Элий Спаритан. Север II 6–7].
А ведь Ауфидий Викторин прибыл в Африку из Испании и, несомненно, знал об афронте Септимия с прокураторством в Бэтике, где недавно он же и заменил Септимия. Теперь Север реабилитировался в глазах Викторина.
И теперь лично Марк Аврелий (скорее, его канцелярия) отобрал Септимия Севера из числа многих соискателей на должность народного трибуна. Исполняя эту должность, Септимий обнаружил исключительную строгость и энергию. Ему было 30 лет и он, наконец, женился на Пакции Марциане первым браком. Ее имена показывают, что она была пунического или ливийского, а не италийского происхождения. Брак продлился около 10 лет до смерти Пакции и принёс родителям двух дочерей. Впоследствии, став императором, Септимий поставил жене статуи.
Упомянем и Пертинакса. По словам Диона Кассия, назначение Пертинакса консулом вызвало недовольство среди старой аристократии Рима. Нобили считали его человеком темного происхождения, малообразованным выскочкой, их отпугивала его суровость. Они сокрушались по поводу пренебрежения традициями старого Рима и приводили такой стих из трагедии Еврипида: «Вот чем проклятая война чревата» [Дион Кассий. Римская история 72, 22]. Здесь виден намёк на то, что Марк за время войны выдвинул много новых людей, потеснив старую сенатскую аристократию. Император, однако, внимания на это нытьё не обращал.
28-летний всадник Децим Клодий Альбин получил прокураторство в провинции Вифиния и Понт, где должен был приобрести опыт гражданского управления, ведь он уже 9 лет служил в армии и воевал, но гражданского опыта не имел. Напомним, что со 165 года Вифиния стала императорской провинцией и сенаторский статус для управления ей стал не нужен.
В этом году Марк готовил войну против языгов, но именно в этот момент сказались последствия приезда на фронт императрицы Фаустины. Марк Аврелий сильно болел и, видимо, зимой 174–175 гг. его болезни настолько обострились, что многие, особенно те, кому этого сильно хотелось, поверили в то, что император не жилец, и вскоре умрёт. Как там точно было дело, мы не знаем, но Фаустина оказалась в числе тех, кто поверил в скорую смерть Марка. Интересно то, что Фаустина почему-то не рассматривала в качестве преемника Марка своего сына Коммода, которому было уже 14 лет, а рассчитывала пропихнуть в императоры легата пропретора Сирии Гая Авидия Кассия.
Карьеру Кассия мы уже знаем. Разберёмся, теперь, что это был за человек. Гай Авидий Кассий происходил из сирийского аристократического рода в Киррестике.
Как пишет Вулкаций Галликан, «Авидий Кассий, по мнению некоторых, происходил, как говорят, со стороны матери из фамилии Кассиев; отцом его был Авидий Север, человек новый, служивший сначала центурионом, а впоследствии достигший очень высоких должностей» [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий 1]. На самом деле отца Кассия звали Гай Авидий Гелиодор и из его карьеры известно только то, что в 137–142 гг. он был префектом Египта. Правда, есть сведения в христианских источниках, что отца Авидия Кассия звали иначе — Юлий Антонин Гай Авидий Кассий Гелиодор Север. И в этом случае, все разногласия в имени исчезают, поскольку краткий вариант «Авидий Север» попадает в состав полного варианта.
Азиний Квадрат в «Римском тысячелетии» писал об отце Авидия Кассия с уважением, называя его человеком выдающимся и полезным для государства. Он же добавляет, что Гелиодора высоко ценил сам Марк Аврелий. Да и погиб отец Авидия Кассия уже при Марке, вероятно при нашествии парфян на Сирию.
Сам же Гай Авидий Кассий, в отличие от отца, всегда был республиканцем. Древние авторы связывают эти его взгляды с родством со знаменитым Гаем Кассием Лонгином, убийцей Цезаря. Может быть и так. По крайней мере сам Авидий Кассий именно так и думал. Он «тайно ненавидел императорскую власть и не мог выносить самого слова „император“. Он говорил, что нет ничего более тяжкого, чем слово „император“, потому что государство может избавиться от императора только путем замены его другим императором. Говорят, наконец, что он еще в юности пытался отнять власть государя у Пия, но благодаря отцу, человеку безупречному и почтенному, это стремление его к тирании не было обнаружено; однако начальники всегда считали его подозрительным» [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий 1].
По словам Вулкация Галликана Авидий Кассий был человеком неуравновешенным. «…иногда он казался человеком свирепым и грубым, а иногда кротким и мягким; часто проявлял набожность, а в иных случаях высказывал пренебрежение к священным обрядам, был жаден до вина и в то же время мог быть воздержанным, любил хорошо поесть и терпеливо переносил голод, страстно предавался любовным утехам и почитал целомудрие». [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий 3].
Как командир он показал себя не просто жёстким, а по-настоящему жестоким начальником. «Прежде всего, тех воинов, которые силой отнимали что-нибудь у провинциалов, он распинал на кресте в тех местах, где они провинились. Он даже первый придумал такого рода казнь: ставил громадный столб высотой в восемьдесят и сто футов и осужденных на казнь привязывал к нему, начиная с верхнего конца бревна и до нижнего, — у нижнего конца разводил огонь; одни сгорали, другие задыхались в дыму, иные умирали в разнообразных муках, а иные — от страха. Иногда, сковав вместе по десяти человек, он приказывал топить их в проточной воде или в море. У многих дезертиров он отсекал руки, другим перебивал голени и подколенные чашечки и говорил, что оставленный в живых искалеченный преступник служит лучшим примером, чем убитый» [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий IV 1–5]. Интересно, где в Нижней Паннонии Авидий нашёл море? Наверняка Галликан кое в чём врёт. Но, вообще такие методы подтверждают неуравновешенность характера сирийца. Сам он восхищался Гаем Марием, тоже начинавшим с простого солдата, и частенько требовал, чтобы солдаты называли его Марием, однако бессмысленную жестокость сам Марий начал проявлять только в старости и во время Гражданской войны, Авидий же отличился зверствами уже в молодости.
Как мы помним, Марий стал кумиром ещё одного центуриона в те же годы — Песценния Нигера, однако Нигера в зверствах никто не упрекал. Он был искренне суров, но справедлив, чем и заслужил уважение у солдат и офицеров римской армии.
Тем не менее, Авидий был хорошим, храбрым командиром и способным полководцем и это, с точки зрения Антонина Пия и Марка Аврелия оправдывало его суровость.
Мы помним, что в начале своей карьеры Авидий Кассий служил на Дунае. В это время началась Парфянская война и вексилляция Авидия Кассия получила приказ срочно выступать на Восток. Похоже, что была уже глубокая осень или, скорее даже, зима 161/162 года, ведь известие о разгроме Сирийской армии парфянами пришло в Рим уже к осени. Тем не менее, Кассий выступил в поход немедленно. Трудно сказать, понуждал ли его к этому приказ Марка Аврелия или Авидий сам решил идти зимой, чтобы в очередной раз закалить своих воинов, но они выступили. Как раз в этот момент через замёрзший Дунай в Паннонию вторглись 3000 языгов, видимо, услышавших об уходе римских войск на Восток и решивших беспрепятственно пограбить провинцию. Налёт был коротким, сарматы пограбили прибрежные земли и расположились отдохнуть у места переправы, быть может, всего на ночь. Шедшая впереди войска Авидия Кассия когорта внезапно наткнулась на лагерь языгов, и центурионы решили напасть на противника, не теряя времени на согласование с командующим. Дадим слово Галликану: «Когда он вел войско и вспомогательный отряд без его ведома, по распоряжению своих центурионов, перебил три тысячи сарматов, беспечно расположившихся на берегах Дуная, и возвратился к нему с огромной добычей, причем центурионы надеялись получить награду за то, что они, имея очень небольшой отряд, перебили стольких неприятелей, тогда как трибуны бездействовали и даже ничего не знали об этом деле, — Авидий велел схватить этих центурионов и распять на кресте, применив к ним вид казни, предназначенный для рабов, — чему до него не бывало примера. Он сказал, что могло бы случиться так, что там была бы устроена засада и тогда пропало бы всякое уважение к Римскому государству». [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий IV 6].
Когорта III Batavorum milliaria equitata
Возмущённые этой несправедливостью солдаты подняли против Кассия мятеж. Авидий и здесь показал характер. По словам Галликана: «Когда в войске возник крупнейший мятеж, он вышел обнаженный, прикрытый одним только набедренником, и сказал: „Пронзите меня, если смеете, и добавьте к нарушению дисциплины преступление“. Все присмирели, так как он внушал к себе страх тем, что сам не устрашился. Этот случай сильно поднял дисциплину в римском войске, а на варваров нагнал такой страх, что они стали просить у Антонина, который был далеко, мира на сто лет. Они увидели, что по приговору римского полководца осуждены на казнь даже те, кто победил незаконно» [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий IV].
Рискнём предположить, что разгром языгов учинила тысячная когорта III Batavorum milliaria equitata, которая последний раз отмечена в Н. Паннонии в дипломе 159 года и не указана в дипломе 167 года. Видимо, эта когорта ушла с вексилляцией Авидия Кассия в Сирию, а, вернувшись оттуда в 166 году, была приписана к новому легиону III Italica и в 169 году перешла с ним в Рецию. Там она отмечена в 170 году. Когорта вернулась в Нижнюю Паннонию либо в 173, либо в 180 году.
Дело в том, что Галликан упоминает трибунов. Военный трибун командовал тысячной когортой. Но в 161 году единственной тысячной когортой в Нижней Паннонии была как раз III Batavorum milliaria equitata. Гарнизон Нижней Паннонии имел в своём составе также тысячную алу I Flavia Augusta Britannica milliaria civium Romanorum, но Галликан не подтверждает конный характер римского подразделения, да и трибуны алами не командовали. Правда, Галликан говорит о трибунах во множественном числе, а в вексилляции Кассия таковым должен был быть лишь один, но здесь можно найти несколько возражений. Так, иногда трибуны командовали и пятисотенными