да карронад наверху. И в этом оглушительном гомоне прыгающее орудие номер семь сорвалось с брюков после четвертого выстрела. Хуже того, третье было сбито со станка, а несколько человек лежали на палубе, включая обоих мичманов. Предоставив опытным «леопардовцам» справляться самим, Джек кинулся к разбитой пушке. Расчет ее плохо понимал, что делать, но жестами, криком и собственным примером Обри добился, вопреки жуткому реву и гулу, подчинения. Они быстро закрепили орудие, выбросили убитого через порт, а раненых отправили в лазарет.
Огонь велся жаркий, да еще вкупе с яростной ружейной пальбой. Джек сомневался, что бывал в таком. Три орудия на главной палубе были сбиты, не исключено, что еще и некоторые карронады на верхней. В центре и ближе к корме стрельба «Явы» сделалась неупорядоченной. Офицер, направленный навести порядок, был сражен пулей с марса «Конститьюшн», а через мгновение тело его было размазано о доски правого борта двадцатичетырехфунтовым чугунным шаром. Но это было последнее ядро из больших орудий «Конститьюшн», последнее в этой схватке. Ветер снес дым и англичане увидели, что американский фрегат снова поворачивает, притом стремительно.
На этот раз Ламберт быстро отдал приказ травить марса-шкоты, замедляя ход «Явы». Джек улыбнулся — капитан явно намеревался зайти «Конститьюшн» в корму и угостить его продольным залпом, самым разрушительным приемом ведения огня.
— Сэр! Сэр! — верещал мичман у орудия номер одиннадцать, которым еще недавно командовал несчастный Броутон. — Что нам делать? Ядро заклинило!
Обри сделал три стремительных шага и упал. Пустяк, подумал он, поднявшись и поскользнувшись опять в крови Броутона. Мушкетная пуля свистнула у него над головой. Но «Ява» уже входила в поворот — менее чем через минуту она пересечет кильватер «Конститьюшн», пройдет прямо у него под кормой — великолепно рассчитанный маневр, а эти отважные и старательные идиоты суетятся у порта, не понимая, что стрелять предстоит пушкам правого борта.
— На другую сторону! На другую сторону! — взревел Джек, обретя, наконец, равновесие.
Канониры бросились пересекать палубу, горя отвагой и не взирая на ливень ружейных пуль. И тут Обри с ужасом осознал, что в спешке они не перезарядили орудия правого борта. Поворот продолжался; высокая, открытая, беззащитная и беспредельно уязвимая корма «Конститьюшн» оказалась прямо напротив всего борта «Явы». Английский фрегат сманеврировал столь точно, что его грота-рей проплыл прямо над гакабортом «американца». И выстрелило только одно-единственное орудие.
Ругаться бесполезно — проклятия притягивают несчастья. Джек собрал остатки своего расчета — Байрон выбыл, получив серьезную рану щепой в грудь, «флич» Бейтс «освободил место в обеденной компании»[26] — распределил их между другими баковыми пушками и сам помог заряжать два или три. Ругаться было еще и некогда — корабли встали борт к борту, и огонь возобновился с новой силой. Залп, перезарядка и снова залп так быстро, как только порох подносили из крюйт-камеры. И каждый раз ему приходилось следить, чтобы «яванцы» не забили лишний картуз, не закатили в ствол два ядра или любой подвернувшийся под руку кусок металла.
Янки целились теперь точнее, и метили в корпус. Двадцатичетырехфунтовые ядра рассеивали по палубе тучи щеп, огромных, зазубренных и острых кусков дерева. Один из них свалил Бондена. Джек оттащил старшину с пути отката орудия. Пока то стреляло, он склонился над Бонденом и прокричал в полуоглохшее ухо:
— Только кусок скальпа, косица цела. Ступай вниз, пусть заштопают.
— Бушприт снесло, сэр, — проговорил Бонден, вглядываясь вперед сквозь заливающую глаза кровь.
Посмотрев в ту же сторону, Джек увидел, что кливер и стаксели полощутся на ветру.
— Передай привет доктору, — сказал он и помчался по палубе, проверяя каждое орудие, помогая навести на цель, ободряя людей. Не то чтобы те сильно нуждались в ободрении — освоившись с ведением огня «яванцы» стреляли много лучше и быстрее, и вопили как дьяволы каждый раз, когда ядро попадало в цель. Никаких признаков паники, хотя три порта слились в один, а в середине палубы в луже растекающейся крови кучей лежали убитые и раненые.
— Навались! — подгонял Джек расчет третьего орудия. Когда ствол выдвинулся, капитан вглядывался в дым, выискивая цель и выжидая волну. Прислуга застыла у раскаленного орудия. Но на этот раз разглядеть ничего не удавалось. Подошла волна, но по-прежнему ничего, только густой дым. И когда тот рассеялся, за ним ничего не оказалось — «американец» снова улизнул.
— Все к повороту! — раздался приказ. Через минуту послышалось. — Готовьсь!
Марсовые побежали по местам, и в наступившей тишине Джек поспешил к баковой кадке и сделал большой, такой долгожданный глоток. Ламберт намеревался скорее не повернуть, сколько лечь на другой галс, чтобы поймать «Конститьюшн» на маневре и пройти у него под кормой. Отличная идея, если бы «Ява» могла двигаться достаточно быстро — она почти потеряла ход и лишилась передних парусов.
Появился Бонден с окровавленной повязкой вокруг головы.
— Все хорошо, сэр? — спросил он.
Джек кивнул.
— Горячая работенка, Бонден. Как там внизу? Как мистер Байрон?
— Мистер Байрон выглядит слегка вышедшим в тираж, сэр. Работа в лазарете кипит — доктор трудится как пчелка. Но шлет свои наилучшие пожелания. Здешний первый, мистер Чедз, ему здорово досталось, сэр.
«Леопардовцы» не были приписаны к парусам, поэтому пока «Ява» поворачивала, они собрались вокруг своего капитана и пили воду из кадки. Корабль двигался медленно, очень медленно.
— Не вижу я смысла в этом повороте, — заметил Баббингтон.
— Как бы он не заигрался, — кивнул Джек. — Самый опасный маневр в моей жизни…
— Господи, мы не сделаем оверштаг! — прошептал Баббингтон.
И верно, при отсутствии кливера и стакселей сдавалось, что «Ява» не сможет пересечь линию ветра, но станет дрейфовать кормой по направлению к врагу, поджидающему в четверть мили с подветра. Джек посмотрел на «Конситьюшн». Тот начал уваливаться, разворачиваясь к ним батареей правого борта. Через минуту-другую «Ява» подвергнется продольному залпу.
— Ложись! — крикнул Обри, надавливая на плечо Форшоу.
Залп громыхнул, ударив «Яву» в корму и прочесав палубу по всей длине. Однако в этот самый миг обстененный фор-марсель наполнился и постепенно заработал — фрегат повернул.
— Орудия левого борта! — взревел Джек, распрямляясь, и теперь «яванцам» уже не требовалось повторять дважды. Они встали к пушкам и когда корабль довернул еще немного, открыли ответный огонь — нестройный, но меткий залп, угодивший прямо в цель. «Конститьюшн» начал очередной маневр.
«Ява» спускалась прямо на него, ведя огонь и получая сдачи; орудия настолько раскалились, что подскакивали над палубой при каждом выстреле. Плохо дело: разница между двадцатью четырьмя и восемнадцатью фунтами начала теперь сказываться, и «англичанин» не мог выдержать долго.
В коротких промежутках между выстрелами, приглядывая, чтобы разгоряченные канониры не увлеклись, вели огонь ровно и чисто банили стволы, Джек бросал тревожные взоры на огромные повреждения в центре корабля, разбитые шлюпки, израненную грот-мачту и более всего на лишенную поддержки штагов фок-мачту.
— Нам нужно идти на абордаж, — твердил он сам себе. — У нас все еще есть около трехсот человек.
Как раз при этих словах до него донесся рев Ламберта:
— Абордажная партия, сюда!
«Ява» доворачивала, нацеливаясь прямо на борт «Конститьюшн». Абордажники толпились на баке, сжимая в руках кортики, пистолеты, топоры. Чедз, бледный, снова был рядом с капитаном. Оба офицера поймали взгляд Джека, ответив свирепой ухмылкой. Еще несколько ярдов и раздастся треск столкновения, наступит пора жаркой рукопашной. Американцы палили с марсов, только успевая перезаряжать, но это никак не остужало яростного нетерпения парней, изготовившихся к прыжку.
Но тут, перекрывая гул битвы, раздался истошный вопль с фор-марса «Явы»: «Берегись внизу!», — и все грандиозное сооружение, именуемое фок-мачтой, со всем перекрестьем реев, боевой площадкой, парусами, бесчисленными парусами и блоками, с грохотом рухнуло. Нижняя часть обломка отскочила на корму, накрыв главную палубу, верхняя свалилась на форкастль.
Непролазная паутина снастей и рангоута оплела баковые пушки; нескольких канониров придавило, других ранило. В суматошной работе по расчистке, стремясь обеспечить орудиям возможность вести огонь, Джек совершенно утратил представление о местоположении кораблей относительно друг друга. Когда наконец баковая батарея пришла в некоторый порядок, он обнаружил «Конститьюшн» прямо по носу, осуществляющим маневр по пересечению курса «Явы». Ни одно орудие «англичанина» не могло ответить с такой позиции, и «Конститьюшн» без помех прочесал его от носа до кормы, уложив пару десятков матросов и снеся грот-стеньгу.
Снова тяжкая работа по очистке, опять надо махать топором и сбрасывать обломки. «Конститьюшн» занял позицию на правой раковине «Явы», обстреливая ее диагональным огнем, потом повернул и дал залп всем левым бортом.
— Капитан готов, — сообщил «яванец», таща в лазарет раненого товарища. — Но мистер Чедз вернулся.
— Никогда не сдавайся, — воскликнул командир одного из расчетов Джека, потом выпустил ядро, сбившее, под радостные вопли англичан, грот-марса-рей «Конститьюшн».
Но в этот самый миг за борт полетели бизань-гик и гафель «Явы», а некоторое время спустя за ними последовала и сама бизань. Недрогнувшие «яванцы» палили как демоны, обливаясь над раскаленными стволами потом, часто перемешанным с кровью. Почти каждый раз вырывающийся из жерла язык пламени подпаливал свисающие везде обрывки и обломки. «Пожарное ведро, пороховой картуз, снова пожарное ведро, снова пороховой картуз», — поочередно командовали оставшиеся в живых офицеры. В какой-то миг корабли оказались борт против борта, и тут большие пушки «Явы» показали ч