Вексилляции восточных легионов для кампании против Парфии должны были быть больше, чем вексилляции европейских. Возможно, по 3000. Это даёт 18 000, а с ауксилиями — 36 000.
А были ещё каппадокийские XII Fulminata и XV Аpollinaris легионы, относившиеся к армянскому театру, которые давали около 9000 легионеров и 9000 ауксилий, а всего 18 000.
Но это была не вся вооруженная сила, которой располагал Каракалла. В дополнение к этому мы должны включить мавританские/берберские ауксилии и союзников, и ауксилии, которые ранее сражались в Европе, такие, как осроенские конные лучники.
Как отмечалось выше, Каракалла не удовлетворился даже этим, но он нанял большое количество германских, славянских и скифских союзников, македонских и спартанских фалангитов. Одна только фаланга добавила бы к этой цифре еще 24 000 человек.
Это, конечно, предельные цифры, которых армия никогда не достигает, но всё равно количество выглядит беспрецедентным. Армия Каракаллы в Восточной кампании была огромной по любым стандартам. Коуэн (2002, стр. 154–155) подсчитал, что полевая армия Каракаллы состояла из 80 000–90 000 человек, в дополнение к которым надо добавить войска, назначенные для армянского театра (20 000). Сивенне (с.219) считает даже больше, значительно больше, с союзниками возможно 150 000 человек плюс некомбатанты. Каракалла был хорошо подготовлен к любым неожиданностям и мог легко разделить свою огромную армию на две очень большие армии, которые могли вести наступательные кампании одновременно в Армении и Парфии.
Маршрут Каракаллы весной 215 года, вероятно, был восточным и шёл через Прусу в Анкиру, потом в Кесарию Мазаку, Тиану, через Киликийские ворота и в Антиохию. В Тиане Каракалла и его мать, кажется, почтили могилу Аполлония Тианского, который, как говорят, совершал чудеса, подобные Иисусу Христу. На религиозном поле битвы в Риме III века язычники, похоже, продвигали Аполлония Тианского как двойника Иисуса Христа. Позже Аврелиан будет первым, кто официально испробует систему монотеизма в лице Сол Инвиктус и Аполлония Тианского в качестве своего аналога Христа. Эксперимент Аврелиана окончился неудачей. Однако позже он послужил образцом для Константина Великого, который осознал, что бесполезно создавать эрзац-богов, когда вместо этого можно было обратиться за поддержкой к настоящему христианскому Богу. По словам Диона Кассия, Каракалла даже построил храм Аполлонию. Похоже, что кроме политической, мать и сын имели практическую причину этого визита. Они искали лекарство от рака груди Юлии.
Целью Каракаллы было вторжение в Парфию с задачей ликвидации этого государства. Предлогом же выставлялось обеспечение выдачи армянского царевича Тиридата и наёмника Антиоха. Понятно, что Тиридат был сторонником Вологеза, поэтому Каракалла стремился не допустить его к власти в Армении, чтобы предотвратить возможность поддержки Тиридатом и его армянами Вологеза в гражданской войне против Артабана.
То, что этот Тиридат существовал, сомнений не вызывает, поскольку о нём говорит современник и очевидец событий Дион Кассий. Проблема в том, что ниже Дион рассказывает о признании Тиридата Макрином и об установке им в Армении камня с присягой Риму. Но об этом же рассказывает и Моисей Хоренский, называя Тиридата Хосровом. И говорят они об одном человеке. Приходится выбирать. История Хосрова I довольно хорошо известна, поэтому Моисею можно верить, а вот о Тиридате армянские историки ничего не знают. Разве что, у армянского царевича было двойное имя (армянское и парфянское), что вполне возможно.
Однако еще находясь в пути, Каракалла получил от Вологеза мирные предложения. Согласно Диону (78.21.1), приготовления Каракаллы напугали Вологеза, в результате чего он выдал и Тиридата, и Антиоха. Как видим, сам же Дион пишет об аресте Тиридата, а позже записывает его в цари.
Слабость Вологеза неудивительна, потому что Каракалла выставил действительно огромную армию. Однако, казалось, что действия парфянского царя принесли успех. Каракалла неожиданно отменил поход.
Понятно, что Каракалла собирал такую огромную армию не для того, чтобы просто попугать парфян. Однако, в 215 году вторжение, всё-таки, не состоялось. Сивенне считает, что Каракалла отказался от похода в результате очень примирительных шагов Вологеза. Но это, видимо, не так. Настоящие причины отложить наступление были совершенно другими. Во-первых, это было наступление союзника Каракаллы Артабана V, который всё сильнее теснил Вологеза. Победа Артабана не вызывала сомнений, поэтому помошь Каракаллы уже не требовалась.
Всадник катафракт, принадлежащий к осроенским кавалерийским отрядам, сформированным Каракаллой в 214 году (equites primi Osrhroeni, equites Promoti indigenae или equites sagittarii indigenae позднеримской Notitia Dignitatum).
Сивенне реконструировал снаряжение, чтобы оно представляло собой смесь римского и восточного снаряжения
Во-вторых, это было вторжение северных степных кочевников в Закавказье. Мы уже упоминали вторжение хазар и барсилов через Дербентский проход. Узнав о нём, Каракалла мог вспомнить подобное вторжение алан в 135/136 году, отражённое легатом Каппадокии Флавием Аррианом. Да и в 196 году аланы убили армянского царя Санатрука. Это новое вторжение нарушало все его планы, поскольку у римлян появлялся новый противник в дополнение к старому. Сила новых врагов была римлянам неизвестна, поэтому император решил не рисковать. Каракалла отменил операцию и остановился в Антиохии. Он отпустил царя Валарша II, который должен был отразить нашествие. Видимо, был отпущен и царевич Тиридат (Хосров), который, однако, затаил на римлян обиду. Но пока Валарш и Тиридат действовали в интересах Рима. Армяне и иберы направили все свои войска против хазар и барсилов. В результате этой кампании царь Валарш был убит стрелой кочевника под Дербентом. Но это было уже осенью, а летом кампания складывалась удачно, что позволило Каракалле отправиться с визитом в Египет.
В Антиохии Каракалла, подражая Александру Великому, сбрил бороду. Часть сенаторов он опять привёз с собой. По словам Диона, он горько сетовал на какие-то величайшие тяготы и опасности, которые его преследуют, и упрекал сенаторов в том, что они предаются беспечности, на заседания собираются неохотно и не высказывают свое мнение по одному. Наконец, он заявил следующее: «Знаю, что я вам не по душе, и поэтому у меня есть оружие и войска, дабы не обращать внимание на то, что обо мне говорят». (Дион Кассий. 78.20.1–2). Ясно, что, говоря об опастностях и тяготах, Каракалла имел в виду как раз события на Кавказе.
Он оставил свою мать в Антиохии для приема петиций. Она также отвечала за переписку Каракаллы на латинском и греческом языках, за исключением наиболее важных дел. Юлия Домна явно отвечала за повседневное управление империей, в то время как сын занимался военными делами. Вероятно, именно тогда она упрекнула Каракаллу за то, что он тратил слишком большие суммы на солдат, в результате чего: «Мы остались совсем без денег, добытых или честным, или бесчестным путем». Тогда он ответил, обнажив меч: «Будь спокойна, мать! Пока у нас есть это, мы не будем испытывать недостатка в деньгах» [Кассий Дион. Римская история. 78. 10].
Вероятно, не случайно Каракалла начал чеканить свой знаменитый двойной денарий, который современные нумизматы называют «Антонинианом» и на котором он носит лучистую корону, именно в начале 215 года. Необходимость чеканки антонинианов была вызвана усиливающимся кризисом денежного обращения из-за постоянного обесценивания денария, содержание серебра в котором постепенно уменьшилось до 50 % при прежнем весе. Каракалла надеялся укрепить римскую денежную систему выпуском более тяжёлой полноценной серебряной монеты с курсом в 2 денария. Реально в этом двойном денарии было в полтора раза меньше серебра от того, что было бы в двух старых денариях, поэтому курс был принудительным, и так Каракалла сэкономил серебро, расплатившись этими монетами со своими войсками. Это доказывает, что Каракалла действительно нуждался в новых источниках доходов.
Антониниан Каракаллы
Внешне антониниан отличался от денария несколько бо́льшим размером и весом около 5 граммов. Поначалу проект увенчался успехом и антониниан, к середине III века смог вытеснить из обращения денарий. После середины III века антониниан был в массовом использовании, но быстро потерял свою покупательную способность. Количество серебра в монете упало с 50 % до менее 30 % в середине столетия, что вынудило торговцев изменить цену товаров в соответствии с истинной стоимостью, а это привело к росту цен и еще более способствовало девальвации римской валюты. Вскоре расстройство финансов империи привело к дальнейшей порче антониниана, который при Галлиене начал выпускаться из серебра значительно худшей пробы, а затем и вовсе стал бронзовой или медной монетой (иногда сверху покрытой серебром) с принудительным курсом обращения. Последующие императоры пытались восстановить курс монеты, но безуспешно. При Аврелиане мелкоразменный статус антониниана был фактически узаконен и его обменный курс был установлен на уровне двух сестерциев. Г. Мэттингли указывает, что выпуск этой монеты «характеризует критическую стадию: это была победа крайней необходимости над дальновидной политикой» [Мэттингли Г. Монеты Рима. — М.: Collector’s Book, 2005. — с. 160.]. Выпуск антониниана также предполагает, что Каракалла не хотел злить сенаторов больше, чем он уже сделал дополнительными налогами чтобы покрыть расходы на восточную кампанию. Теперь Каракалле нужно было использовать свой меч. Военные завоевания и разграбление территория врага должны были позволить ему оплатить содержание своей армии.
Чем реальным занимался Каракалла летом 215 года? Сивенне упоминает арабскую операцию римлян. Что здесь имеется в виду? Возможно, это был ещё один элемент подготовки к большому походу. Судя по тексту АЖА (Каракалла X), Каракалла имел титул Arabicus. Согласно Дэвиду Мэги (SHA 2, Car, Стр. 27–28, № 6), этот титул у Каракаллы не встречается на монетах или официальных надписях, но присутствует на некоторых провинциальных надписях, датируемых 213–214 годами. Следовательно, если датировка этих надписей верна, вполне возможно, что полководцы Каракаллы захватили границу пустыни в 213–214 годах в рамках подготовки к кампании. А если неверна, то это сделал он сам в 215 году. Очевидно, целью было обеспечить южный фланг для кампании