— Не очень. — Хмыкнул стоящий рядом военный губернатор Оренбурга, и оглядел наш покинутый лагерь. — Здесь явно недавно кто-то был.
— Ну да. Я и мои люди здесь скрывали какое-то время вырученных нами российских и китайских подданных. — Я спрыгнул на берег, не дожидаясь установки сходен. Что-то пошалить захотелось. Учитывая, что от борта каюка да берега метров пять — получилось зрелищно. Вообще, сейчас здесь все пропитано светлой энергией… похоже, то, что мы пробудили ото сна аватар богинь, подействовало и на весь остров целиком. Сейчас уже май месяц, жара, здесь воздух должен быть тяжелым и влажным, и звенеть обязан от комаров и прочей летающей сволочи — но нет, воздух свеж и ощутимо легок, ароматен, мошки нет вообще, красота. Да и вообще, легко здесь, и не только мне. Люди тоже вон, явновзбодрились.
Подождал, пока отшвартуются корабли нашей экспедиции, а их на этот потайной островок аж семь штук забрело, и не спустятся Перовский с Абдуссамадом, и повел их к храму. Когда перешагнули линию барьера, чиновники дружно охнули. Ну еще б, не часто такое видишь — греческий храм, сияющий в лучах солнца.
— Этому храму больше двух тысяч лет, господа. Его поставила жена Птоломея, чтобы сохранить творения величайших скульпторов своего времени. Империя Македонского рухнула с его гибелью, началась гражданская война, друг пошел на друга, а брат на брата. Самоестрашное, что может быть со страной — это лютая гражданская война. — Читая эту лекцию, я подвел обоих царедворцев (в принципе, наиб тоже царедворец, но будущий) к дверям, нажал скрытые рычаги, и толкнул тяжелую мраморную дверь. Та неожиданно легко, для посторонних, повернулась, открывая вход в сумрачный, таинственный зал. Ну да, вот так сразу, бабах и в церемониальном зале находишься.
Мои гости недоверчиво поглядели на меня, но вошли. Не хотят друг перед другом слабость показывать, и робость. Взрослые дяди, политики высшего уровня, боевые генералы, и ведут себя как пацаны. Хотя, ничего удивительного. Здесь и сейчас страна чудес, такое бывает раз в жизни и далеко не у каждого.
— Готовы? — Я повернул тяжелое бронзовое зеркало, не утратившее полировки за тысячелетия. Пойманный луч солнечного света прыгнул по другим зеркалам, и рассыпался в зале, освещая и само помещения храма, и статуи богинь, и стеллажи с запечатанными рукописями, и открытые лари с драгоценностями. А так же пяток крупных кобр, которые сейчас не спеша уползали в специально для них сделанные ходы.
За спиной скрежетнула сталь, сверкнули сабли, покинувшие ножны.
— Ну вы чего? Хранительниц перепугаете! — Я погрозил пальцем обоим, и наибу, и губернатору. — Проходите, не бойтесь. На свету они не тронут. А вот ночью к храму лучше не подходите.
— Матерь божья, какая красота! — Ахнул Перовский, а Абдуссамад восторженно воскликнул что-то на фарси. Надо, кстати, и фарси подучить. Что-то я упустил именно этот момент. Поймаю персидского работорговца, вытряхну у него из мозгов. Или таджикского.
Но да, богини хороши, говорить нечего. Словами такое не рассказать. А вот сфотографировать попробовать можно, надеюсь, на меня богини или их аватары не обидятся. И потому я установил камеру на штатив, и истратил десяток пластин. Фотографировал статуи, вместе и по отдельности, генерала и наиба около них, отдельно каждого. Меня тоже сняли, стоящего меж изваяний богинь, наиб лично держал магниевую вспышку, а губернатор открывал-закрывал объектив. Короче, времени провели прилично но с пользой, и вышли их храма только через несколько часов, как раз смеркаться начало. Я закрыл дверь, мало ли, посторонних на острове сейчас много, а желающих хапнуть золотишка всегда хватало. И далеко не каждого остановят кобры-хранительницы, живьем, по крайней мере.
— Смотрите, гроза идет. — Я кивнул на далекие зарницы, отблески которых долетали до нас с запада. — командуйте своим людям, господа, чтобы как следует крепили все что возможно, будет очень сильный шторм.
Ну да, я эту силушку прямо-таки чувствую. Прет сюда ну оченно мощная заваруха, будет весело. Впрочем, здесь есть установленная еще при Таис защита, вот и погляжу, как она работает.
Лагерь готовился к шторму, люди шустрыми электровениками носились и перетаскивали, привязывали, окапывали. Корабли дополнительно закрепили, натянули поверх бортов парусиновые навесы, серьезно их закрепили. Палатки и шатры здесь, на берегу, а так же наш курень, который строили еще под началом Михайлы, так же крепили дополнительными растяжками и чалками. Под руководством майора копали отводные канавы, заворачивали в парусину ружья и пистолеты.
Грозу ждали, но шквал все едино налетел внезапно. Сильный порыв ветра рванул, проверяя на прочность, крепеж и парусину, взметнул пыль и песок, пригнул камыш и закачал ветвями деревьев. Хлестнул дождь, крупный, частый, застучал по натянутой ткани, заструился ручейками, пока еще мутными и несмелыми, запузырился на водной глади крупными воздушными шариками. И ударили молнии. Много, часто, слепя и глуша. Прямо-таки грозовая симфония.
Я ни разу в обоих своих жизнях не видал такого. Молнии лупили одна за одной, грохот стоял как при стрельбе главным калибром линкоров, огня Святого Эльма сияли призрачным светом на мачтах, верхушках деревьев, шатрах, на флагштоке, который успели установить матросы с кораблей Аральской флотилии.
И молнии били, били, били… в столбы ионизированного воздуха. Пять таких столбов окружали храм по периметру, еще десять были равномерно раскинуты по острову, принимая на себя ярость небесного электричества. Кто бы не делал эту защиту, он был очень умным и умелым товарищем. Самое удивительное — собранная энергия каким-то образом передается на защиту храма. Потому он и смотрится относительно свежим, никак ему два тысячелетия не дашь. Многие замки в том же Коканде хуже выглядят, а им всего-то лет по двести-триста.
— Маэстро, а ты так можешь? — Восхищенно спросила Марина, вынырнувшая неподалеку. Молния ударила в столб неподалеку, прилично оглушив, и заставив засиять ярко-белым светом коротко стриженую гриву моей русалки. Интересно, каким образом она умудрилась часть энергии перехватить, вон, аж малость захмелела.
— Я боюсь грозу. — Пискнула у меня под плащом Хилола, и взвизгнула при очередном ударе молнии неподалеку. Хлопнула пару раз глазами, светя ими не хуже лазерной указки, и восторженно пискнула, поняв, что именно она делает. После чего обе мои шальные подопечные устроили балет меж молний, точнее, между столбами-заземлениями. Если кто увидит это дело, точно решит что спятил. Ладно хоть народ глухой да слепой валяется, такое буйство стихии не для человеческих глаз да ушей. Точно контуженых будет не меньше половины.
— Куда? — Я перехватил Хилолу, сунувшуюся было слишком близко к ионизированному столбу, сейчас ярко светящегося, воздуха. — Такое количество энергии и мне излишне, вас с сестренкой вообще испарит. Погуляли, и хватит.
Но Марину тоже пришлось отлавливать, барышня изрядно захмелела, что не удивительно. Ничто так не сносит крышу, как ощущение мощи. Пришлось эвакуировать девчонок подальше, и ждать, когда они в себя придут. Ничего, это нормально. Молоденькие ведь совсем, глупенькие.
Забавно, но некоторые изменения у девочек произошли. Раньше снежно-белые волосы Марины сейчас приобрели оттенок платины, словно светятся изнутри. А почти черные глаза Хилолы усыпаны зелеными, яркими блестками. И прозелень в черных волосах искрится. Симпатично смотрится, хотя они у меня итак красавицы. Кстати, одежка у моих красавиц сгорела напрочь, от буйства-то энергий. А вот те побрякушки, что я им подарил — уцелели. Неплохо я их зачаровал, хорошие артефакты получились, прочные.
— Ой, маэстро, простите. — Первой очнулась Марина, и с трудом села на роскошной постели, которую им я из водорослей сделал.
— За что? — Искренне удивился я. — Вы моих приказов не нарушали, никаких задач я вам не давал, танцевать я вам так же не запрещал. Все нормально.
— Ох, мастер, что это было? — О, и Хилола в себя пришла.
— У вас перебор с доступными энергиями. Таким как мы это не то, что противопоказано, но излишек усваивается с трудом. Можно просто заснуть на десятилетие-другое. Не страшно, но внушительная потеря времени. Опять же, субъективного, для нас что одна эпоха, что другая, особой разницы нет. Люди пока не набрали достаточной мощи, чтобы смочь повредить нам. — Я уселся в кресло-качалку, которую сделал из льда, и качнулся туда-сюда.
— Ха, повредить. Мастер, да вы если захотите, то убьете всех людей на этих землях! — Фыркнула Хилола, и внезапно замерла.
— Осознала? Ведь среди этих людей твои родители, братья и сестры. Да, я такое смогу. Пусть окольными путями, но это возможно. Но нужно ли? Во-первых, жить в пустоте неинтересно. Во-вторых, что скажут на это боги? Не забывай, что люди их подопечные. Несмотря на свободу воли, которую им даровали. И вообще, это неинтересно. А потому вот вам мое задание — найти собрание сочинений Платона, и начать изучать. — Я усмехнулся ошарашенным личикам русалок, и щелкнул Хилолу по носу. — Я так думаю, что древняя философия точно вам пойдет на пользу. По крайней мере, лишней точно не будет.
— А за какой срок мы должны прочитать сочинения Платона? — Осторожно поинтересовалась Марина, накручивая автоматически на палец локон. Ой-ля-ля, а у нее волосы отросли, да здорово. Она покамест не обращает на это внимание, просто еще не поняла.
— Ну, лет за пятьдесят. Я, сели честно, его начал читать годов семьдесят назад, никак не закончу. — Я усмехнулся, глядя на малость офигевших девчонок, пару раз щелкнул пальцами, и продолжил. — Не спешите, но читайте внимательно. Вся западная цивилизация, фактически, берет свои корни от греческих и римских ученых-философов. Учитывая, что Запад проникает все дальше на Восток, подминая под себя страны и народы, стоит знать его основы. Ладно, барышни, погнали обратно, а то меня потеряют.
— Ну да… вон какой ливень. Это для вас, усто, приятная погодка, для людей настоящее бедствие. — Дождь на самом деле лил как из ведра, да еще с ветерком. Молнии, правда, ушли дальше. Их уже почти не видно.