— А!.. — Один из имамов исчез в дыму, только сабля брякнула об камни. Через секунду вопль прервался, что-то влажно чавкнуло. В освещенный круг влетел кусок мяса, большой кусок.
— Мертв. Это вырванный желудок. — Шерзод-табиб пару раз полоснул перед собой клинком, умело полоснул, сталь со свистом разрезала воздух. — Прикрывайте спину друг другу!
Из мглы вылетело распластанное тело, сшибло двух учеников, один из них вылетел из освещено круга. Короткий вскрик, и тишина. Только что-то чавкает.
Свистнула стрела, Марина стремительно выхватила из колчана следующую. Недовольный взвизг, и я едва успел сбить в сторону большой камень, летящий прямо в мою русалочку. Убить бы не убило, но могло вывести из строя. А потом выпалить из левого хаудаха на еле слышный звук шагов. Дыма добавило, но я точно слушал звуки попадания. Причем не в человека, как будто в сухую кость пули влетели. Недовольный рев, залп из двух дробовиков, и девочки, взведя, переводят курки на нижние стволы. Такая конструкция, курок перекидывается с капсюля верхнего ствола на нижний.
А твари не нравится, ревет еще сильнее. Снова улетела стрела, рассерженный визг, и в нас ударил заряд каменной картечи. Это тварюга бросила большой валун, который упал перед нами и раскололся. Люди попадали, русалочки упали было, но повскакивали. Снова залп из дробовиков, и Хилола добавила молнией.
Факела уже практически не помогали, дым застил весь зал. Гребаный дымный порох, прям Бородино или Аустерлиц.
Стою, слушаю, в правой заряженный пистолет. Слева с трудом шевелится старый лекарь, башка в крови. Второй имам… а нет его, исчез. Слева снова что-то мелькнуло, я коротко рубанул шамширом. Яростный визг, на полу бешено скручивается то ли червяк, то ли язык, то ли щупальце… лишь бы не тентакль. Несмотря на бой, меня пробил идиотский смешок.
Из тьмы вылетел, стремительно вращаясь, сабельный клинок и по самую рукоять вошел в грудь Айлин. Мавия несколько секунд смотрела на это, и прыгнула в дым.
— Куда! — И я прыгнул следом. Но не прямо, а сначала вверх, к потолку. С силой вцепившись в кус сталактита, я разглядел катающийся клубок, и длинным прыжком рванул туда.
Из клубка вывалилась полурастерзанная русалочка, изувеченная, но непобежденная. В груди твари торчала сабелька Мавии, вогнанная тоже по самую рукоять. Правда, сильно тварюгу это не расстраивало. А вот отсеченная мною рука — да, расстроила. И впечатлила.
Время как будто замедлилось, летящий в меня здоровенный кулак удалось перехватить, и чуть скорректировать. Химеру закрутило, и она чуть не упала. Ловкая, нечисть. Но я тоже ловок и быстр. Клинок шамшира полоснул по ноге чудища, вскрывая плотную шкуру. На самом деле, словно кость, или сухое крепкое дерево. Тварь упала на колено, полыхнула глазами, и в меня полетел сгусток мрака. Как я увернулся от него — понятия не имею. Но увернулся. И рубанул по второй руке. Отрубил, естественно. Теперь рук у нас поровну, по две.
Гребаная сушь, залу почти не ощущаю, только визуальное восприятие. А это плохо, темень и дым скрывают ямы, камни. Наступил на что-то старое, сухое, поехавшее под ногой. Человеку это бы не помогло, а вот ракшаса скоростью мне почти не уступает, меня успели приголубить каменюкой. Хорошо приголубить, меня с ног сбило и протащило по полу. Очередная каменюка вполне могла меня приплющить. Но черепушку твари пробила тяжелая стрела, а из груди вылез наконечник копья, а следом еще один. Это Хилола и Анфиса швырнули изо всех своих немалых сил по рогатине. А после подхватили отползающую Мавию, и прыжком отскочили. Хилола разрядила второй наручь, молнией опалив морду твари. Той уже явно поплохело. Качнувшись, она уронила камень.
И тут ей поплохело еще больше. Потому как я в прыжке, сверху вниз наискосок ударил, разрубив демона на две неравные части. Голова и нижняя правая рука сползли вниз, тулово с верхней левой качнулось назад и зависло на копьях. Но тут же упало, дергая оставшимися конечностями.
Из разрубленного тела чудовища быстро, резкими толчками, выползало светящееся багровым светом облако. Девчонки успели отскочить, а я нет, ногу сложило пополам. И плюхнулся я мордой своей нынешней тюленьей прямиком в это самое облако.
Сказать, что меня заплющило — не сказать ничего. Такого количества энергии я во время грозы не получал. Какое-то время я вообще ничего не соображал, по словам русалочек просто лежал, а в меня впитывалось это облако. В себя пришел, когда меня Хилола и Марина стали тормошить, потому как времени прошло весьма прилично, они успели оказать помощь живым людям и остальным русалочкам. Ощущение — будто пьяный вдребезги, все плывет, шатает, того и гляди взлечу. В голове сильнейший шторм, туман и рок-н-ролл. Ладно хоть шел сам, опираясь на древко рогатины. Хилола несла Мавию, Анфиса Айлин, Марина помогала идти сразу двум людям. Еще двое брели сами, придерживая друг друга.
Из катакомб вышли к полудню. И я снова свалился, солнечный свет меня окончательно вырубил, отправив в царство грез.
Марина поглядела на второй день подряд сладко храпящего водяного, вздохнула, и подошла ко все еще пластом лежащей Айлин. Когда она увидела, что из спины новообретенной сестры и подруги выскочило лезвие сабельного клинка, там, в подземелье, она страшно перетрусила. И только жутким усилием воли заставила себя продолжать стрелять, а не бросить лук и бежать сломя голову. Тот удачный выстрел — он был именно удачным, мастер и его противник двигались настолько стремительно, что даже она видела просто смазанные силуэты. А получив стрелу в голову, тварь замерла, что позволило Хилоле и Анфисе ударить копьями. И стремительный росчерк меча мастера, развалившего пополам демона. Жуть… даже сейчас порой сердце замирает. Смотреть на страшно изувеченную Мавию, у которой была распахана грудь, и почти оторвана рука — это было еще то испытание. Наконец Марина поняла, почему порой мастер заставлял их учиться собирать переломы и шить раны. Без этого вряд ли Мавия бы выжила. Да и Айлин тоже. Даже русалки смертны. И без тех злых, яростных слез, что лились на грудь девчонкам от штопающих их подруг. Мастер не зря говорил, что слезы русалок что живая вода. Помогают растениям и умирающим. Но вот только плачут они очень редко. Хотя, того количества, что было в этот раз, хватило даже на людей. Благодаря им выжили старый табиб, имам и два ученика. Остальные были мертвы надежно и бесповоротно.
— Да хранит тебя аллах, прекрасная пэри. — В комнату вошел Шарзод-табиб, опираясь на резную трость. — Как твой мастер? Как твои сестры?
— Мастер спит, как будто пьяный шкипер, а девчонки даже говорить начали. Поздоровайтесь с усто, невежи! — Марина повернулась к русалочкам, лежащим поодаль от водяного.
— Добрый день, уважаемый мастер. Да пребудут ваши дни в мире. — Велеречиво начала было Айлин, но закашлялась. А Мавия просто помахала рукой. Девушка еще вчера жутко боялась остаться изуродованной калекой, но нет — все заживало прямо на глазах, регенерация (какое умное слово) была фантастической. Рубцы на груди затягивались, пополам разорванная левая сиська снова стала целой и красивой. Даже рука начала нормально действовать, только плечевой сустав, очень сильно пострадавший, порой подклинивает.
— Не надо тревожить раненых девочек, красавица. Я просто зашел узнать, как вы. — Улыбнулся табиб, и аккуратно опустился на курпачу. — Твои сестры помогли нам найти этот зал. Демон так и лежит, пополам разрубленный и высохший, как древняя египетская мумия. Товарищей, павших в этом бою, мы вынесли, и сегодня похороним, до захода солнца. Эпидемия резко пошла на спад, даже дети начали выздоравливать. Всего второй день пошел, а оставшиеся в живых в живых, похоже, и останутся.
— И это правильно. — Из луча света вышла прекрасная блондинка, сыпанув яркими, осыпающимися на пол, искрами. — Ракшаса, ты верно определил, табиб, питался смертью и душами. Пожрав всех здесь, он бы пошел дальше. Вы сделали что должно, молодцы.
— Вы сделали большое дело, правильное дело. — Из сумрака вышла не менее прекрасная брюнетка. От нее дохнуло арктическим холодом и чистым зимним ветром. — Здесь все будет хорошо. Этот город снова оживет, станет когда-нибудь большим и богатым. Но чтобы память об этом не угасла — напиши книгу, табиб. Красивую сказку, ибо сказка ложь, но в ней намек…
— Вы кто, о прекраснейшие из прекраснейших?!! — Ошалело спросил табиб, и поглядел на Марину, преклонившую одно колено.
— Я? Мара, богиня зимней стужи и пределов посмертия. — В руке богини появился черный посох, а голову украсила величавая корона.
— Я? Лада, богиня весны и любви. — Блондинка властно выпрямилась, с ее плеч заструилась золотая мантия, на голове блеснул золотом венец. — Мы здесь по поручению властителя властителей, коего вы зовете аллахом, человеческий мудрец. Но не стоит говорить об этом всем подряд. Расскажешь эмиру, этого довольно. Тот сам решит, кому это следует знать.
И, улыбнувшись, повернулась к Марине.
— Молодец, девочка, отличный был выстрел. Тебе тут подарок переслали. — И подала небольшую коробочку, простую буковую коробочку. — И твоим сестрам тоже. — Около Марины появились несколько таких же.
— А вы, девочки, выздоравливайте. — Мара улыбнулась онемевшим Айлин и Мавие, подошла, провела ладонью над ранами русалочек. — Нормально все заживает, станете еще краше.
Отойдя от русалочек, подумала, и внезапно ткнула пальцем в лоб старому табибу.
— Это тебе мой дар, мудрец. Ты проживешь еще немало, по людским меркам. Пользуйся. — И исчезла, растаяв в полумраке.
— До свидания, девочки, я вас еще навещу как-нибудь. Сестрам привет, и этому соне тоже. Он, кстати, проспит еще пару дней, покуда усвоит всю энергию. — Улыбнулась Лада, и рассыпалась золотыми искрами.
Я, как оказывается, проспал почти неделю. За это время эпидемия закончилась. Смерти прекратились, хотя в живых остался один человек из пятнадцати. Городок стоит молчаливый, смурной, но оживающий. По улицам начали двигаться арбы и люди, наводя порядок на улицах. Карантинный контроль и заслоны сохраняются, но продовольствие в город идет исправно, как и добровольцы-шахиды. По словам мастера Шерзода, по всей стране идут молебны в храмах, за здоровье выздоровевших и упокой умерших. Прислал письмо и эмир, лично поздравил с окончанием эпидемии, и сожалел о погибших.