Вероятно, «Леоны» были тактически присоединены к легиону II Parthica и поставлены под командование его префекта Элия Деция Трикциана, военного, который начал свою карьеру рядовым в Паннонии. Присоединение вспомогательной кавалерии варваров к легиону II Parthica, имевшему свой собственный кавалерийский компонент, также любопытно, потому что мы обладаем информацией об аналогичном соединении вспомогательного подразделения с легионом II Italica. Согласно надписи CIL 09, 02213, Квинт Геренний Сильвий Максим служил одновременно легатом легиона II Italica и алы Antoniniana либо при Каракалле, либо при Гелиогабале. Раньше эту надпись датировали временем Марка Аврелия, но в принципе это ничего не меняет. Ала I Flavia Commagenorum milliaria sagittariorum Antoniniana в надписи дана отдельно, а значит, она не была частью легионной конницы. Поскольку мы знаем, что легион II Parthica имел меньшую, чем обычно, численность, подчинение ему элитной кавалерии резко усиливало его возможности в бою. Опять же, нестандартное вооружение этого легиона теперь дополнялось нестандартной кавалерией, превращая II Parthica в некое подобие гетайров-гипаспистов Александра Великого или спецназа современных армий.
И кстати, легион II Italica Pia Fidelis в надписи 215 года уже называется титулом Antoniniana, значит, он успешно участвовал в первых войнах Каракаллы.
Легатом-пропретором Фракии тогда был Гай Валерий Пуденс, признавший Септимия Севера ещё в 193 году. При Севере Пуденс побывал легатом Нижней Паннонии (193–196 гг.), Нижней Германии (197–198 гг.), был консулом-суффектом, легатом Британии (202–205 гг.), а в 210–211 годах проконсулом Африки. Мы уже отмечали необычность назначения Пуденса пропретором Фракии в 213–216 годах, ведь эта провинция не имела легионов. Но, дело в том, что именно во Фракии тогда Каракалла формировал свои новые части и готовился к походу на Восток, следует признать, что он вполне разумно назначил в эту крайне важную для него тогда провинцию надёжного и опытного человека, давнего соратника отца.
Спартанский воин-дубинщик Каракаллы
Итак, «Леонес» стали ещё одним гвардейским отрядом, лично созданным Каракаллой и лично преданным ему. Но для Парфянской войны ему было нужно ещё кое-что другое. Перед тем, как отправиться на восток, Каракалла планировал набрать воинов из Македонии и Греции в специализированные части. Несмотря на тот факт, что северная граница после двухлетней кампании стала спокойной, представляется вероятным, что на Восток Каракалла взял минимум европейских войск, чтобы не ослаблять оборону Европы. Похоже, что Каракалла сформировал большую часть своих экспедиционных сил из новых рекрутов и союзников, а также из сил, уже размещенных на Востоке.
Именно во Фракии летом 214 года Каракалла начал всерьез подражать Александру Великому. Он начал носить македонскую одежду, в том числе каусию (своего рода белую шляпу) на голове и крепиды (телячьи сапоги, обувь фалангита). По всей империи ставились памятники Александру, иногда имевшие двойные лица, где половина была лицом Каракаллы. Но главное, он начал создавать подобие армии Александра. Для этого он набрал молодых македонцев в македонскую фалангу численностью 16 000 человек и назвал ее «фалангой Александра». Возможно, в эту фалангу были переданы регулярные солдаты, происходящие из Македонии, чтобы сформировать ее ветеранское ядро. Мы знаем о существовании двух македонских когорт со времён Августа, а это 1000 человек. Вероятно, много македонцев служило и в других частях, например, фракийских. Теперь эти люди отвечали за обучение новых македонских рекрутов и стали их командирами. Общая численность фаланги составляла 16 384 человека. Воины были оснащены шлемом, трехслойным льняным панцирем (ϑώραξ λινοῦς τρίμιτος), бронзовым щитом (ἀσπὶς χαλκῆ), длинным копьем (δόρυ μακρόν), коротким копьём (αἰχμὴ βραχεῖα), мечом (ξίφος) и обуты в высокие сапоги (κρηπίδες). Именно это утверждают наши источники. Командирам македонской фаланги также было приказано взять имена полководцев Александра.
В дополнение к своей македонской фаланге Каракалла набрал молодых людей из Спарты и назвал получившееся формирование лаконским, или питанетским лохом, или же спартанской фалангой. Некоторые из спартанских отрядов, похоже, были вооружены как специалисты по борьбе с катафрактами, дубинками, в то время как большинство спартанских фалангитов были вооружены как гоплиты-копейщики. Общая численность спартанцев составляла, примерно, 6000 человек.
Призыв был разовым, поскольку эти фаланги существовали лишь короткое время до 217 года. Как Каракалла оснастил эти 22 000 человек нестандартным оружием и снаряжением, мы не знаем, ведь оно уже давно не изготовлялось. Надо полагать, Империя разместила заказы как в местных македонских, греческих, фракийских мастерских, так и в галльских, вероятно, заранее, в 212 году во время поездки Каракаллы в Галлию.
К сожалению, мы не знаем, какую из версий фаланги Александра Каракалла принял, потому что было ведь три варианта: 1) один, в котором македонские фалангиты с некоторыми другими подразделениями на своих флангах образовывали линию фронта (глубиной в восемь шеренг сариссофоров и четыре шеренги легкой пехоты), за которой в качестве второй линии располагалась фаланга греческих гоплитов; 2) второй вариант, не имевший позади фаланги греческих гоплитов, и поэтому он был развернут в шестнадцать шеренг глубиной с восемью рядами легких пехотинцев позади; 3) третья версия, которая включала метателей копья и персидских лучников внутри фаланги (форма фаланги — каре). В свете того факта, что Каракалла также вербовал спартанских фалангитов, вполне возможно, что он поставил спартанских гоплитов позади македонцев и можно считать, что он использовал первую версию. Существует надгробие спартанского воина Аврелия Алексиана, изображение на котором включает в себя дубину Геркулеса, что свидетельствует об использовании спартанцев сразу за македонской фалангой, из-за которой они должны были атаковать вместе с ланциариями и легковооруженными войсками вражеских катафрактов перед фалангой. Дубины использовались для нанесения ударов по сильно бронированному врагу, и люди, использующие эту тактику, разворачивались в открытом строю для свободного размаха дубиной.
Использование македонской фаланги указывает на то, что Каракалла, вероятно, организовал ее в соответствии с македонской системой, так что декархия из восьми воинов (плюс один рекрут и один слуга в общей сложности десять) формировала ядро системы. Следовательно, фаланга состояла из подразделений по восемь (десять), шестнадцать (две «десятки»), тридцать два, шестьдесят четыре, 128, 256, 512, 1024, 2048, 4096, 8192 или 16 364 человека. Основным строительным блоком фаланги было подразделение из 256 человек, которое могло быть развернуто глубиной либо восемь (если тыл был защищен второй фалангой, местностью, обозом или лагерем и т. д.), либо шестнадцать рядов. Позади сариссофоров были развёрнуты спартанцы и легковооружённые воины, разделенные таким же образом и численностью до 8192 человек. Общий размер всей фаланги должен был составлять 24 756 человек (16 364 фалангита и 8192 легковооружённых) плюс экстраординарии. Но это в теории, а на практике численность, как всегда, была меньше. Хотя Сивенне вообще увеличиывает её до 50 тысяч. Это, конечно, перебор.
Существует вопрос с сариссами. Несомненно, Каракалла намеревался использовать сариссы против тяжёлой парфянской конницы. Сивенне считает, что «δόρυ μακρόν» Диона (78.7.2) и означал настоящую македонскую сариссу, а не позднеримское копье 3,74 м (контарион = галльский контос Арриана). Использование более длинного копья/пики было выгодным, когда пехотинец вступал в бой с конницей. Наконечники пяти-шести из них выступали из фаланги, представляя непроницаемую стену для врага. Точно так же в жаркой Месопотамии было выгодно носить более легкие льняные доспехи и кожаные шлемы, чем римское снаряжение, что было признано и использовано Каракаллой. Выгодным был и тот факт, что таким оснащением было дешевле снабдить людей. А ведь денег уже не хватало из-за повышения зарплаты в армии.
По другой версии, Каракалла использовал более короткое копьё, что позволяло ему легче разворачивать свои новые силы в общем строю с легионами. Более короткая версия копья, естественно, лучше подходила для метания. Но для этого ещё лучше подходил пилум. Да и если бы фаланга была вооружена конто-сами, тогда зачем её было создавать? Контосами и так были вооружены легионы и ауксилии. Поэтому, мы склоняемся к мнению, что сарисса была настоящей, а контосами была вооружена спартанская фаланга. Спартанцы были вооружены щитами гоплитов и копьями, как изображено на монетах и медальонах Септимия Севера и Каракаллы.
Использование фаланги как таковой не было новым, потому что она всегда использовалось римлянами, но уникальным было использование σαρισσοφόροι.
Напомним, что Дион чётко говорит о 16 000 фалангитов, при этом фаланга была отдельной частью, не входящей в состав какого-либо легиона. Её задача состояла в сдерживании главной атаки парфян и организации натиска на остановленного противника. Если император хотел увеличить фалангу, он вполне мог использовать для этого свои регулярные войска. Очевидно, что Каракалла использовал легионеров и ауксилиариев в качестве копьеносцев по обе стороны своей македонской фаланги и позади нее.
Каково оказалось качество новых войск Каракаллы? Оказывается, он хорошо подготовил их. Комментарии Юлия Африкана в его военном трактате 231 года предполагают, что эти новые новобранцы Каракаллы с отличием сражались во время военных кампаний его правления.
Пока Каракалла набирал, снаряжал и обучал македонские и спартанские войска, он также принимал административные меры в греческих городах и реорганизовал оборону на Балканах. После того, как все задачи были успешно выполнены, осенью 214 года, Каракалла в компании преторианского префекта (имя у Капитолина не названо) пересек Геллеспонт на корабле. В пути у корабля неожиданно сломалась мачта, поэтому император и его телохранители (cum protectoribus) были вынуждены сначала залезть в спасательную шлюпку (scapha), из которой были затем спасены триремой префекта флота (имя не названо). К сожалению, в источниках не упоминается причина поломки корабля, что позволяет строить всевозможные домыслы. Есть даже предположение, что императорский корабль был испорчен намеренно. Наиболее вероятным виновником назывется преторианский префект Макрин, однако возможно, что он сам находился на корабле и мог погибнуть вместе с импера