Между империей и варварами
В союзе с Римом
При Котисе I (45/46—67/68 годы) Боспор последовательно выступает как союзное Риму государство и проводит соответствующую политику. Боспорский царь всячески старался продемонстрировать свою лояльность и даже стал первосвященником императорского культа. Судя по росписи одного из боспорских склепов, в это время на Боспоре входят в употребление обычные для римлян развлечения: гладиаторские бои и травля диких животных.
Рим был заинтересован в обеспечении безопасности Боспорского царства, сдерживавшего натиск варваров, которые могли угрожать и границам империи. Поэтому Котис и его преемники могли получать финансовую и иную поддержку.
Время действительно было неспокойным. В Северном Причерноморье росла активность варварских племен. Соответственно спешно укреплялись такие окраинные города Боспорского царства, как Танаис и Горгиппия. Около 62 года скифы осадили Херсонес, которому Боспор не сумел помочь. Потребовалось организовать специальную военную экспедицию наместника провинции Нижняя Мёзия Плавтия Сильвана, чтобы снять эту угрозу.
В дальнейшем основные силы империи были заняты на дунайской границе и в Иудее, и она уже не могла жестко контролировать ситуацию на северных берегах Понта. Видимо, практически самостоятельно вел войны с варварами сын Котиса — Рескупорид I (68/69-91/92 годы), величавший даровавшего ему власть императора Веспасиана «господином всего Боспора» (КБН № 1047). Этому царю удалось нанести врагам несколько серьезных поражений. Во всяком случае, на медных монетах конца его правления появляются изображения самого правителя Боспора на скачущем коне с поднятой правой рукой; его же, попирающего у победного трофея коленопреклоненного пленника; скачущего с копьем всадника; богини победы Ники и конной статуи над воротами крепости. Правда, такие средства наглядной пропаганды игнорировали поражения…
Скорее всего именно при Рескупориде I подверглись разрушению такие укрепления на подступах к Пантикапею, как крепость Илурат и поселения у деревни Либкнехтовка и в Андреевке Северной. Пострадали и многие крепости Азиатского Боспора. Возможно, именно здесь, на границе с сарматским миром, Рескупорид I одержал решающие военные победы, в честь которых его сын мог получить имя Савромат.
Сестерций царя Рескупорида I с военной тематикой
(по П. О. Бурачкову)
Хотя в надписях Савромат I (93/94—123/124 годы) впервые после Фарнака выступает как «великий царь царей», он в то же время характеризуется как «выдающийся друг императора и римского народа». Мы знаем о его победоносной войне со скифами в Таврике примерно в 94–97 годах (КБН № 981). При нем позднее серьезная опасность угрожала Боспору на азиатской стороне, из-за чего было развернуто фортификационное строительство. Особенно грандиозные работы проводились в Горгиппии, где найдена мраморная плита со следующими строками: «Происходящий от предков царей великий царь Тиберий Юлий Савромат, друг цезаря и друг римлян, благочестивый, пожизненный первосвященник августов и благодетель отечества, снесенные стены города воздвиг от основания, дав их городу преумноженные по сравнению с границами предков…» (КБН № 1122). В это время за счет царской казны была усилена оборона Танаиса в устье Дона, а в Кепах сооружен мощный земляной вал, который, однако, не спас город от захвата неприятелем. Был разрушен также Патрей и не менее семи укреплений на Фанталовском полуострове. Скорее всего это сделали псеханы, против которых в 109–113 годах Савромату I пришлось предпринять несколько походов (КБН № 980, 981,1048).
Атмосферу напряженной военной обстановки на границах царства передает найденная в Керчи пространная надпись, восхваляющая некоего крупного государственного и военного деятеля, бывшего воспитателя царя Савромата I{123}. В ней говорится о поездке чествуемого лица к императору с сообщением о каком-то великом событии (военной победе над варварами?). Далее речь идет о вызове к императору и указаниях с его стороны относительно урегулирования отношений между Боспором и аланами. Кроме того, подробно перечисляются воинские должности и награды этого деятеля: хилиархия, командование фракийской спирой и гоплитами, золотые почетные знаки за воинскую доблесть. Что это были за знаки, остается только догадываться. В римской армии из золота изготовляли наградные браслеты, шейные гривны и медальоны-фалеры с изображениями императоров. В этой связи заслуживает упоминания такая редкая для боспорской скульптуры деталь, как гривна, изображенная на мраморной статуе Неокла, наместника Горгиппии, и, возможно, дарованная ему в качестве воинской награды.
Рим, заинтересованный в спокойствии на своих восточных границах, всегда внимательно наблюдал за развитием военно-политической ситуации на Боспоре. С информацией о бо-споро-римских дипломатических контактах из керченской надписи перекликается сообщение о срочном посольстве, отправленном Савроматом I в столицу империи, которое сохранилось в переписке наместника провинции Вифиния Плиния Младшего с императором Траяном (Plin. Sec. Epist. X, 63, 64, 67). В частности, Плиний извещает: «Царь Савро-мат написал мне, что ты должен как можно скорее о чем-то узнать». Не о том ли великом событии, о котором упоминается в надписи? Наиболее вероятным представляется, что эта дипломатическая миссия была возложена на влиятельного царского сановника и военачальника, победителя скифов Ульпия Парфенокла (КБН № 32,628), вероятно, получившего от императора Траяна римское гражданство и его родовое имя.
Возвращаясь к керченской надписи, отметим, что, выполняя волю Савромата I, чествуемый предпринял поход против скифов через Таврику и оказался близ Херсонеса. Здесь он встретил царей, очевидно, скифов и тавров, направлявшихся для заключения союза с аланами, и не только отвратил варварских вождей от подобных намерений, но и взял с них клятвы верности. Далее упоминается племя псеханов как объект пристального внимания самого царя, и прямо говорится о войне со скифами и подчинении тавров.
С этими сведениями можно сопоставить обрывочную надпись того же времени из Херсонеса (IPE, Р. 369), в которой говорится о нападении на город и его сельскую округу соседних варваров — скифов, савроматов и их союзников (тавров?). Далее упоминается некто, прибывший на двенадцатый день и принявший необходимые меры. Такая оперативная военная помощь могла быть оказана только Боспором. В заключительной части надписи, видимо, идет речь о мирных переговорах со скифским царем, возглавлявшим этот поход{124}.
Личное участие Савромата I в военных действиях и проявленная им «доблестная отвага» были увековечены на средства хранителя дворцовой казны Тиберия Юлия Фавмаста в картине, помещенной в специально выстроенное для нее сооружение (КБН № 45). В данном случае он следовал существовавшей в Риме практике, когда заказывались и выставлялись картины с изображением подвигов императора (Ср.: Scriptores Historiae Augustae. XII, 10). Судя по одной из посвятительных надписей (КБН № 44), другим памятником военным успехам царя могло стать основание на Таманском полуострове — видимо, на месте победоносного сражения, — города Никеи.
Впрочем, эти успехи не избавили западную границу государства от новых нападений. Еще раз усмирять скифов пришлось — на первом году правления — сыну Савромата — Котису II (123/124—132/133 годы), о чем говорится в посвящении его наварха Трифона. Но в целом в это время положение Боспора было достаточно прочным. Ему удавалось удерживать в орбите своего влияния Херсонес, с которым уже при следующем царе Риметалке был заключен оборонительный союз для отражения нападений варварских племен (IPE, I2.423). Натиск тавроскифов пришлось испытать тогда и Ольвии, куда затем был введен римский гарнизон. Постоянная угроза с их стороны привела к усилению римского военного присутствия и в Крыму, где на мысе Ай-Тодор была возведена крепость Харакс. Усилилось в эти годы и давление на границы Боспора и восточные провинции Римской империи воинственных аланов.
В начале 170-х годов пришел в движение варварский мир Северного Причерноморья к западу от Танаиса. Натиску сарматских племен в это время не раз подвергались дунайские провинции империи. Та же судьба, вероятно, постигла владения Херсонеса и Боспора. Скорее всего не случайно между 170/171 и 173/174 годами прекратилась боспорская монетная чеканка. Незадолго до 174 года в Херсонес прибыл римский прокуратор Тит Аврелий Кальпурний Аполлонид со своей женой Паулиной. Из декрета, изданного в его честь городскими властями, где он назван «спасителем», следует, что непосредственной причиной прибытия в Таврику высокопоставленного представителя императора стала необходимость появления здесь римского военного отряда из-за возникновения со стороны варваров угрозы Херсонесу и Хараксу. Очевидно, натиск варваров сдержать удалось, и не случайно именно в 174 году Коммод, сын знаменитого «философа на троне», императора Марка Аврелия, принимает титул Sarmaticus в связи с победой над сарматским племенем языгов.
Савромат II и Вторая Боспорская война
В конце II века из-за Дона пришла новая волна сарматских племен. Для поздних скифов этот натиск сарматов завершился гибелью их государства. В последующий период их столица, подвергшаяся разгрому, судя по разрушениям и множеству останков погибших людей, лишилась оборонительных стен и была застроена достаточно примитивными постройками.
В недавно найденном в Болгарии латинском посвящении ветерана I Италийского легиона упоминается ранее неизвестная Боспорская война. Поскольку Савромат II явно делал ставку на укрепление связей с империей, мы вправе предполагать, что название войны связано с театром военных действий. Приходится сделать вывод, что в 186–193 годах крупномасштабные военные действия затронули основную территорию Боспора. Для предотвращения угрозы извне, видимо, потребовались совместные действия боспорской армии и солдат I Италийского легиона, поскольку военнослужащие именно этого подразделения составляли основу наиболее близко расположенных к Восточному Крыму гарнизонов Херсонеса и Харакса. Возможно, как и ранее в экстренных случаях, были привлечены вспомогательные войска из провинции Вифиния-Понт, откуда осуществлялся военно-политический контроль за ситуацией в Боспорском царстве. Не исключено, что с этими событиями связаны два надгробия солдат IV Кипрской когорты Луция Волузия и Гая Меммия (КБН № 691, 726), похороненных в Пантикапее. Немногочисленность надписей с упоминанием военнослужащих римской армии объясняется непродолжительностью военных действий, в которых они принимали участие.
Скорее всего итоги именно этой Боспорской войны отразила дошедшая до нас надпись 193 года из Танаиса, которая повествует о том, что Савромат II, «завоевав сираков и скифов и Таврику присоединив по договору, сделал море свободным для мореплавания в Понте и Вифинии…» (КБН № 1237). Она посвящена царским наместником Зевсу, Аресу и Афродите, но сам Савромат II, видимо, в связи с теми же событиями, отдельно почтил бога войны, отремонтировав его храм и находящуюся в нем статую (КБН № 63). Святилище Ареса в столице боспорских царей упоминает в одном из своих сочинений и старший современник Савромата II — Лукиан (Luc. Тох. 50). В связи с этим можно вспомнить, что Apec был одним из официальных богов-покровителей Митридата VI Евпатора и его потомков.
Это было время наивысшего расцвета военной мощи Боспора в первые века нашей эры, и скорее всего уцелевшие скифы были вынуждены признать над собой его власть. Это положение сохранялось и позднее, при Рескупориде II, который назван в надписи царем Боспора и тавроскифов (КБН № 1008). Видимо, угроза скифских нападений к этому времени была полностью ликвидирована, а западная граница Боспора установилась где-то в районе Старого Крыма (КБН № 953), а может быть, и западнее. Во всяком случае, обращает на себя внимание почти столетней давности находка посвятительной надписи в поселке Партенит у подножия горы Аю-Даг, где «Тиберий Юлий царь Савромат (II. — Авт.), друг цезаря и друг римлян, благочестивый, личную свою и своего царства благодетельницу (почтил?)…» (КБН № 955). Речь здесь, видимо, идет о римской императрице, скорее всего Юлии Домне, жене императора Септимия Севера (193–211 годы). При этом, по-видимому, на восточных рубежах государства продолжались контакты с аланами. Иначе трудно объяснить появление на Боспоре, согласно надписи 208 года из Гермонассы, должности главного аланского переводчика (КБН № 1053).
Двойные денарии Савромата II, изображенного с атрибутами Геракла и Посейдона (по П. О. Бурачкову)
На тройных сестерциях этого времени чеканится изображение римского орла с победным венком в клюве. Начинается выпуск нового для Боспора номинала — двойных денариев, высшего номинала обращавшейся тогда в пределах царства меди. Все сюжеты этой серии так или иначе связаны с военной тематикой. Мы видим здесь заимствованные из римского монетного дела типы Adventus (Прибытие) и Adlocutio (Обращение), где царь в военном облачении представлен на коне с поднятой правой рукой. Обычно такие изображения связаны с прибытием к войску или обращением с речью к солдатам. Также Савромат II предстает опирающимся на палицу и трезубец, то есть уподоблен божественным предкам Гераклу и Посейдону, атрибуты которых он себе присвоил. В отдельных случаях царя увенчивает Ника. Это совсем не удивительно, ведь, судя по фанагорийскому посвящению занимавшего многие важные государственные должности Юлия Менестрата, царь был обожествлен еще при жизни. К тому же почитание Геракла было «модно» в годы правления императора Коммода (180–192 годы), который претендовал на роль «римского Геркулеса» и не возражал, если ему приносили жертвы как богу (Scriptores Historiae Augustae. XVII, 8-12).
Укреплению престижа правившей на Боспоре династии должна была служить и парадная серия монет с изображением подвигов Геракла, проводившая прозрачную параллель между победами Савромата II и деяниями его легендарного прародителя. Эти монеты были отчеканены в небольшом количестве и могли использоваться как награды для участников военных действий. Раздача таких монет должна была способствовать единению царя-полководца с войском. Таким образом правитель Боспора добивался сразу двух целей: роста своей популярности в армии и осуществления наглядной политической пропаганды.
Занявший трон после смерти Савромата II Рескупорид II продолжил проримскую политику своего отца. Он, как и отец, успешно противостоял соседним варварам. Его победы были увековечены выпуском монет с изображением трофея и пленника, царя и Ники у трофея, всадника с поверженным врагом.
Смутные времена
В конце правления Савромата II и при его непосредственных преемниках экономическое положение государства резко ухудшилось, что выразилось в увеличении объема монетной чеканки и резком снижении содержания золота в статерах.
Показательно, что уже с конца II века боспорские цари, ранее периодически выделявшие средства на укрепление фортификационных сооружений, все чаще стремились переложить это тяжкое бремя на плечи городских жителей. При этом обострилась внешнеполитическая обстановка. В этих условиях постоянным становится институт соправительства, что в любом случае обеспечивало продолжение правящей династии и позволяло быстрее реагировать на ситуацию, складывавшуюся в пограничных районах, где пришел в движение варварский мир.
Очевидно, уже к концу первой четверти III века к границам Боспора из Северо-Западного Причерноморья продвинулись германские племена готов, герулов и боранов{125}. О военной опасности свидетельствуют монетные клады, зарытые в предгорном Крыму. Римляне к этому времени оставили большую часть Дакии (совр. Румыния) и отвели часть гарнизонов из Северного Причерноморья. Боспорское государство фактически осталось один на один с новыми врагами. Судьба боспорских городов Горгиппии и Танаиса, которые были первыми разрушены в результате нападения племен готского союза, настраивала далеко не на оптимистический лад.
О ситуации, сложившейся на Боспоре в этот период, повествует византийский автор V века Зосим: «Когда у них [боспорцев] царская власть переходила от отца к сыну, то по дружбе с римлянами, из-за торговых выгод и посылаемых им каждый год даров — они преграждали путь скифам (этот термин здесь следует понимать скорее в географическом аспекте, в другом месте говорится о «скифах, именуемых готами». — Авт.), желающим переправиться в Азию; когда же после гибели царского рода к власти пришли некие неблагородные и негодные люди, то из страха за себя они открыли скифам проход через Боспор в Азию и дали им для переправы свои суда» (Zosim. I, 31). К числу этих «неблагородных людей», видимо, можно отнести некоего Фарсанза, чеканившего статеры в 253/54-254/55 годах, хотя на троне продолжал пребывать Рескупорид IV (242/43-276/77 годы). В любом случае в период ожесточенного натиска готов на границы Римской империи Боспор был охвачен какой-то внутренней борьбой, о конкретном содержании которой мы можем только догадываться. В итоге, очевидно, было достигнуто соглашение: варвары оставляют в покое царские владения, получая взамен возможность использовать боспорский флот для пиратских действий.
Первый морской поход с территории Боспора, главной ударной силой которого было германское племя боранов, состоялся в 255/256 году и был направлен на Питиунт (совр. Пицунда). Выбор оказался не очень удачным. Этот хорошо укрепленный опорный пункт римлян на кавказском побережье защищал сильный гарнизон под командованием военачальника Суккессиана. Варвары смело бросились на город, но, получив достойный отпор, сами оказались в сложном положении. Дело в том, что сразу по прибытии, понадеявшись на свои силы, они разрешили кораблям отплыть назад. Теперь бораны могли рассчитывать только на себя. Им удалось захватить первые попавшиеся корабли в районе Питиунта и, преодолев массу трудностей, вернуться к берегам Меотиды (Азовского моря). Трудности их вполне понятны, если учесть, что жестокая осенняя непогода унесла в этом районе Черного моря немало жизней мореходов. Ведь на кавказском побережье при сильном шторме далеко не везде можно пристать к берегу.
На следующий год «скифы» снова отправились в плавание. Теперь путь их лежал дальше, к берегам реки Фасис, где находился одноименный город, известный богатствами своего храма. Захватить его с ходу не удалось, а условия местности — болотистой, жаркой и дождливой — не позволяли развернуть долговременную осаду. Надо полагать, что крепость с гарнизоном из 400 отборных воинов, стенами и башнями из обожженого кирпича и двойным рвом также не вызвала энтузиазма у любителей легкой добычи. Тогда было принято решение взять реванш в Питиунте. К тому же наверняка варварам стало известно, что герой прошлого года Суккессиан был отозван императором Валерианом в Антиохию, на театр военных действий против Персии. Скорее всего никто в городе не рассчитывал, что бораны и их союзники отважатся напасть снова, и соответственно не готовились к обороне. Последствия этого заблуждения были весьма печальны: бораны без малейшего затруднения захватили городские укрепления, вырезали бывший там гарнизон и двинулись дальше.
Получив в свое распоряжение прекрасную гавань и дополнительные суда, они напали на Трапезунт. Несмотря на размещенное там более чем десятитысячное войско, боевой дух защитников крепости оставлял желать лучшего. Многие предавались развлечениям и пьянству, бросив службу на произвол судьбы. Бораны не преминули этим воспользоваться. Ночью они поднялись на стены по заранее приготовленным бревнам и открыли ворота. Толпы варваров хлынули в город, громя храмы и подвергая все безудержному грабежу. С бесчисленными сокровищами и пленными, захватив огромное число кораблей, они вернулись назад, обогащенные опытом осады крупных римских городов.
В это время рубежи империи подверглись нападению и других врагов: персов на востоке, готов во Фракии, франков в Галлии, аламаннов в Северной Италии. В результате всего этого Рим был значительно ослаблен. Этим можно объяснить успех нового похода варварских «друзей Боспора», совершенный в 264 году, когда они опустошили не только прибрежные, но и глубинные районы Малой Азии. Спустя три года нападению германского племени герулов, также использовавших берега Меотиды как свою базу, подверглись многие города Греции. Сохранились сообщения о 500 судах варваров, отправившихся в плавание. Несмотря на всю условность этой цифры, численность их войска вряд ли насчитывала менее 25 000 человек. Поскольку в Малой Азии взять уже было нечего, флотилия появилась близ устья Дуная и подвергла разгрому прилегающую местность. Затем ожесточенные сражения развернулись в районе черноморских проливов. В одной из морских битв даже пал командующий римскими кораблями Венериан. Был взят штурмом Византий — будущий Константинополь. Вслед за этим герулы миновали Пропонтиду, захватили крупнейший город Вифинии Кизик и вышли на простор Эгейского моря, где принялись грабить остров за островом. Огромные культурные ценности Афин, Элевсина, Коринфа и Аргоса, овеянная древней славой Спарта — все было обречено на беспощадный разгром.
В конце концов римскому флоту удалось нанести варварам несколько поражений и вынудить их отправиться в обратный путь по суше через Беотию, Эпир, Македонию и Фракию. Сам император Галлиен (260–268 годы) пожелал стяжать лавры в борьбе с варварской угрозой. Со своей армией он напал на врагов, которые, отступая, оставили на поле боя три тысячи убитых. В этой ситуации один из герульских вождей даже перешел на сторону Галлиена, и впервые в римской истории варвар получил знаки консульского достоинства. Оставшиеся герулы продолжали с боями отступать на север. Их положение облегчил срочный отъезд императора в Италию, где против него вспыхнул мятеж. Переброска значительной части войск под Милан дала «скифам» возможность прорваться через Дунай и вернуться к берегам Меотиды. Озлобленные неудачей и потерей большей части награбленного уцелевшие варвары обрушились на города и поселения Таврики.
Последующие годы также были далеко не лучшими для населения царства. Морские походы варваров продолжались. Последний из них, нацеленный на римские провинции Малой Азии, состоялся в 275–276 годах.
В том же году соправителем царя Рескупорида IV Тиберием Юлием Тейраном (275/76—278/79 годы) была одержана какая-то крупная победа, судя по надписи на постаменте памятника «богам небесным, Зевсу Спасителю и Гере Спасительнице» (КБН № 36), равносильная спасению государства. Очевидно, в этот период власть боспорских царей, которые снова начинают именоваться «друг цезаря и друг римлян», восстанавливается в полном объеме, но с военной организацией государства в ее прежнем виде было покончено навсегда.