, что твои внучки надели на тебя амулеты, в том числе со знаками Тора, Локи, Мары и меня, и место силы, на котором все это произошло, то мы услышали и пришли поглядеть. Твой верховный бог был не против. По общему решению мне разрешили исполнить твою просьбу по моему разумению с некоторыми ограничениями. Интересно, какими?
— Да. Не это главное. — Я облизнул пересохшие губы. Так, я вроде как призрак, у призраков пересыхают губы? — Как там мои? Дети, внуки?
— Все живы. И зять с невесткой. Испугались страшно, расстроились из-за тебя, слезы льют. Гордятся. — Лада снова улыбнулась. — Молодец, дед. Потому я и откликнулась. Жизнь — это любовь. Ты любишь своих детей и внуков, ты отдал ради них самое дорогое — жизнь. Значит, ты прав.
— Спасибо. — На душе потеплело. Похоже, это все, что сейчас у меня осталось. — А что насчет ограничений?
— Ну, они просты. Я не могу вселить тебя в тело, занятое душой. Не могу тебя поселить в мирах, где есть твои двойники. Значит, тебе надо создать тело самому. Это сложно, но выполнимо. Если у тебя есть время и силы. Они у тебя будут, от меня. Кроме того, у тебя есть дары еще трех богов. Малые, но тем не менее. Среди людей ты будешь слишком заметным. Потому я решила так — будешь жить здесь. Водяным духом. Не смотри на меня так недоуменно, ибо, как сказано Декартом — Cogito ergo sum. «Я мыслю, следовательно, я есмь!». Жить можно по-разному, Захар. Я богиня весны и жизни, а вода — это жизнь. Здесь закрытый водный район, других водяных духов нет, то есть, ты, такой красивый, вне конкуренции. Нелюдь есть, но немного, и она сухопутная. Да и нежить есть. Но опять же, сухопутная и ее немного. Справишься не торопясь и со временем. Времени, благодаря нам, у тебя теперь много. Думай, мысли, набирайся сил. Твори, ибо сотворил вас бог по образу и подобию своему. А кто он? Правильно, Творец. И запомни: вода — это жизнь, а жизнь — это любовь. Иди, тебе пора. Да и я на тебя многовато времени потратила. — И вставшая богиня легким шлепком своей изящной ладошки отправила меня на самую стремнину, в кипящий водный поток.
Это было необычно, странно, божественно. Я был водой и вне ее. Я чувствовал каждую песчинку, ощущал колыхание водного мха, шипение лопающихся водяных пузырей. Я ощущал биение сердечек у крохотных утят, прячущихся в маленькой, скрытой кустами заводи, я видел каждое движение рыб, которых было не так уж и мало в этой речушке. У меня не было тела, мое тело было этим бурлящим потоком.
Я слился с этим куском речки, я понял его суть, узнал каждый камушек на дне, каждую корягу вдоль берегов. В какой-то момент я понял, что в одном месте речные струи другие, что мне там особенно хорошо и комфортно, что я набираюсь в этом месте силы. И что тут я начинаю формировать не то, чтобы тело, нет, скорее слабый контур своего будущего тела. И понял я это уже зимой, когда морозец сковал берега тонкой и звонкой корочкой льда, а на поверхность воды сыпались снежинки. Я понял, что снова начинаю осознавать именно себя, как личность, а не как часть водяного мира.
Зима принесла некоторое умиротворение. Речка стала спокойнее, стал спокойнее и я, стал рассудительнее. Осознанно изучил весь этот участок реки, составил в голове его трехмерную картину. К моему удивлению именно тогда я осознал дар Локи — абсолютную память и способность к многомерному мышлению. Я помнил все, что когда-либо слышал, видел или читал. И уж естественно, все то, что я делал. Некоторые вещи были весьма неприятны, пришлось учиться задвигать их на дальние полки в создаваемой в сознании библиотеке.
Но самое главное — мне удалось сдвинуть камешек. Обычный небольшой голыш, чуть поросший водорослями, и облюбованный снизу ручейниками. Так вот — я сумел его сдвинуть. Мне подчинилась вода.
Осознание этого здорово меня торкнуло. Я носился по речушке, поднимая волну, вылетал из воды и плюхался обратно. Конечно, плюхался для практически бестелесного духа сильно сказано, да и волна, которую я сейчас поднимал, скажем так — просто была. Но я научился это делать!
Кстати, речушка, несмотря на свои прямо скажем, скромные размеры, на дне своем имела с десяток человеческих костяков, разного времени упокоения и разной сохранности. И возле двух из них что-то ощущалось, не сильно хорошее. Похоже, неупокоенные души. Одна даже попыталась напасть на меня, когда я подобрался поближе. Силы у нее было немного, но вот ярости и черной злобы — хоть завались.
Вот только ничего у нее не вышло. Обратно под корягу улетела, к своему костяку в ржавой кольчуге. А это я просто рукой махнул с перепугу. И понял, что это второй дар. Богини Мары. Не самый добрый, кстати. Я могу вот такие неупокоенные души даже убить, точнее, поглотить или сожрать, набирая силу. И кстати, не только неупокоенные. Живые тоже, судя по всему. Правда, прямо сейчас я даже на поглощение явного умертвия никак не решусь. Мало ли как я изменюсь при этом. Я и так потихоньку набираюсь сил, речка делится, причем чистой, чистейшей энергией. Даже какую-то форму обретать начал. Вон, волну гоню.