Remandoti R. La crise de i’Empire romain de Marc Aurèle à Anastase. Paris, 1980.
фамилии и личности усиливались. Римская civitas как вид полиса теряла свои основные функции. А в общий клубок противоречий вплетались противоречия между римлянами и италиками и между римлянами и италиками, с одной стороны, и провинциалами — с другой. Собственно говоря, это был кризис полиса в его специфически римском варианте. Мощное восстание рабов на Сицилии и выступление Тиберия Гракха в самом Риме в 133 г. до н. э. вывели наружу подспудные тенденции, и этими событиями можно датировать начало кризиса Римской республики.
Итогом кризиса в значительной степени стала Союзническая война (90-88 гг. до н. э.). Внешне она завершилась победой Рима. Но на деле старые римские порядки, старые представления и вообще старые формы жизни Рима потерпели жесточайшее поражение. Рим по существу принял основное требование италиков — предоставление им римского гражданства. С распространением гражданства практически на всю Италию Римско-Италийская федерация, возглавляемая Римом, практически перестала существовать. Ее место стало занимать единое Италийское государство, а Рим из полиса, стоящего во главе сложной системы подчиненных италийских общин, превратился в столицу этого государства. Сами же италийские общины становились муниципиями, граждане которых обладали теми же правами, что и римляне. С этого времени, по словам Цицерона, италики приобрели две родины: природную, где они родились, и все Римское государство, гражданами которого они отныне являлись.
Конечно, это не означает, что в 89-88 гг. до н. э. произошло молниеносное превращение Римско-Италийской федерации в единое государство. Лишь начался процесс, продолжавшийся больше половины столетия. И все же главное было сделано. Была разрушена полисная исключительность Рима, отгороженность его граждан от остального мира и даже противопоставление ему. Теперь представление гражданских прав негражданам, осуществляемое в индивидуальном порядке в качестве награды за заслуги перед римским народом, превратилось в массовое действие, основанное на определенном законе. Барьер, отделяющий гражданский коллектив от остального мира, был отодвинут столь далеко, что его уже можно было почти нс принимать во внимание. Место Рима во главе Средиземноморской державы заняла (может быть, правильнее — начала занимать) Италия.
После Союзнической войны сначала в принципе, а затем и на практике создается новый гражданский коллектив, состоявший как из римлян, так и из граждан италийских муниципиев. Все вместе они стали обладать всей совокупностью гражданских прав, в том числе
и политических. Таким образом, государство меняет свою суть: будучи орудием власти римских граждан, оно превращается в орудие власти граждан итало-римских. Но форма этого государства осталась прежней. Прежней осталась и правящая элита Римской республики. Таким образом, в римской политической жизни сначала наметилось, а вскоре и довольно ясно выявилось новое противоречие: между сутью государства, теряющего свой полисный характер, и его формой, сохранявшей полисное, республиканское устройство. Союзнической войной завершился кризис Римской республики. Начался новый период — период крушения Римской республики.
88 г. стал «годом великого перелома». В этом году римская армия выступила против самого Рима. Началась эра гражданских войн. Именно армия стала материальным орудием разрушения республиканского строя. И это вполне естественно. Армия, как действующая, так и в лице ее ветеранов, являлась в то время единственной реальной силой, сплоченной и организованной. Поэтому вполне естественно, что претендентами на наследство республики выступают в первую очередь военные командиры. Именно они, упорно сражаясь друг с другом, время от времени захватывают верховную власть и устанавливают свою диктатуру. В последней гражданской войне победу одержал Г. Юлий Цезарь Октавиан, позже принявший имя Августа. В 31 г. до н. э. он разгромил своего последнего соперника Антония, который в следующем году покончил жизнь самоубийством, оставив Октавиана единственным повелителем государства. Менее чем через три года, в январе 27 г. до н. э., полномочия нового главы начали официально оформляться. В эти годы на смену Римской республике приходит Римская империя13.
Итак, в бурном периоде, охватывающем последнее столетие существования Римской республики, надо выделить два качественно различных этапа—собственно кризис республики (приблизительно 133-88 гг. до н. э.) и ее падение, время почти беспрерывных гражданских войн, приведших к замене республики империей (88-30/27 гг. до н. э.).
Обратимся теперь к третьему кризису, кризису Поздней империи. Обходя его рассмотрение, ибо оно является предметом специального исследования, отметим следующее. Кризисные явления в жизни позднеримского общества и государства стали появляться по крайней мере с 70-х гг. IV в. Их ярким проявлением стала катастрофа римской армии
под Адрианополем в 378 г. Однако кризис как таковой начался, пожалуй, с 395 г., когда после смерти императора Феодосия Римская империя фактически распалась на два государства. С этого времени европейско-средиземноморский мир более уже никогда не знал политического единства. Началась эпоха «после Рима»16. С течением времени кризис углублялся. Его внешними проявлениями были увеличивающиеся расхождения между западом и востоком римского мира, с одной стороны, и все более усиливавшийся натиск варваров и начало образования варварских королевств — с другой. Восточная империя сумела выйти из этого кризиса. В развитии же Западной Римской империи в 454-455 гг. произошел перелом. Свержение Валентиниана III и захват Рима вандалами ознаменовали начало нового периода, периода крушения этой империи14. Фактическими распорядителями западного трона становятся варвары. Территория государства съеживается как шагреневая кожа. Восточные императоры пытаются вмешаться в этот процесс, но они оказываются бессильными перед лицом варварских военных командиров. И все завершилось в 476 г., когда после свержения Ромула Августула восточный император Зенон был вынужден признать правителем Италии варвара Одоакра.
Таким образом, и в этом третьем большом кризисе выделяются две подобные эпохи: собственно кризис и пришедшее ему на смену крушение старого государства. А тот факт, что Восточная империя сумела выйти из этого кризиса, показывает, что само по себе крушение прежнего государства все-таки не было фатальным, что при сравнительно удачно сложившейся ситуации и умелых действиях правительства в такой ситуации гибели государства можно было избежать. Это, однако, не отменяет того факта, что и в данном случае вслед за собственно кризисом пришло (правда, не на всей территории) крушение существующего государства.
Если первый и третий большие кризисы в римской истории имели ту общую черту, что в них выделяются две эпохи — кризис и крушение, — то едва ли иначе обстояло дело и со вторым кризисом. По-видимому, это можно считать типологической чертой больших римских кризисов15. Такая констатация позволяет решить хронологическую проблему второго кризиса. В нем выделяются две эпохи — собственно кризис, начавшийся убийством Коммода и новой
гражданской войной, и крушение Ранней империи. Поскольку, как и в период гибели республики, главным орудием разрушения стала армия, этот период гибели можно вслед за М. И. Ростовцевым назвать «военной анархией»16. Рубежом между двумя эпохами стало убийство Александра Севера и приход к власти Максимина. Максимин стал первым императором, выдвинутым самой армией. Он не использовал армию как средство захвата трона, как это, например, сделал Септимий Север, а сам стал ставленником армии на троне. Это было качественно новое явление, до того времени не имевшее места в римской истории. Таким образом, принимая эту точку зрения, временем кризиса можно считать 193-235 гг., а «военную анархию» датировать, как это уже давно принято, 235-284 гг.
Ранняя Римская империя являлась хорошо сбалансированной системой, в которой различные элементы гармонично соответствовали друг другу. Во второй половине П в. в этой системе все яснее стали ощущаться признаки наступающего кризиса. Войн становилось все больше, а победы давались все труднее. Но это было не единственным признаком. Пустела казна, что вызывалось теперь не безумным мотовством императора, как это было в I в., а усиливающимися экономическими затруднениями. Стала портиться монета; в золотой становилось все больше серебра, в серебряной — меди. А это вело к инфляции и безудержному росту цен. Уже не все города могли самостоятельно справляться с растущими трудностями, и император стал все чаще назначать специальных кураторов из числа сенаторов. Они помогали городам, но зато вмешивались в городские дела. Поддержка узурпатора Авидия Кассия некоторыми городами свидетельствовала о недовольстве, по крайней мере, восточных городов императорской властью. Следовательно, кризис начал угрожать городам, т. е. основным ячейкам античного общества. При Коммоде эти кризисные явления усилились и стали дополняться кризисом «верхов».
Марк Аврелий поддерживал превосходные отношения с сенатом. Иначе сложились отношения с этим органом у его сына Коммода. Правда, императора, как правило, поддерживали выходцы из провинций, но в целом хорошие отношения, обычные при Антонинах, были нарушены. Некоторые сенаторы принимали участие в заговорах против императора, следствием чего явились репрессии, от которых сенат уже давно отвык. Ко времени Коммода и его преемников сенат в значительной степени был представлен муниципальной знатью Италии и провинций. И конфликт между императором и сенатом
оказывался конфликтом между государством и правящим слоем этого же государства. А это означает, что начинает меняться сама суть Римского государства.