«Военная анархия» в Римской империи — страница 8 из 14

СЕНАТОРСКАЯ РЕАКЦИЯ

В той своеобразной политической модели, каковой являлся принципат, роль сената была весьма важной. Для римского сознания было характерно представление о непрерывности истории своего государства— res publica populi Romani Quiritum. И воплощением этой непрерывности был сенат. Поэтому никакие авторитарные стремления императоров, никакие акты императорского террора, направленного против тех или иных сенаторов либо целых группировок, никакой деспотизм тех или иных принцепсов не могли уничтожить сенат как таковой. Даже уже в IV в. Симмах (Ер. 152) и Намациан называли сенаторов лучшей частью человеческого рода. Сенаторы стремились возвести себя к древним родам, и даже уже христиане гордились своим происхождением якобы от Геракла и Энея¹⁸⁶. К 30-м годам III в. состав сената резко изменился. Италики уже не составляли в нем большинства, не говоря о староримской знати, от которой вообще остались лишь воспоминания. Составленный в огромной степени из представителей провинциальной знати, а также знати Италии сенат представлял интересы имперской знати и в какой-то степени партикулярные интересы конкретных локальных групп. Это дробило сенат на отдельные группировки, как кажется, в основном по земляческому принципу¹⁸⁷. Достаточно вспомнить о роли «испанского землячества» во времена Нервы и особенно Траяна и в меньшей степени Адриана¹⁸⁸. Значительную роль играли различные отношения

и связи, основанные на родстве, дружбе и покровительстве¹⁸⁹. Однако сенат имел и общие, корпоративные интересы. Прежде всего надо отметить необыкновенную силу традиций, объединяющих сенаторов независимо от их происхождения. Даже новые сенаторы, своим введением в сенат обязанные непосредственно императору, проникались традиционным духом и сознанием своего избранничества. Различные группировки в сенате существовали, и это скажется в дальнейшем, но в целом сенаторов объединяло прежде всего их чувство принадлежности к особой и притом высшей касте. Это осознание своей ведущей роли в государстве сплачивало сенат. Сенаторы, конечно, не могли не понимать своего реального бессилия перед лицом императорской власти, опирающейся на бюрократический аппарат и вооруженную силу. Покорное признание Максимина является лучшей иллюстрацией сказанного. Но это не мешало им претендовать не только на особое положение в Империи, но и на противопоставление себя этому аппарату и особенно армии. Более того, кажется, чем меньше оказывалась реальная роль сената, тем больше и отдельные сенаторы, и все сенаторское сословие претендовали на свое особое и при этом чрезвычайно высокое положение. И как только складывались более или менее благоприятные обстоятельства, сенат поднимал голову и открыто противостоял армии. Такие обстоятельства сложились в 238 г.

В начале весны 238 г. вспыхнуло восстание в Африке¹⁹⁰. Его инициаторами, по Геродиану (VII, 4, 3-5), были молодые люди из знатных ливийцев, недовольные произволом императорского прокуратора. Гречсский термин veavîoKoi — перевод латинского iuvenes. Кто такие эти veavioKoi — iuvenes, спорно. Иногда полагают, что это — iuventus, т. е. члены местной городской милиции, составленной из молодых зажиточных людей¹⁹¹. По мнению других исследователей, речь идет о сравнительно молодых членах сословия декурионов, являвшихся одновременно арендаторами императорских сальтусов¹⁹². Иногда их объединения считают просто аристократическими организациями¹⁹³,

а самих «юношей» — молодыми богатыми землевладельцами¹⁹⁴. Очень вероятно, что это — члены городской collegia iuvenum, объединявшей молодых (до 20 лет) членов высшего слоя местного муниципального общества, готовящихся к военной службе¹⁹⁵. Впрочем, в состав этих коллегий, по-видимому, входили и humiliores, хотя руководство, несомненно, принадлежало выходцам из высших слоев города¹⁹⁶. Не исключено, что уже до этого имели место какие-то выступления iuvenes против Максимина в других местах¹⁹⁷. Выступление африканских «юношей» отражало недовольство политикой Максимина, возникшее в этой провинции. В первой половине 111 в. африканские провинции становятся одними из главнейших поставщиков продовольствия для Рима и, несомненно, также армии¹⁹⁸. Поэтому естественно, что и тяжесть сборов в этом регионе была весьма значительна. Произвол прокуратора усугублял ситуацию. Это выступление могло отражать и сепаратистские настроения в Африке, центр которой Карфаген считался наряду с Александрией вторым городом империи (Herod. VII, 6, 2)¹⁹⁹. Коллегия «молодежи» дала организационную форму выступлению. Под руководством знатных предводителей коллегии ее рядовые члены подняли восстание²⁰⁰. Восставших активно поддержало и остальное население провинции. В разных местах с милевых столбов стирались имена Максимина и его сына. К восстанию, кажется, примкнул и нумидийский город Зараи, являвшийся значительным торговым центром и, как и города Проконсульской Африки, особенно тяжело переносивший фискальный гнет Максимина²⁰¹.

Восставшие провозгласили императором проконсула Африки Гордиана (Herod. VII, 5, 2-7; SHA, Max. 14, 2-3; Gord. 8, 3-6). Если верить и Геродиану, и автору биографий Максимина и Гордианов, сам Гордиан предложением принять власть был застигнут врасплох и сначала даже пытался отказаться от этой чести, приняв ее лишь под давлением восставших. Однако существует точка зрения, что в действительности уже существовал заговор, планировавший это восстание, и сам Гордиан (или, по крайней мере, его сын) был его участником²⁰². Одной из целей (в обычное время, может быть, даже важнейшей) создания городских молодежных коллегий было проведение игр в честь богини Ювентус, а в свое время Гордиан особенно заботился об играх, в том числе молодежных (SHA, Gord. 4,6)²⁰³. Так что какая-то связь между Гордианом и местной молодежью явно намечается. Но даже если никакого заговора действительно не существовало²⁰⁴ и во всяком случае Гордиан не был в курсе планируемого выступления, сенат мгновенно использовал восстание в Африке. И личность нового императора вполне соответствовала взглядам и мыслям значительного большинства сенаторов.

Марк Антоний Гордиан Семпрониан принадлежал к сенаторской аристократии. По версии его биографа (SHA Gord. 2,2), по отцовской линии он происходил от Гракхов, а по материнской — от Траяна²⁰⁵. Современные исследователи опровергают эти сведения²⁰⁶. По их мнению, происходил Гордиан, вероятно, из Малой Азии, и его предки могли получить римское гражданство в 40-30 гг. I в. до н. э. от Марка Антония²⁰⁷. Как бы то ни было, знатность Гордиана не вызы-

вает сомнения. Попытка же связать происхождение нового императора, с одной стороны, со старинным римским родом, а с другой, с любимым сенаторами императором показывает вектор политической мысли, а в данном случае и действия, сенаторских кругов. Семья Гордианов была тесно связана с греко-римской культурой²⁰⁸. Недаром Филострат свое позднее сочинение «Жизнь софистов» посвятил Антонию Гордиану²⁰⁹. Сам Гордиан в свое время получил очень неплохое образование и в молодости писал стихи. Характерно, что, подражая Вергилию и Стацию, он написал «Антониаду», прославлявшую Антонина Пия и Марка Аврелия (SHA Gord. 3-4). Он был женат на Фабии Орестилле, правнучке Антонина Пия. Таким образом, сенат мог видеть в Гордиане фигуру, которая символизировала не только знатность и высокую культуру личности принцепса (в противоположность вышедшему из варварских низов грубому солдату Максимину), но и хорошие отношения между императором и сенатом, предшествующие и северовскому авторитаризму, и безумствам Коммода²¹⁰. Символом «доброго старого времени», так непохожего на суровое настоящее, мог представляться Гордиан и африканским повстанцам²¹¹.

Карьера Гордиана была довольно долгой и сначала для сенатора обычной. Нов 193 г. он, как кажется, поставил не на ту карту и был исключен из сената, восстановлен в котором был уже Каракаллой. Возобновив карьеру, он стал легатом Нижней Британии, а затем консулом (явно суффектом) и в 237 г. или несколько раньше занял пост проконсула Африки²¹². К моменту восстания ему было уже 80 лет (SHA Gord. 9, 1 ), и он сделал своим соправителем с титулом августа своего почти пятидесятилетнего сына Гордиана II, бывшего при нем в качестве легата (SHA Gord. 9,6). Гордиан II тоже являлся довольно опытным администратором, будучи в свое время и консулом, и проконсулом Ахайи²¹³. А то, что младший Гордиан был в то же время по материнской линии праправнуком Антонина Пия, несомненно, тоже сыграло свою роль. Как подчеркивает автор биографии Гордиана II

(SHA Gord. 17,4), это обстоятельство связывало его с домом цезарей. Тем самым возникающая династия претендовала на непосредственную преемственность с династией Антонинов. На такую же преемственность претендовали и Северы, но все прекрасно знали о фиктивности установления такого родства. В противоположность Северам Горди-аны были подлинными родственниками одного из императоров этой столь чтимой в сенатских кругах династии. И такое высокое родство подтверждало, по крайней мере в глазах сенаторов, что новый император будет одним из лучших принцепсов²¹⁴.

Новый император направил послание в Рим, где сенат с воодушевлением провозгласил его и сына новыми августами (Herod. VII, 7, 2; SHA Gord. 11, 9-IO)²¹⁵. А чтобы закрепить власть за новой династией, резко противопоставленной Максимину и его сыну, малолетний внук Гордиана (будущий Гордиан III) был назначен претором, а в будущем ему был обещан пост консула (SHA Мах. 16, 7)²¹⁶. Максимин и его сын официально были лишены власти и объявлены «врагами народа». Зато убитый по его приказу Александр Север был обожествлен²¹⁷. Предварительно префект претория Виталиан был предательски убит (Herod. VII, 6,4-8; SHA Gord. 9, 5-8), и это обезопасило новый режим от выступления части преторианцев, остававшихся в Риме. Сам Максимин и его сын во главе армии стояли на Дунае. Провозглашенные императорами Гордианы находились в Африке и не имели никаких личных представителей в столице, кроме тех, с кем были переданы послания сенату и народу. Префект Города Сабин, оставленный Максимином для управления государством (ср. SHA Gord. 13, 2), колебался (SHA Gord. 9, 3). Назначенный Максимином префект претория, обычно замещавший императора во время его отсутствия в столице, как только что говорилось, был убит. В ходе последующих народных волнений, вызванных известием о провозглашении новых августов, были убиты также ранее колебавшийся префект Рима Сабин и различные управ-

ляющие и судьи (Herod. VII, 7, 3; SHA Max. 15, l)²¹⁸. В результате власть в Риме, где не оказалось никаких высших чинов императорской бюрократии, фактически полностью оказалась в руках сената. Пожалуй, впервые за многие десятилетия сенат на деле стал верховным правительственным органом.

Сенат направил копии своего постановления и самому Максимину, и наместникам провинций (Herod. VII, 7, 5). Из 45 наместников 20 или 25 признали свершившийся переворот²¹⁹. При этом большинство провинций западной части империи остались верными Максимину, в то время как восточная часть в большей степени выступила на стороне сената²²⁰. Египет признал Гордианов уже в начале апреля²²¹. В городе Эги в Киликии даже стали сразу выпускать свои монеты с именами обоих Гордианов²²². Не исключено, что и некоторые другие города грекоязычного Востока могли сделать то же самое. На стороне сената оказалась и Италия²²³. Надо заметить, что и правители некоторых сенатских провинций, таких, как, например, Бетики, выступили против решения сената²²⁴. Это, вероятно, отражает наличие

упоминавшихся выше различных группировок в сенате и неустойчивость настроений в высших кругах общества. К этому времени из числа тех сенаторов, происхождение которых нам известно, италиков (и собственно римлян) было приблизительно 48%, а из числа провинциальных сенаторов 25% происходили из Африки и 50% — с грекоязычного Востока²²⁵. Галльские и испанские сенаторы, игравшие значительную роль в конце I и, может быть, в начале II в., явно были оттеснены выходцами с Юга и Востока. Этот процесс, начавшийся еще при Траяне и резко убыстрившийся при Северах, разумеется, не мог не вызвать некоторого недовольства среди представителей Запада. Едва ли надо думать, что весь сенат как единый блок был оппозиционен солдатскому императору. В нем явно существовали группы, в большей степени лояльные Максимину²²⁶. К тому же многие наместники не могли не понимать, что расстановка реальных сил не очень-то благоприятна для сената, в распоряжении которого реальной боеспособной армии не было. А то, что Максимин не смирится со своим свержением, было совершенно ясно.

Развитие событий подтверждало опасения колеблющихся. Легат Нумидии Капеллиан решительно выступил против Гордианов. Правда, какая-то часть находившихся под его командованием войск, как кажется, некоторое время колебалась²²⁷, но Капеллиан довольно быстро восстановил порядок. И Геродиан, и автор биографий Максиминов и Гордианов объясняют это выступление в первую очередь взаимной ненавистью наместников двух соседних провинций. Впрочем, автор биографии Максимина («Юлий Капитолин») отмечает еще один мотив действия Капеллиана: он подготавливал плацдарм для возможного провозглашения себя самого императором в случае гибели Максимина (SHA Мах. 19,5). Силы были явно неравны. В распоряжении Капеллиана находился III Августов легион²²⁸, в то время как Горди-аны могли рассчитывать лишь на нерегулярные части и только что набранное ополчение²²⁹. Армия Гордиана потерпела поражение. Гордиан II погиб в сражении, а его отец, узнав о поражении и гибели

сына, повесился (Herod. VII, 9, 1-3; SHA Max. 19, 1-2; Gord. 15-16). Победитель обрушил на сторонников Гордианов репрессии, жертвой которых пал, в частности, некий Л. Эмилий Северин²³⁰. Знаком победы Капеллиана стало восстановление имен Максимина и его сына на некоторых миллиариях²³¹.

Поражение и гибель Гордианов повергли сенаторов в шок. Они явно не ожидали такого поворота событий. Исчезновение признанных сенатом и, следовательно, единственных законных императоров создало юридический и властный вакуум. Заполнить его надо было как можно быстрее, ибо неясно было, как в таких условиях поведут себя и наместники, и провинциальные армии. И сенат на своем заседании избрал двух новых императоров — Пупиена и Бальбина. Впрочем, этот акт оказался совсем не автоматическим.

Хронология этих событий не совсем ясна, но все же понятно, что между гибелью Гордианов и избранием Пупиена и Бальбина прошло, как можно судить по папирусным данным, видимо, дней десять²³². Если учесть, что известие о событиях в Африке шло в Рим не менее двух-трех дней²³³, то выходит, что на раздумье у сенаторов было около недели. Геродиан и «Юлий Капитолин» несколько по-разному описывают эти события. По словам Геродиана (VII, 10, 2-3), сенат собрался на специальное закрытое заседание, дабы обдумать действия в случае неизбежной войны с Максимином. Заседание это состоялось в храме Юпитера Капитолийского, и на нем как бы в присутствии самого верховного бога избрали императорами Пупиена и Бальбина. Если буквально следовать изложению Геродиана, то сенаторы уже заранее решили избрать не одного, а двух равноправных августов, чтобы избежать тирании; кандидатов же было несколько, но Пупиен и Бальбин получили больше голосов, чем другие. Автор же биографии Пупиена и Бальбина (SHA М, В 1-2) говорит, что заседание проходило в храме Конкордии (Согласия) и сенаторы сначала занимались различными текущими делами, пока принцепс сената не прервал доклад консула и не призвал сенат избрать новых императоров. Выступивший вслед за ним Пупиен

предложил избрать сразу двух императоров (автор умалчивает о причине такого предложения), а Векций Сабин²³⁴ выдвинул кандидатуры Пупиена и Бальбина, из которых один должен был защитить Италию от армии Максимина, а другой в это время заниматься внутренними делами. И сенат единодушно и с восторгом принял предложение Векция Сабина.

Оба источника не очень-то надежны. Геродиан гордился тем, что он повествует только о том, что видел или о чем слышал сам, но он, разумеется, не мог присутствовать на заседании сената и пользовался какими-то известями об этом²³⁵. Собрание императорских биографий, как говорилось во Введении, некоторыми исследователями вообще считается относительно поздней фальшивкой, хотя их авторы (или автор) пользовались довольно доброкачественными источниками. Сам автор биографий Пупиена и Бальбина то приводит различные документы, которые могли бы считаться (но обычно исследователями не считаются) извлечениями из сенатских протоколов, то ссылается на греческих историков Геродиана и Дек-сиппа (например, 15, 3-5). Поскольку между изложениями этого автора и Геродиана существуют отмеченные различия, то можно думать, что источником сведений «Юлия Капитолина» об избрании Пупиена и Бальбина являлось сочинение Дексиппа. П. Геренний Дексипп, как указывалось во Введении, был не только историком, но и активным участником событий; в частности, он командовал войсками в войне с готами при Галлиене, описав затем эту войну (SHA Gal. 13, 8). Однако по отношению к более раннему времени он не всегда точен: так, он называет Элагабала не двоюродным братом, а дядей по отцу Александра Севера (SHA Alex. 49, 5). Для решения вопроса обратимся к другим, менее подробным сообщениям античных авторов.

Очень кратко об этих событиях упоминает Аврелий Виктор (Caes. 26, 7), но это упоминание содержит очень важный нюанс: после известия о гибели Гордианов сенаторы сначала (primo) поочередно (vices) осуществляли власть (potestatum), а лишь потом (mox) императорами были назначены Пупиен и Бальбин. Аврелий Виктор, занимая высокие посты, в том числе должности консула и префекта Ри-

ма²³⁶, мог кроме письменных источников использовать различные документы, хранившиеся в архивах Рима и Константинополя. Поэтому, хотя он довольно поздний историк, его сведения вызывают доверие. Несколько путано об этих событиях рассказывает Зосим (I, 14, 2), основным источником которого в данном случае считается тот же Дексипп²³⁷. По Зосиму, сенат в предвидении неминуемого наступления Максимина избрал из своей среды двадцать наиболее опытных в военном деле человек, а среди них в качестве абтократорад Бальбина и Максима, т. е. Пупиена. Последний издатель труда Зоси-ма Ф. Пашу полагает, что в этом месте слово абтократорад означает не императоров, как обычно у поздних историков, а главнокомандующих²³⁸. Зосим дальше (15-16) действительно говорит об ожидании императоров из Африки (а это, конечно же, Гордианы). Но еще до этого, по его словам, Максимин и его сын были убиты; далее — буря погубила Гордианов, после чего власть была вручена Гордиану III, а Пупиен и Бальбин организовали заговор против нового императора, но были убиты вследствие раскрытия этого заговора. Это все, однако, настолько противоречит ходу событий, известному по другим источникам, что принято быть не может. Такая путаница объясняется отсутствием у Зосима источника, детально рассказывающего об этом времени²³⁹. В то же время Зосим сообщает о создании специальной комиссии из двадцати сенаторов для организации обороны от Максимина, о чем молчат и Геродиан, и Аврелий Виктор. Создание этой комиссии упоминает также «Юлий Капитолин» (SHA Gord. 10, 1-2). Ее создание подтверждается надписями, которые уточняют, что члены этой комиссии были консулярами (ILS 1186; CIL XIII, 6763; XIV 3902). Следовательно, в данном случае Зосим и автор биографии Гордианов правы. Наконец, это позволяет говорить, что еще до избрания императорами Пупиена и Бальбина власть реально принадлежала сенату и избранному им органу. А это косвенно подтверждает скорее правоту Геродиана, чем «Юлия Капитолина».

Решение вопроса о реальной роли сената и возможной борьбе различных группировок внутри него в значительной степени связано с проблемой относительной хронологии. Большинство исследователей полагает, что комиссия двадцати была создана до избрания

Пупиена и Бальбина императорами. Однако была высказана мысль, что создание этой комиссии имело место уже после избрания новых императоров²⁴⁰. В известной степени такой вывод можно сделать из рассказа Геродиана (VII, 11-12). Историк рассказывает, что приблизительно в то же время, как были избраны Пупиен и Бальбин и провозглашен цезарем Гордиан III, началась фактически гражданская война в самом Риме, и во время этих боев избирались начальники по всей Италии и вооружалась молодежь, большую часть которой Пупиен увел для войны с Максимином. Избрание начальников и мобилизацию молодежи можно сопоставить с созданием комиссии двадцати rei publicae curandae (ILS 1186). Однако такой вывод все же лишь косвенный. Зосим же прямо говорит, что сначала из числа сенаторов (Tfjç ßouXfjg) были избраны двадцать наиболее опытных в военном деле, а уже из них (ек toótwv) были назначены Бальбин и Пупиен. Сообщение Зосима об избрании двадцати сенаторов совпадает с официальным названием комиссии: XX viri ex senatu consilio rei publicae curando. Поэтому скорее надо присоединиться к традиционному мнению, что создание комиссии предшествовало избранию императорами Пупиена и Бальбина, которые сами были членами этой комиссии²⁴¹.

Пассаж Зосима не дает твердых хронологических указаний. Гораздо определеннее в этом отношении «Юлий Капитолин». По его словам, сенат, как только узнал о провозглашении Гордианов, не только сразу же одобрил это, но и тотчас же избрал двадцать мужей, включая Пупиена и Бальбина, для организации обороны Италии от армии Максимина. Так что, если верить автору биографии Гордианов, сенат избрал комиссию двадцати сразу же после получения известия о восстании в Африке. Это соответствует и реальной обстановке. Сенаторы едва ли могли рассчитывать на добровольное подчинение Максимина их решению. Необходима была мобилизация всех возможных ресурсов для организации отпора наступлению официально свергнутого, но в реальности располагающего значительной воинской силой императора. В распоряжении Гордианов в Африке сил, как уже говорилось, было немного²⁴², а далеко не все провинциальные намест-

ники были готовы признать Гордианов и предоставить свои силы в распоряжение новых принцепсов и сената. Правда, в самой Италии тоже имелись вооруженные силы. Но большая часть преторианцев находилась при особе императора, т. е. в данном случае вместе с Максимином. Стоявший обычно в Италии II Парфянский легион был выведен из страны и находился в армии Максимина. К тому же надо учесть, что среди солдат Максимин вообще был гораздо более популярен, чем сенат и сенатские императоры. Поэтому создание специального органа и организация им новой армии в самой Италии были жизненно важны.

До недавнего времени были известны имена шести членов этой комиссии, включая будущих императоров²⁴³. Сравнительно недавно к этому списку прибавился седьмой член — М. Гн. Лициний Руфин (A. é 1997, 1425) ²⁴⁴. Хотя мы знаем всего лишь немногим больше трети вигинтивиров, из этого списка можно сделать некоторые выводы. Во-первых, было различным их происхождение. Оставляя в стороне Пупиена и Бальбина, о которых пойдет речь позже, надо отметить наличие среди вигинтивиров представителей старой знати — патрициев. Таким был Л. Валерий Клавдий Ацилий Присцил-лиан, сын консула и проконсула, считавший себя (насколько оправданно, сказать трудно) потомком знатной фамилии Валерий Мессал республиканского времени²⁴⁵. Новым патрицием был Л. Цезоний Луцилл Макр Руфиниан. Во время гражданской войны 193-197 гг. его отец был активным сторонником Септимия Севера, и это стало основой блестящей карьеры и отца, и сына. Сам будущий вигинтивир был возведен в патрициат тем же Септимием Севером или Каракаллой²⁴⁶. Рутилий Пудент Криспин был «новым человеком». Может быть, он принадлежал к плебейскому роду Рутилиев, игравших определенную роль в Риме в последнем веке республики, но в имперский период явно не занимавших особо видные посты²⁴⁷. Делая военную карьеру, Рутилий Пудент Криспин стал латиклавным трибуном,

т. е. трибуном сенаторского ранга, вероятно, при Септимии Севере⁶³. О происхождении четвертого члена комиссии, Туллия Менофила, ничего определенного сказать нельзя, хотя он и играл значительную роль в Риме в первой половине III в.⁶⁴ Что же касается недавно обнаруженного нового члена комиссии XX, то, судя по предыдущей карьере, Руфин, как и Криспин, был homo novus.

Во-вторых, любопытно не только социальное, но и географическое происхождение членов комиссии. Четверо вигинтивиров происходили из Италии. Бальбин, как об этом будет сказано ниже, считался (или считал себя) потомком испанца Бальба. Поэтому не исключено, что он был родом из Бетики. Но никаких доводов в пользу такого предположения нет. И вполне возможно, что он тоже был либо римлянином, или по крайней мере италиком. Также неизвестно происхождение Менофила. Его когномен — греческий. Это еще не означает, что он обязательно происходил с Востока, ибо греческие имена имели и римляне⁶⁵. И все же его восточное происхождение кажется очень вероятным. Родиной же Руфина была провинция Азия. Если новые находки не принесут в этом плане сюрприза, то можно говорить, что в комиссию вошли консуляры. представлявшие Италию и восточные провинции¹'⁶. И это соответствует отношению к Максимину различных групп сенаторов, о чем говорилось выше.

В-третьих, различна была предыдущая карьера вигинтивиров. Некоторые из них были связаны с армией. Не говоря о Пупиене, это были Криспин и Менофил. А карьеры Руфиниана и Присцилиана были исключительно гражданскими⁶⁷. Но при всем этом их карьеры были типично сенаторскими и вершинами этих карьер были посты консулов. Совершенно необычным оказался cursus honorum Руфина. Он был известным юристом⁶⁸ и значительную часть своей сознательной жизни провел в императорской канцелярии, занимая посты a studiis, a rationibus, a libellis. Только потом он стал претором и затем наместником Норика⁶⁹. Руфин имел, по-видимому. ранг консуляра

Dietz К. Senalus... S. 2 iQ-22o, 328.

^M Ibid. S. 233 -245, 329.

^DirtzK. Senatus... S 237.

^{r 6} Учитывая сомнения относительно Бальбина.

'^Zimmermann М. Kaiser und Ereignis. München, 1999. S. 273.

*⁴ Одна из ранее известных надписей называет его ЕУлеротатос vôpœv (чрезвычайно опытный в законах): Millar F. The Greek East... P. 93. Кроме того, его имя встречается в Дигссгах (24. I, 41 ), где он упоминается как автор большого сочинения Regula (Правила).

'⁴ Надпись называет его 'iryEpwv. «Легат» на греческий язык обычно перс вод inc я как Hpcoßcun^. Можно говорить, что Руфин в Норике нс имел ранга легага Августа. ‘Нугдиоу

(‘иладкод)⁷⁰ В списке ординарных консулов его имя не встречается, поэтому теоретически он мог быть в каком-то году, предшествующем 238-му, консулом-суффсктом⁷¹. Но в подробном перечислении его должностей эта должность не упоминается. Поэтому гораздо вероятнее, что Руфин, являясь всадником, был введен в сенат в ранге кон-суляра, не будучи предварительно консулом.

Все это позволяет говорить, что при избрании комиссии XX сенаторы старались учесть интересы различных группировок, несомненно, существующих в сенате. В комиссии были представлены и члены старой знати, и «новые люди», только недавно вошедшие в сенат, люди, имевшие солидный военный опыт, и гражданские деятели, и даже выходцы из имперского бюрократического аппарата, наконец, представители и Италии, и тех провинций, которые поддержали Гордианов. Включение в состав комиссии известного и опытного юриста должно было обеспечить «юридическую чистоту» ее действий. Такой состав делал комиссию XX полномочным органом сената. Сам сенат, таким образом, подтверждал и пытался на деле реализовать свое положение высшей инстанции государства.

Суммируя все порой противоречивые сведения источников, можно представить развитие событий следующим образом. Независимо от того, существовал заговор или нет, а если существовал, то какую роль в нем играл Гордиан либо его сын, известие о восстании в Африке и провозглашении новых императоров горячо приветствовалось сенатом. Именно сенат в сложившейся ситуации оказался важнейшим органом. Как известно, в эпоху принципата сосуществовали имперский бюрократический государственный аппарат

иногда обозначат прокуратора. Но трудно нредстаынъ, чго после презуры Руфин стал прокуратором. Надо иметь и виду, что ь ходе или в результат Маркомшикил Bv.hi Mu_r, Аврелий, видимо, с целью укрепить предполье Италии ввел в Норик II H.xhmcki “ ? пюн и поставил во главе провинции уже нс прокуратора, как что било ранее, а лет г? пропрсторского ранга: Alfoldy G. Noricum. London: Boston. 1974 P 157, 159. Между тем никаких экстраординарных событий, которые заставили бы императора вернуть наместнику Норика прежний прокураторский ранг, «ю происходило. Поэтому гораздо noi ичнес считать, что ‘rjyEpcov — перевод латинского piacses (Mason Н. J. Greek Terms .or Koman Institutions. Toronto, 1974. P. 52, 147-149). О .ом, что такой перевод вполне возможе», говорит пассаж Геродиана (VII, 5. 2), в котором упоминаются ‘nvEpcnvirn Гордиана 'г совершенно ясно, что прокуратором тот быть не мог. В актах африканских мучеников 250 г. praefectus, praeses и ‘riyepcov встречаются практически параллельно (Dietz К. Senatus... S. 160). Вероятнее всего, Руфин имел ранг именно презида. ilo мнению Ф. Миллара, Руфин действительно был президом, но формально считался легатом Августа: M^tar Æ The Greek East... P. 97-98.

⁷⁰Ср.: Mason H. J. Op. cit. P. 95, 170-171.

⁷¹ MUlar F. The Greek East... P. 98; A. é. 1999. P. 43.

и сенат с его формально избираемыми магистратами (и промагистратами). Теперь же первый был фактически обезглавлен. Префект претория, фактически возглавлявший этот аппарат в отсутствие императора, был убит еще до оглашения посланий Гордианов. Префект Рима колебался, а несколько позже разделил участь префекта претория. В ходе беспорядков были убиты и другие чиновники. В этой ситуации инициативу в свои руки взял консул. Если верить «Юлию Капитолину», то он, предварительно встретившись с другими магистратами, в неположенный день созвал сенат и стал инициатором признания Гордианов и объявления Максимина и его сына врагами народа (SHA Gord. 11). Была ли уже тогда создана комиссия двадцати, или это произошло позже, когда выяснилось, что Максимин и не думает сдаваться, далеко не все наместники признали Гордианов императорами, а надежды на приход военных сил из Африки практически не было? Определение цели этой комиссии — rei publicae curandae — говорит скорее в пользу первого предположения. В отсутствие признанных императоров комиссия на основе принятого сенатусконсульта должна была осуществлять верховную власть в государстве²⁴⁸. Естественно, что обойти проблему вооруженного сопротивления Максимину сенаторы тоже не могли. Недаром в комиссию вошли люди особенно опытные в военном деле, некоторые из которых уже направились в Северную Италию для организации ее обороны. Но в ее состав вошли и люди, до этого, как говорилось выше, военного опыта не имевшие, такие, например, как Руфиниан и Присициллиан. Да и недавно обнаруженный член комиссии XX Руфин не делал до этого военной карьеры. Правда, одно время он являлся наместником Норика и это делало его знатоком северного «предполья» Италии. Но при этом он, судя по его cursus honorum, был к 238 г. сугубо штатским чиновником²⁴⁹, хотя в качестве наместника Норика должен был все же командовать находившимся там II Италийским легионом. Это подтверждает мысль о том, что комиссия XX должна была не только обеспечить защиту Италии от армии Максимина, но и осуществлять временное общее руководство государством. Известие же о гибели Гордианов заставило сенат искать возможности заполнения неожиданно возникшего вакуума.

Пока в империи официально имелись признанные сенатом императоры, даже если они физически находились далеко от столицы, правительственные полномочия вполне могли осуществлять имеющиеся в Риме власти. Но исчезновение законных принцепсов заставило сенат сделать нетривиальные шаги. Ситуация в некоторой степени напоминала ситуацию 41 г., когда после убийства Калигулы в Римс не оказалось законного императора и сенат, казалось, стал хозяином положения. Но, разумеется, полностью идентичными эти ситуации не были. Тогда, с одной стороны, еще не выветрилась память о республиканских временах и часть сенаторов могла всерьез думать об их возвращении, а с другой, реальной силой оказались преторианцы, которые и решили дальнейшую судьбу государства. Теперь же ни о каком возвращении к доимператорской эпохе не могло быть и речи, но зато и сил, готовых в самом Риме энергично сопротивляться сенату, было не так уж много. Как уже упоминалось, сенат как корпорация противопоставлял себя и остальному населению империи, и армии, но внутри него, несомненно, тоже имелись различные группировки, и либо на согласование различных интересов, либо на победу одних групп сенаторов над другими требовалось некоторое время. Поэтому и решено было на какое-то время осуществлять управление поочередно. Образцом для этого, несомненно, был институт междуцарствия, о котором, видимо, и вспомнили сенаторы.

Долго, однако, так продолжаться не могло. Положение было слишком серьезным, и надо было принимать решение. Достичь полного согласия явно не удалось, и было выдвинуто несколько кандидатов на пост новых принцепсов. Геродиан (VII, 10, 3-5) выделяет два этапа выборов: сначала выдвижение тех, кого считали наиболее подходящими, а затем уже избрание большинством голосов Пупиена и Бальбина. Характерно, что для обозначения первого этапа греческий историк использует глагол ôoKigâÇœ, как в свое время в Афинах называли первичную проверку кандидатов. Это ясно говорит о внутренней борьбе в сенате и выдвижении нескольких претендентов на трон²⁵⁰. Победу одержали группировки, ориентировавшиеся на Пупиена и Бальбина. Эти люди и были избраны большинством голосов. Само по себе существование двух равноправных императоров не было новостью в Риме. Веспасиан и Тит, Марк Аврелий и Люций Вер, Каракалла и Гета уже правили Империей. А в последние годы

правления Септимия Севера официально у власти находились даже три августа. И совсем недавно два Гордиана были признаны законными императорами. Но в каждом из этих случаев речь шла о близких родственниках (даже Марк Аврелий и Люций Вер официально считались братьями). И если исключить случай Каракаллы и Геты, то во всех остальных дуализм власти был чисто формальным, ибо фактическую власть осуществляли соответственно Веспасиан, Марк Аврелий, Септимий Север. Теперь же впервые на троне оказывались два действительно равноправных августа, не являвшиеся ни фактически, ни формально родственниками. Их равноправие было подчеркнуто тем, что впервые достоинство верховного понтифика было разделено между обоими императорами²⁵¹.

Геродиан и биограф Пупиена и Бальбина по-разному оценивают причины избрания двух равноправных августов. Геродиан (VII, 10,2) называет причиной разделения власти стремление не допустить установления тирании, какая могла возникнуть в случае, если бы у власти стоял один человек. «Юлий Капитолин» приводит другой резон, вкладывая в уста Векция Сабина предложение, чтобы один принцепс ведал военными делами, а другой — внутренними, чтобы один отправился на войну с Максимином, а другой оставался в Риме (2, 5). И в том, и в другом случае аллюзии, связанные с республиканской эпохой, очевидны. Можно вспомнить слова Флора (1,9,2), писавшего, что после изгнания царей римский народ вместо них поставил у власти двух консулов, чтобы власть не искажалась единоличностью или долговременностью (solitudine vel mora) правящего²⁵². Из истории, особенно более раннего времени, известно, что один консул обычно отправлялся на войну, а другой находился в Риме. Конечно, новые времена внесли существенную коррективу: верховная власть оставалась бессрочной, но ограничивалась коллегиальностью. В этих условиях сенат вполне мог стать высшим арбитром.

Впрочем, как кажется, была еще одна причина такого необычного решения. Оно вполне могло явиться результатом компромисса, достигнутого в ходе закулисных переговоров²⁵³. В этом отношении

интересен ход сенатского заседания, как он изображен «Юлием Ка-питолином» ( 1-2). Хотя многие детали, приведенные этим автором, в том числе цитаты из документов, в настоящее время считаются неподлинными, описание общего хода событий не может вызвать особых возражений. По словам биографа, сенат сначала молчанием встретил предложение принцепса сената отбросить прежние дела и избрать новых императоров. Затем Пупиен в своем выступлении настаивал на избрании именно двух принцепсов. Наконец, Векций Сабин предложил избрать конкретно Пупиена и Бальбина. Несколько позже Векций Сабин был назначен префектом Рима (SHA Мах. Balb. 4,4), что нельзя расценивать иначе, как плату за его выступление. Позже этот же Сабин был ординарным консулом⁷⁸, причем это консульство было у него второе⁷⁹. Это говорит о том, что он принадлежал к верхушке сенатской знати⁸⁰. Из рассказа вытекает, что предложения и Пупиена, и Сабина были неожиданностью для многих сенаторов. Если учесть приведенные выше сведения Геродиана о наличии нескольких кандидатов, из которых Пупиен и Бальбин получили большинство голосов, то создается впечатление, что другие группировки не были готовы к такому повороту событий и не смогли сплотить вокруг своих кандидатов необходимое число голосующих сенаторов⁸¹. Может быть, на такой эффект и было рассчитано предложение Векция Сабина. И едва ли надо верить «Юлию Капитолину», что сенат единодушно и с восторгом избрал Пупиена и Бальбина. В «Эпитоме о цезарях» (26, 2), приписываемой Аврелию Виктору, но явно ему не принадлежавшей, Пупиен и Бальбин называются захватившими власть (regnum invadentes). Глагол invado имеет оттенок насильственности действия. Хотя рассказы Геродиана и биографа Пупиена и Бальбина расходятся в деталях, в целом они совпадают: оба новых императора были избраны голосованием сенаторов, и ни о каких насильственных действиях ни их самих, ни их сторонников

™ Johne К.-Р. Op. cit. S. 112.

¹⁹ Бикерман Э. Хронология Древнего мира. М., 1975. С. 233. В списках ординарных консулов Сабин упоминается только в 240 г. Следовательно, впервые он был консулом-суффсктом. а нс ординарным.

^м Dietz К. Senatus... S. 268. «Юлий Капитолин» говорит, что Векций Сабин происходил из Ульпиев (ex familia Ulpiorum). Даже если это является выдумкой автора, харак-icpiio указание на родство со столь чтимым сенаторами Траяном, что, по мнению писателя (а, может быть, и сенаторов), должно было дополнительно связать новых принцепсов с первыми Антонинами. Ср.: Syme R. Ор. cit. Р. 100.

^1,1 Если сопоставить этот рассказ с приведенным выше изложением Геродиана, то можно полагать, что целью первого этапа — бокцикяа — было стремление «усыпить» бдительность сторонников дру! их кандидатов.

по отношению к сенату не говорится. Видимо, в этих словах позднего автора сохранились отзвуки недовольства тех сенаторов, которые оказались в меньшинстве во время голосования.

И Геродиан (VII, 10,4), и биограф Пупиена и Бальбина (5-7) подчеркивают противоположность личностей новых императоров. Это была противоположность не только характеров, но и происхождения. Бальбин был очень знатным (nobilissimus) и богатым, принадлежал к патрициату и сам возводил свой род к известному политическому деятелю и историку I в. до н. э., верному стороннику Цезаря, а затем Октавиана, Корнелию Бальбу Теофану (SHA Max. Balb. 7). Заметим, что Бальб обычно не называется Теофаном. С другой стороны, известно, что, хотя он фактически получил римское гражданство от Помпея (об этом пишет и «Юлий Капитолин» — per Gnaeum Pompeium), официально он был усыновлен митиленцем Теофаном, который сам стал римским гражданином благодаря Помпею (Cic. Att. VII, 7, 6), так что «Теофан» вошло в систему наследственных имен Бальбов⁸². Редчайшее упоминание этого когномена позволяет думать о достоверности источника знаний биографа. Это, конечно, не означает, что Бальбин реально происходил от Бальба, но говорит о действительном существовании таких его притязаний. О Пупиене биограф пишет, что его отец был плебеем (e plebe) и то ли кузнецом, то ли изготовителем телег. Геродиан сообщает, что Пупиен тоже был благородным и патрицием (EÒyevrjg Kai EÙnaTpi5i]ç), но в то же время явно противопоставляет его более знатному Бальбину. Хотя столь низкое происхождение Пупиена считается фальшивкой, нет сомнения, что он был homo novus⁸³. Оба будущих императора делали похожую карьеру, которая, по-видимому, может считаться типичной. В том числе они были наместниками провинций и командовали войсками, занимали должности консулов⁸⁴. В целом оба они явно олицетворяли две силы в сенаторском сословии — «старых» и «новых» сенаторов, выдвинувшихся уже при Северах. Выдвижение их обоих и явилось компромиссом между этими силами.

И все же дело было не только в компромиссе. Сенат впервые получил возможность свободного избрания принцепса, и избрано было два равноправных императора. Это было совершенно новым явлением в конституционной истории принципата и воплощением

^Bhizquez J. М. La economia dc Hispania Romana // Historia de Espafia. T. II, 1. Madrid, 1982. P. 341.

*' Dietz К. Senalskaiser und ih:e povapxiaç émôvpia// Chiron. 1976. Bd. 6. S. 393; Idem. Senatus... S. 129-131.

^MSymeR. Op. cit. P. 171-172.

идеала римской аристократии²⁵⁴. Этот идеал изложен в программной речи Пупиена перед солдатами после гибели Максимина, как ее передал Геродиан (VIII, 7, 4-6)²⁵⁵. Пупиен называет три инстанции власти: римляне, сенат и императоры, избранные народом и сенатом²⁵⁶. Избраны же они из-за их благородного происхождения²⁵⁷ и военных подвигов. Власть является не собственностью одного человека, а общим достоянием римского народа (koivòv той Tœgaiœv öqpov), императорам же вручено управление, дабы римляне жили счастливо и свободно, а варвары оставались спокойными. Сами по себе эти идеи были не новы. Нерон в своей «тронной» речи, написанной Сенекой, обещал разделить дом и государство (domum et rem publicam) (Tac. Ann. XIII, 4, 2). Гальба, усыновляя Пизона, выдвинул принцип заслуги, а не рождения в правящем доме как основание для наследования власти (Тас. Hist. I, 15-16). Если для Галь-бы заслугой были знатное происхождение и внутренние качества наследника, то для Антонинов — опыт в государственных делах. Пупиен соединяет оба аспекта принципа заслуги, несмотря на то что его собственное благородное происхождение было весьма сомнительным. И это явно — не личные взгляды императора, а точка зрения сенаторской знати. Именно таким сенат (по крайней мере, его большинство) хотел видеть политическое устройство Римской империи, в котором два императора, уравновешивая, как когда-то консулы, друг друга, правили наподобие магистратов республики, в то время как высшая власть принадлежала бы сенату и народу²⁵⁸. Конечно, эту речь нельзя считать абсолютно подлинной хотя бы потому, что перед нами греческий, а не латинский текст. Но основные идеи речи в нем представлены верно. Надо заметить, что сам Пупиен, если верить Геродиану, в качестве первого основания для избрания именно его и Бальбина приводит их благородное происхождение (eùyéveia), в то время как для историка гораздо более важны воспитание (îiaiôeia) и опытность (èpneipia)²⁵⁹. Уже поэтому можно считать, что высказанное Пупиеном — это не идеи Геродиана,

вложенные в уста принцепса, а программа нового правительства. Если говорить современными терминами, это была программа конституционной монархии²⁶⁰. Она была особенно актуальна для сената после авторитаризма Северов (кроме, может быть, Александра Севера) и опиравшейся на войско «тирании» Максимина. Эта программа в принципе могла бы удовлетворить различные «партии», существовавшие в сенате.

Однако удовлетворить все сенаторские группировки избрание Пупиена и Бальбина, как и программа нового правительства, по-видимому, все же не смогли. Явно обделенными почувствовали себя люди, которых Геродиан (VII, 10, 5) называет друзьями и близкими ((piXwv Kai oìkeiov) Гордиана. И они сыграли на недовольстве народа. Римская толпа издавна была настроена монархически. И хотя о восстановлении республики речи не было, резкое возвышение сената и связанные с этим какие-то республиканские аллюзии ей не нравились. К тому же римляне ненавидели лично Пупиена. В свое время он был префектом Города и в этом качестве проявлял такую решительность и твердость, что вызвал недовольство значительной части толпы (Herod. VII, 10,6). Агитация недовольных сторонников покойных Гордианов сделала свое дело. Еще не успело завершиться заседание сената, избравшего новых императоров, как в Риме вспыхнул бунт, направленный против этих избранников. Толпа потребовала, чтобы власть сохранилась в доме Гордиана. По словам Геродиана (VII, 10, 7), новоизбранные августы, не сумев прорваться на Капитолий, пошли на хитрость и сами назвали своим соправителем племянника Гордиана II, тоже Гордиана, который к тому времени, как говорилось выше, уже официально был претором и будущим консулом. «Юлий Капитолин» (Gord. 22, 2) утверждает, что кандидатуру малолетнего Гордиана выдвинули народ и воины (populus et milites). Этому Гордиану было всего то ли тринадцать, то ли даже одиннадцать лет (SHA Gord. 22, 2), так что ничем себя проявить он не мог. Да и причина, по которой воины и народ так возлюбили дом Гордианов, неизвестна. Поэтому наиболее вероятно, что те, кто был недоволен столь резким усилением власти сената и видел в новых императорах его ставленников, поддались на агитацию сторонников Гордиана и выдвинули кандидатуру ребенка,

рассчитывая в значительной степени на династические чувства, имевшиеся у народа или по крайней мере его части, да и у воинов тоже²⁶¹.

В Риме начались волнения. Часть ветеранов и всадническая молодежь поддержали Пупиена и Бальбина, но сил у них явно было недостаточно. И только что избранным императорам и большинству сенаторов пришлось пойти еще на один компромисс. Они согласились объявить Гордиана 1П цезарем (Herod. VII, 10, 8-9; SHA Gord. 22, 5; Max. Baib. 9,4). События развивались очень быстро. Судя по данным папирусов, в Египте, например, даже не заметили, что в Империи было два августа; сразу же пошли в ход датировки по августам Пу-пиену и Бальбину и цезарю Гордиану²⁶². Попытка создания квазирес-публиканской диархии провалилась. Признание юного Гордиана цезарем открывало в будущем перспективу превращения его в полноправного августа. И это давало возможность появления в Риме династии, частично восходящей к Антонинам и противопоставленной той, которую хотел создать Максимин, провозглашая своего сына Максима цезарем²⁶³. Это привело к стабилизации положения в Риме. Пупиен и Бальбин получили возможность и решать наболевшие вопросы внутренней политики, и готовиться к войне с Максимином, армия которого уже вторглась в Италию и осадила Аквилею. Это, однако, была лишь одна сторона дела. Тот факт, что толпа сумела навязать сенату и новым августам своего кандидата, ясно говорит о слабости сената. Принцип выборности императоров, который знаменовал в какой-то степени возвращение к республиканской практике, не был принят римским народом, а у сената и его избранников не было сил навязать его²⁶⁴.

Реальная власть сосредоточилась в руках Пупиена и Бальбина. И они энергично принялись за дело. Все предыдущие годы почти постоянно росла инфляция. Это не только понижало уровень жизни, но и мешало полноценной подготовке к войне. Новые императоры, пытаясь выйти из этого положения, восстановили введенный в свое время Каракаллой и ликвидированный Элагабалом серебряный

антониан, весящий полтора денария⁹⁶. Насколько эффективной в тот момент оказалась эта мера, сказать трудно.

Вскоре в Риме снова вспыхнули волнения, приведшие к настоящим уличным боям. Геродиан (VII, 11, 1-12, 7) рассказывает, что сенаторы Галликан и Меценат, заподозрив нескольких воинов, вошедших в здание, где заседал сенат, убили их, после чего призвали народ к убийству врагов сената и народа, т. е. друзей и сторонников Максимина. После этого в Риме развернулись кровавые бои, которые закончились сильнейшим пожаром и сопровождавшими его грабежами. Кратко об этих же событиях говорит и «Юлий Капитолин» (Мах. Balb. 9, 1-3). Поскольку Галликан происходил из Африки (Геродиан называет его KapxqSóviog), то было высказано мнение, что это была сознательная провокация этого сенатора, принадлежавшего к «партии» Гордиана, дабы вызвать народные волнения и свергнуть власть августов⁹⁷. В таком случае Галликан и его сторонники могли бы править за спиной малолетнего императора. Впрочем, не исключено, что все происшедшее действительно было вызвано лишь случайным стечением обстоятельств. Но в любом случае эти события показывают, сколь велико было напряжение в Риме и высок накал эмоций, ибо достаточно было одной искры, даже если она была случайной, чтобы городская масса взорвалась и развернула уличные бои. Горожанам противостояли в основном преторианцы (точнее, их часть, которая оставалась в Риме). К этому времени преторианцы были уже не италиками, а провинциалами⁹⁸. Их априори можно было считать приверженцами Максимина, и это усиливало неприязнь к ним римской толпы.

По словам Геродиана, эти бои начались еще до отъезда Пупиена из Рима для войны с Максимином и продолжились после этого отъезда. Автор биографии императоров относит их ко времени уже после отправления Пупиена на войну. Правда, он путает эти волнения с теми, которые привели к провозглашению цезарем Гордиана III. С одной стороны, конечно, трудно представить, чтобы такой энергичный деятель, как Пупиен, не обратил никакого внимания на потрясения в столице и спокойно покинул ее в самый разгар волнений. И это, конечно, делает более правдоподобной версию «Юлия Капитолина». Но, с другой стороны, надо учесть, что война с Максимином

^ Crawford М. Finance, Coinage and Мопсу from the Scvcrans to Constantine // ANRW. 1975. Bd. IL 2. P. 569; CalluJ. P. La politique monétaire... P. 197; Idem. Approches numis-matiques de 1‘Histoire du 3e siècle // ANRW, Bd. II, 2. P. 602.

⁴'Loriot X. Op. cit. P. 718-719; Dietz K. Senatus... S. 142.

"*Jle БозкЯ. Указ. соч. С. 142-143.

требовала незамедлительного личного присутствия императора на театре военных действий. И если вспомнить приведенное выше сообщение «Юлия Капитолина» о разделе полномочий между двумя августами, то понятно, что Пупиен вполне мог уехать в Равенну, оставив Рим на попечение своего коллеги. Бальбин же справиться с беспорядками так и не смог. Ситуация явно вышла из-под контроля сената и его императора. После убийства многих граждан, грандиозного пожара и грабежей волнения успокоились сами собой. Если они были вызваны провокацией Галликапа, то тот своих целей не достиг. Но напряжение, конечно же, осталось, что и сыграло свою роль в последующих событиях.

И все же главной задачей нового правительства было отражение наступления Максимина, уже вторгнувшегося в Италию. Меры для этого были приняты еще до избрания новых императоров, возможно, вскоре после признания Гордианов. Когда армия Максимина подошла к Аквилее, город был уже хорошо подготовлен к возможной осаде, и это было делом двух бывших консулов Криспина и Менофила, избранных сенатом (Herod. Vili, 2, 5)". Геродиан (Vili, 2, 4-6) рассказывает, что Аквилея имела лишь древнюю полуразрушенную стену, и лишь при известии о наступлении Максимина стараниями Криспина и Менофила укрепления были восстановлены, а город снабжен всем необходимым для сопротивления наступавшей армии. Оба они были членами комиссии XX²⁶⁵. В это же время для организации сопротивления «врагам народа» (hostes publices), т. е. Максимину и его сыну, в Транспадану был послан преторий Л. Фабий Ан-ниан, сотрудничавший с этой комиссией, и его резиденцией был Медиолан (ILS 1188). Еще одним опорным пунктом сенаторской армии была Равенна, что явно привело и к переходу на сторону сената равеннского флота²⁶⁶. Именно там стал собирать свою армию Пупиен (Herod. Vili, 6, 5).

Как уже говорилось, выдвигая идею избрания двух императоров, Векций Сабин предлагал, чтобы один принцепс отправился на войну с Максимином, а другой оставался бы в Риме (SHA, Max. Balb. 2, 5). Ход событий подтверждает историчность этого сообщения «Юлия Капитолина»²⁶⁷. Геродиан (VIII, 6, 5-6) пишет, что Пупиен собирал

в Равенне отборных людей из Рима и лучших воинов из Италии и что к его армии присоединились германцы, верные лично ему²⁶⁸. Если учесть еще и упорное сопротивление Аквилеи, можно говорить, что в этот момент Италия в целом попыталась противопоставить себя войску Максимина²⁶⁹. И это оказало влияние на ту часть армии Максимина, которая была связана с Италией. Те воины, которые ранее были расквартированы недалеко от самого Рима, убили Максимина и его сына, а также всех тех, кто входил в его окружение (Herod. Vili, 5. 8-9)²⁷⁰”⁵. Победа сената казалась полной. Однако вскоре положение снова обострилось.

Пупиен вернулся в Рим вместе с верными ему германцами²⁷¹, а также преторианцами и той частью армии, которая в свое время служила под командованием Бальбина (Herod. Vili, 7, 7). Эти части и составили римский гарнизон. В известной степени такой состав столичного гарнизона отражал соотношение сил на вершине власти. И Бальбин, и Пупиен по существу обладали каждый своей вооруженной опорой, в то время как наличие преторианцев должно было уравновесить силы двух императоров. Коллегиальность в принципе себя не оправдала. Пропаганда подчеркивала взаимное согласие

императоров. Монетные легенды говорили о взаимном согласии и верности августов, что подчеркивалось изображением пожимающих друг друга рук^|0/. Но на деле после исчезновения общего врага никакого согласия между принцепсами не было. Каждый август стремился к единовластию и подозревал другого в интригах (Herod. Vili, 8,4). Сенат мог бы в таком случае играть роль арбитра, но для этого у него не было сил. Преторианцы были недовольны обоими августами. Возвращение к практике существовавших двух равноправных глав государства, напоминающее практику республики, им совершенно не нравилось. Как почти два столетия назад, преторианцы резко отреагировали на попытку ликвидации монархии, даже если эта попытка была кажущейся. К тому же возвышение германской гвардии Пупиена наносило ущерб их привилегированному положе-нию^,(,х. Результатом стал их мятеж в начале августа того же года'⁰⁹. Пупиен и Бальбин были убиты, а Гордиан провозглашен августом. Геродиан (VIII, 8,5-8), рассказывая об этих событиях, отмечает, что преторианцы потому провозгласили августом Гордиана, что в гот момент не нашли никого другого. Это свидетельствует о том, что преторианский мятеж не был результатом какого-либо заговора с целью привода к власти своего кандидата. Преторианцы выступили против Пупиена и Бальбина именно как ставленников сената. Возможно, по требованию преторианцев память свергнутых и убитых императоров была официально предана забвению (damnatio memoriae)²⁷².

Правление избранных сенатом императоров продолжалось всего 99 дней. С их гибелью потерпел сокрушительное поражение и сам сенат. Хотя этот институт еще традиционно рассматривался как символ римской государственности, он уже не имел ни традиционного же уважения, ни реальной власти. Попытка восстановления прежней власти сената в новых условиях была утопией^{1 н}. Характерно, что для того чтобы иметь в Риме военную опору, Пупиен привел с собой германские войска. Но это ему не помогло. Преторианцы, обеспокоенные в первую очередь своим реальным положением и связанными с ним материальными выгодами, решительно выступили против

императоров, а страх Бальбина, что Пупиен использует подавление преторианского мятежа для его устранения, не дал последнему возможности вовремя использовать германцев. После этих событий сенат как корпорация сохраняется, но его значение как органа реальной власти резко уменьшается.

Эти события в значительной степени уникальны в истории Римской империи. Это единственный случай, когда император провозглашается не войсками, а гражданским населением и он признается как законный принцепс в Риме²⁷³. И население самого Рима принимает во всем этом значительное участие. Разумеется, за народными выступлениями стояли те или иные политические группировки, но их противостояние делало выступления римского плебса относительно автономными. В то же время исход этих событий показал, что реально ни народ (включая провинциалов), ни сенат долговременного влияния на политическую жизнь государства оказать уже не могли.

Глава III