— Благодарим вас, уважаемый хозяин. Если вы не против, за шаром я пришлю людей завтра утром. Не стоит делать впопыхав вечером то, что можно сделать неторопливо завтра. — Я еще раз с поклоном пожал руку хозяину, и запрыгнул в седло шайра. Тот нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Мой коняга любит пробежки неспешной иноходью, хотя в его исполнении это получается весьма споро.
Гусар заскочил на своего, серого в яблоках, мерина, и мы отправились за молчаливым посыльным.
— Интересно кто в нас стрелял? Как думаете, Захар-бай? — Ренский чуть поторопил своего коня, который не мог успеть за иноходью моего шайра.
— Не знаю, дорогой корнет. Наверное, нам сейчас скажут, не зря торопят к прибытию. — Я пожал плечами, сворачивая на оттененную высокими чинарами дорогу к городским воротам. Чинарам, кстати, годов двести, не меньше. Старая дорога, надо признать, но содержится в неплохом состоянии. Впрочем, сюда свозят отходы все кирпичеделы с Коканда, и в специально выделенное время устраивают ремонт. Главные городские ворота, здесь самая показуха. — Но стреляли явно из нарезных штуцеров, и надо сказать, что таких умельцев здесь очень немного. Чтобы по воздушной цели, да на триста аршин стрелять — это надо быть мастером. Снайпером, как говорят англичане. Кстати, вполне могут быть и они, у стрелков были однотипные штуцеры, и сменные тоже были той же модели. А это в здешних местах редкость, надо признать.
Вскоре мы заехали в небольшой аккуратный дворик, и я почуял, как меня накрывает бешенство. Хан и губернатор стояли и негромко переговаривались, а мимо них сейчас проносили все то, что когда-то было семейством. Мужчина, четыре женщины и семь детишек. Все зарезаны, коротко и умело, ударом стилета в сердце. Мне очень сильно захотелось кого-то убить, да не просто убить, а сожрать душу, лишив его посмертия. Но присутствующие здесь в этом не виноваты, а потому я загнал свой гнев в глубину души. Ничего, мне спешить особо некуда, у воды путь долог.
— Слава богу, вы целы! — Перовский коротко кивнул нам, Насрулла ибн Хайдар удостоил той же почести. — А здесь вот, сами видите. Кому-то вы сильно не нравитесь, Захар-бай. Очень сильно.
Корнет коротко и грязно выругался, глядя на проносимых мимо детей. Ну да, скоро стемнеет, по мусульманским традициям хоронить нужно до захода солнца. За воротами шумно распоряжался местный старейшина.
— Кто, узнали? — После короткой приветственной речи спросил я. Собственно, спросил я не хана или губернатора, которые уже вышли, а невысокого пухлого узбека в скромном сером с серебром шелковом халате. Название должности интересное такое — кукелташ. Начальник тайной полиции и контрразведки по нашему.
— Нет. Винтовки английские, но их может купить любой, у кого есть деньги. Это не военные, а спортивные винтовки, выделки лондонского мастера Самюэля Стаденмайра. Дорогие, и очень точные. Их даже не для охоты, а для соревнований в дальней стрельбе покупают. — Ответил мне начальник местной тайной полиции, и покачал головой. Человек явно не одобряет произошедшего. И это при том, что руки у него не по локоть, а по плечи в крови. Но таких малых детей здесь не казнят. Даже за воровство сразу руки не рубят — полсотни палок за первое попадание, и если выживешь, то отпустят. Другое дело, что мало кто выживает, даже учитывая, что палачи не сильно усердствуют. Потому как после экзекуции отлеживаются в местной тюрьме, на древних циновках, никто за санитарной обработкой ран не следит. Это я точно знаю, так как выхаживал одного пацаненка в Бухаре. Помер бы мелкий воришка, но я его вылечил, и теперь у меня в столице ханства есть небольшая шпионская сеть из мелких и горластых боласят. А на пацанов редко кто внимание обращает. Сделал про запас, да и подкармливаю пацанят. Не сильно, но пригоршня меди позволяет им есть пусть просто, но досыта. И не воровать при этом. Правда, разок пришлось укоротить на голову одного чинушу, мать его, попытался наехать на мальцов, здорово избил троих из них. Но это так, к слову.
— И явно нет свидетелей… — Я поглядел на улицу. Перекресток рядышком, причем выходит на торговую площадь, где народу толпилось множество, вид-то отсюда, с этого склона, на наше действо, был прекрасен.
— Откуда? Нет, если бы жители маххалли узнали бы об этом — забили бы убийц, спору нет. Но откуда они знали? — Человек в сером халате пожал плечами. Ну да, впрочем, даже если он что-то знает, то совершенно не факт, что будет со мной делиться. Служба, она и здесь служба. Впрочем, я больше чем уверен, что сарбазы прочешут город частой гребенкой. Но вот в результате не уверен совершенно, работали явно профи высокого класса. Здесь таких мало, патриархальное общество. Голову отрезать могут, а вот сделать это тайно — с трудом.
После еще нескольких фраз я распрощался с местным Мюллером, помахал рукой Ренскому, уезжающему в эскорте губернатора, и оглядел двор, с которого меня пока никто не гнал. Хозяева мертвы, а для соседей я один из власть придержащих, с которым даже сам хан парой фраз обменялся.
Вроде ничего, за исключением обрывков бумажных свертков, здешних патронов. Ну да, скусили и выплюнули. По привычке. Шесть бумажек валяется, никто на них даже внимания не обратил. Здесь не МУР, и не ТуркЧК. Винтовки прибрали, тела погибших унесли, может что еще, а кому эти бумажки нужны? Кроме меня, аккуратно собравшего их в свернутый из чистого бумажного листа кулек. Для человека это не улика, точнее, для здешнего человека. В моем мире уже тянет на приговор, по анализу ДНК. Слюни то на бумаге остались. Ну а мне… я не стану проводить сложных анализов. Я ведь водяной, и в помощницах у меня русалки. Мы уже не люди, а нелюди. И кое-что у нас и от рыб есть. А именно — обоняние. Нюх рыбий настолько тонкий, что против течения за километр чует каплю крови. Ну, и прочее, не хуже. И потому для меня отпечаток запаха с этих огрызков уже ценнейшее подспорье в поисках. Но один я буду искать долго, очень долго. Рыбы мне тоже не помощники. А вот крысы… этих тварей здесь хватает, они вездесущи, их особо и не гоняют, так как крысы прочищают сливные арычки.
Потому я аккуратно исчез из поля зрения, и скоро сидел на небольшом камне в укромном уголке, где никого обычно не бывает. Симпатичное такое место — развалины старого мавзолея, шаткие, того и гляди обвалятся. Даже пацаны не рискуют здесь лазить. Зато через них течет вполне себе приличный арык, и внутри есть небольшая полянка, на которой сейчас постепенно прибывают крысы. Желто-серая брусчатка из обожженной глиняной черепицы постепенно меняет цвет на серый.
Крысы умные твари, иначе бы не расплодились бы в таких количествах. Управлять ими и сложно, и просто. Потому я никуда не тороплюсь, старательно передавая крысам задание.
Те по очереди подходят, внимательно нюхают бумажные огрызки, и садятся на свое место. Ничего, послужат мне — получат много свежей и вкусной рыбы. Да и корней рогоза можно подкинуть, и солодки. Устрою им пир, так сказать. Можно и зерна пару тонн прикупить, но это будет слишком. Впрочем, мои работнички и сами себя вполне в состоянии им обеспечить.
Ну а после инструктажа отпустил своих серых и длиннохвостых помощников и помощниц по делам. Крыски, они ведь народ занятой, но помимо своих дел и для меня попутно поработают. И сам ушел, у меня здесь дел хватает.
Четыре дня я крутился как белка в колесе. Показал Перовскому музей, который строю для хана, после чего губернатор уехал, и надолго. Все, повез скульптуры в Питер, это минимум полгода. Вернется сюда, по его словам, с Алексеем Федоровичем Орловым, генералом и дипломатом. Тот еще тип, гонял по Неве декабристов и из пушек по ним палил, но мужик упертый, сильный, верный присяге. Настоящий солдафон, в самом лучшем смысле этого слова. Рубился на Аустерлице, Бородино, под Красным, недавно турок гонял, с ними же договаривался о помощи против египтян, короче, личность легендарная. Местные либералы его «царской держимордой» прозывают, но стараются, чтобы тот это не услышал.
Привез шесть тонн алюминия из своей заначки. Три тонны подарил Насрулле ибн Хайдару (и на ушко шепнул ему, чтобы не клал этот металл в казну, а продавал на запад), а три тонны передал для реализации Мехмед-баю. Тот, как оказалось, еще при Мадали-хане ведал закупками для ханского войска, то есть тот еще жучила. Мне как раз подобный человек нужен, ибо люмень надо еще суметь продать выгодно, а мне совершенно некогда с этим возиться, так как открываю филиал музея в Бухаре. Тот самый, археологический. Подумав, свез сюда по паре из подобных, отобрав из доспехов, клинков, и прочего из того, что нашел в реках за все время. Получилось на удивление немало. Правда, пришлось сразу организовывать службу безопасности, ибо стоимость всего выставленного просто зашкаливает.
В типографии, которую помог мне наладить тот самый немчура, что с керогазом помог, сверстали первый номер журнала. «Журнал-вестник Музея Палеонтологии и Археологии Его Высочества Хана Кокандского и Эмира Бухарского» будет выходить четыре раза в год. Солидное такое издание получается, под сотню страниц, на которых минимум пятьдесят иллюстраций и дюжина статей. Научных и популярных. Учитывая, что никаких ученых-археологов здесь нет, мне пришлось извернуться как уже, но статьи мне обеспечили. Здешние имамы и муллы люди вполне себе грамотные, знают историю, и с удовольствием (за хорошее вознаграждение, естественно) написали статьи по истории и самой Средней Азии, и пересказы всевозможных слухов, басен и баек. А сейчас работы идут над следующим номером и годовым альманахом. Редактором поработал тот самый журналюга из Питера, как оказалось, весьма и весьма небесталанный малый. Прощелыга еще тот, но журналистику любит, себя красивого любит беззаветно, и стать редактором пусть и научного, но толстого журнала за очень неплохое жалование не отказался.
Денег на все это дело эмир мне не выделяет, наличку из золота и серебра (шлепаю английские фунты-соверены и шиллинги) клепать надоело, так что продажа люменя меня здорово выручит. Хотя, весь тираж из трех тысяч экземпляром уже раскуплен, еще до выхода из печати. И на русском, и на арабском языках.