Каковы основания датировать «чудо дождя» летом 174 года? Дион Кассий прямо пишет, что именно после этой битвы «воины провозгласили его императором в седьмой раз; и хотя не в его правилах было принимать подобного рода почесть до того, как сенат издаст соответствующее постановление, тем не менее на сей раз он ее принял, восприняв ее как дар божества, и направил послание сенату. Более того, Фаустина получила титул „Мать лагерей“» [Дион Кассий. Римская история, 72, 10]. Так вот. Седьмая аккламация Марка Аврелия была именно в 174 году. Если бы битва была в 172 году, вряд ли сенат стал ждать чего-то два года, чтобы прислушаться к мнению воинов и самого императора.
Что касается титула Фаустины, то он появляется в монетной чеканке только после её смерти в 175 году. Этот факт также свидетельствует в пользу 174 года. К тому же, она приехала в Сирмиум на Дунайский фронт только в конце 173 года и никак не могла быть объявлена mater castrorum до этого времени.
Наконец, в тексте Диона Кассия рассказ об этой битве стоит после рассказа о битве с языгами на льду Дуная, а точность хронологии Диона, в частности, в изложении истории этой войны, несомненна.
Итак, квады были вновь разбиты, а Ариогез бежал к бастарнам, которые единственные еще ни разу не сложили оружия перед римлянами. Среди свободолюбивых бастарнов изменников не нашлось, и Ариогеза никто так и не выдал, несмотря на щедрую награду, обещанную императором. Лишь через несколько лет, когда и бастарны были разбиты, римляне пленили Ариогеза.
Ариогез причинил множество неприятностей Риму, так что Марк Аврелий имел все основания желать ему смерти. Возможно, Марк считал Ариогеза ответственным за разгром Коммода Орфитиана, ведь римляне не считали тогда квадов врагами. Да и передача пленных Риму при Ариогезе тоже прекратилась. Более того, квады, несомненно, захватили большое число новых пленников в ходе кампаний 170–173 годов. Отсюда и нечистые способы борьбы с Ариогезом, недостойные императора-философа. Однако же, когда вскоре Ариогез был схвачен и выдан римлянам, император не стал его казнить, а поселил его в Александрии, в Египте [Дион Кассий. Римская история, 72, 14, 1–2]. Несомненно, сохранив жизнь Ариогезу, Марк сохранил и свою репутацию.
Условия мирного договора, заключенного с квадами, были примерно теми же, что и с соседними племенами. Им было запрещено селиться и пасти скот в пограничной полосе за Дунаем на расстоянии 76 стадиев. Эта полоса была потом сокращена до 38 стадиев (около 7,5 км). Квады могли организовывать собрания своего племени не чаще раза в месяц, в определенном месте и в присутствии римского центуриона.
Договор Марка Аврелия с квадами имел и чисто военную составляющую. Квады передавали в римскую армию 13 тысяч пехоты. Это, между прочим, 26 пятисотенных когорт. Вопрос в том, что нам неизвестно ни одной когорты квадов и ни одной нумерус. Приходится предположить, что, либо квады обманули императора и не дали пехоты вообще, либо воины квадов были разбросаны по чужим когортам, не получив права создавать свои. В этом случае 13 тысяч воинов были разовой акцией, а не постоянной подпиткой римской армии.
Кроме того, как указывалось выше, квады вернули 50 тыс. римских пленных (в это число, несомненно, входили не только военнопленные, но и гражданские подданные Рима, захваченные в ходе боевых действий).
В отношении более отдаленных племен римляне применили меры морально-политического или экономического характера, имевшие целью упрочение римского влияния среди этих племен и включение их в сферу римских интересов. Некоторым из них было дано право римского гражданства, другим — освобождение от натуральных поставок в пользу Рима, третьим римляне сами обязывались поставлять продовольствие и субсидии [Дион Кассий, 72, 19, 1–2], очевидно, за предоставляемые воинские контингенты.
Осенью Марк вновь вернулся в Сирмиум. Он уже расставил гарнизоны в Сарматии и следующий год собирался посвятить организации новых провинций.
На новый год (175-й) император решил почтить своих ближайших друзей и помощников. Одним из ординарных консулов стал Публий Сальвий Юлиан, сын знаменитого юриста, а консулами-суффектами будущие императоры Публий Гельвий Пертинакс и Марк Дидий Юлиан. Стал консулом-суффектом также Марк Макриний Авит Катоний Виндекс. Ещё одним консулом-суффектом в этом году был старый друг Септимия Севера Публий Корнелий Ануллин. Он заменил Пертинакса, когда тот уехал в Сирию.
Пришло время поговорить и об Ануллине. Публий Корнелий Ануллин происходил из знатной патрицианской семьи Корнелиев, когда-то переселившихся в Илиберрис в Бэтике. Значительная часть его карьеры известна из надписи, сделанной в его честь [CIL II-5, 623 = CIL II 2073 = CIL II 5506 = CILA 4, 6 = HEp 3, 185 = AE 1987, 502] и находящейся сегодня в музее Археологии и Этнологии Гранады: P(ublio) Cornel(io) P(ubli) f(ilio) Gal(eria) Anullino / Iliber(ritano) praef(ecto) ur[b]i co(n)s(uli) proco(n)s(uli) / prov(inciae) Africae p[ra]et(ori) trib(uno) / pleb(is) q(uaestori) leg(ato) prov(inciae) Nar/bonens(is) proco(n)[s(uli) pro]v(inciae) / [Ba] etic(ae) leg(ato) l[e]g(ionis) VII Gem(inae) / [P(iae) F(elicis) le]g(ato) Aug(usti) pr(o) pr(aetore) prov(inciae) / [Ra]et(iae) curat(ori) alvei Ti[be]/[ris et riparum.
Судя по этому тексту, Публий Корнелий Ануллин родился около 138 года и начал свой cursus honorum около 155 года с должности вигинтивира. В этом месте надпись разрушена, и мы не знаем подробностей, но в 158 году Ануллин должен был пойти в армию трибуном латиклавием какого-то из легионов. Он вернулся в Рим в 161 году в начале нового принципата и как раз там мы встретились с ним первый раз, когда он познакомился с Септимием Севером.
Дальше текст надписи уже читается, и мы видим, что около 162 года Ануллин стал квестором, затем народным трибуном и претором. Скорость продвижения Ануллина по службе говорит о высоком доверии к нему нового императора Марка Аврелия.
Мы узнаём, что молодой нобиль получил ответственный пост куратора русла и берегов Тибра и канализации Города (curator alvei Tiberis et riparum et cloacarum. Вероятно, он исполнял эту должность после квестуры.
После претуры Ануллин получил командование легионом VII Gemina Felix Pia в Испании (около 168–170 гг.). Для этого он должен был получить претуру в 167 году, то есть, едва ли не в 30-м возрасте. В Испании Ануллин служил под командованием знаменитого Марка Нония Макрина.
Далее надпись указывает на легатуру Ануллина в Нарбоннской Галлии (171–172 гг.), где обычно служили два года, после чего следующим постом его стала должность легата Августа пропретора провинции Реция (173–175 гг.). Мы знаем, что Реция стала пропреторской провинцией не раньше 168 года, когда туда был переведён легион III Italica. Все эти цифры, конечно, условные.
Точной датой в этом списке магистратур является только суффектное консульство Ануллина в 175 году. После этого Корнелий стал проконсулом Бэтики (ок. 176–177 гг.). К сожалению, в списках наместников Нарбоннской Галлии, Реции и Бэтики у нас существуют досадные пробелы как раз в нужных местах из-за чего невозможно точно определить датировки управления Ануллина этими провинциями и приходится гадать.
Дальше в деятельности Корнелия Ануллина возникает самый большой вопрос, связанный с его наместничеством в Верхней Германии. Это пропреторство вообще не указано в надписи из Гранады. А ведь она сделана уже в годы правления Септимия Севера! И как же так? Ведь мы точно знаем, что Ануллин был легатом Верхней Германии. Оттуда есть целых две надписи, точно указывающие его статус. Но они не датированы. И это позволило специалистам совершенно распоясаться в определении даты наместничества Ануллина в Германии. Часть историков, например, считает, что Ануллин управлял Верхней Германией в 176–177 годах, а другие придерживаются даты 180–182 гг. По поводу же отсутствия указания на это наместничество в надписи из Гранады, идут самые разные спекуляции, от забывчивости резчика до неважности этой должности. Всё это кажется нам ерундой. В надписи из Гранады нет указания на наместничество Ануллина в Верхней Германии потому, что на момент создания этой надписи, Ануллин ещё не был пропретором этой провинции. Им он стал после!
При Коммоде карьера Ануллина резко приостановилась. Максимум, что можно записать ему в актив, это проконсульство в Африке в 192–193 годах. Вполне возможно, впрочем, что и это наместничество не попадает на время принципата Коммода, если он получил его от Пертинакса в 193 году и тогда получится, что при этом «наихудшем» императоре Ануллин пребывал в полном забвении.
Зато потом жизнь Корнелия резко изменилась. Императором стал его старый друг Септимий Север, которого Ануллин активно поддержал. В 194 году Ануллин стал командующим походной армией Севера против Нигера. В 195 году он участвовал в походе на Адиабену и Осроену. В 195–196 годах, а не в 199–203 годах, как принято считать, Ануллин — префект Рима, а в 199 году стал консулом. Вот в 195 или 196 году и была сделана надпись в Гранаде. А в 197–198 годах Ануллин был легатом Верхней Германии, нуждающейся в восстановлении после Гражданской войны. Dixi.
Сам Луций Септимий Север в этом, 175 году, окончил своё пребывание на должности легата при проконсуле Африки (172–174 гг.). Там он служил сначала под руководством своего дяди Гая Септимия Севера (173–174 гг.), а потом под началом Гая Ауфидия Викторина (174–175 гг.) и, видимо, заработал от него лестную оценку за строгость и справедливость. Суровость Севера подчёркивает его биограф, приводя характерный случай из времён его службы в Африке: «Когда он был там легатом, один лептинец, простой человек из одного с ним муниципия, обнял его, как старого товарища, в то время как, перед ним несли фасции. Север наказал его розгами, причем глашатай объявил решение: „Не смей, простой человек, дерзко обнимать легата римского народа“. Этот случай привел к тому, что легаты, ходившие пешком, стали ездить в повозках» [