когортами. Может быть также, что в состав вексилляции Кассия была включена тысячная когорта из другой провинции. Или в помощниках у Кассия находился военный трибун или несколько. А может быть, Галликан имел в виду как раз Кассия и трибуна когорты батавов, так их становится уже двое. Таковы основания нашего предположения.
Считается, что по прибытии в Сирию Кассий получил должность легата легиона III Gallica. Однако, по римским законам, легатура была недоступна Авидию. Он не прошёл ещё все ступени карьеры для этого и не был ещё претором. Разве что ему дали претуру в 161 или 162 году, но это вряд ли. Так что первое время Кассий продолжал командовать своей вексилляцией и имел должность препозита.
В Сирии Марк Понтий Лелиан приводил в порядок давно распустившиеся Сирийские войска. В этом Понтий нашел себе прекрасного помощника в лице Гая Авидия Кассия. Напомним, что Авидию Кассию было всего 32 года, он был всадником и по закону не мог быть легатом легиона. Однако, Гней Юлий Вер мог ходатайствовать перед Марком или Луцием Вером и ввести Авидия сначала в сенат, затем помочь с претурой на 163 год и то экстраординарно, ведь он не был ни квестором, ни народным трибуном, после чего Кассий уже мог стать легатом III Gallica легиона. Но раньше весны 163 года Авидий Кассий вряд ли мог получить легатуру. До того он должен был продолжать оставаться препозитом вексилляции. И даже если Юлий Вер и Понтий Лелиан передали под его командование ауксилии всей Сирии, кроме вексилляции Лоллиана, всё равно он оставался лишь препозитом.
Посему мы считаем, что все рассказы о наведении Авидием Кассием порядка и жёсткой дисциплины в Сирийских легионах являются полуправдой в том смысле, что сжимают время, когда Авидий командовал ауксилиями, потом легатуру в III Gallica легионе и, наконец, командование всей сирийской группировкой.
Как мы уже писали, где-то весной 163 года Гай Авидий Кассий мог стать легатом легиона III Gallica в Рафанее на юге Сирии. Воины легиона отличались распущенностью и изнеженностью, а соответственно, были полностью небоеспособны. Гай устроил им жесточайший тренинг и ввёл суровую дисциплину, наказывая за малейшую провинность. Всего за несколько месяцев он добился, что его легион стал нормальной боевой единицей. Вероятно, он отличился в каких-то стычках с парфянами, о чём стало известно Марку Аврелию и тот решил продвинуть способного командира.
Кажется, весной 164 года года Кассий стал командующим всей Сирийской армией. Он немедленно произвёл во всех сирийских войсках то же жесточайшее укрепление дисциплины, что и ранее в своём легионе III Gallica. Ссылаясь на Эмилия Партениана, который написал историю лиц, стремившихся к тирании, Вулкаций Галликан описывает меры, предпринятые Кассием: «Он подвергал наказанию розгами на площади или казнил посреди лагеря, отрубая голову тем, кто этого заслуживал, а многим отсекал руки. Во время походов он запрещал воину иметь при себе что-нибудь, кроме сала, солдатских сухарей и винного уксуса, а если находил что-либо другое, то подвергал роскошествовавшего тяжкому наказанию» [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий V].
Галликан приводит письмо Марка к префекту претория Титу Фурию Викторину, находившемуся тогда в Сирии: «Я поручил Авидию Кассию сирийские легионы, утопающие в роскоши и усвоившие нравы Дафны; Цезоний Вектилиан, как он сам написал мне, убедился в том, что все легионеры моются в теплых ваннах. Думаю, что я не сделал ошибки, если ты знаешь Кассия, человека Кассиевой строгости и дисциплины. Ведь воинами можно управлять только при помощи строгой дисциплины. Ты знаешь стих, написанный хорошим поэтом и часто всеми повторяемый: „Римской державы оплот — мужи и обычаи предков“. Ты только обильно снабди эти легионы провиантом, который, я уверен, не пропадет даром, если я хорошо знаю Авидия». От префекта Марку: «Правильно ты решил, мой владыка, что назначил Кассия начальником сирийских легионов. Ведь для воинов, поддавшихся греческому влиянию, наиболее полезным является очень суровый человек. Он, конечно, отучит воинов от теплых ванн и сорвет у них все цветы и с головы, и с тела, и с груди. Все продовольствие заготовлено. При хорошем полководце ни в чем не бывает недостатка; при нем немного и требуется, немного и расходуется» [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий V].
Подобная переписка в АЖА, обычно, считается выдумкой авторов, но даже если это и так, то авторы писали эти тексты, опираясь на тогдашние данные и представление о событиях и людях, и передают в ней ощущения и мнения тогдашнего общества. Хотя, по нашему мнению, огульно отвергать письма, приводящиеся в АЖА, тоже нет никакой причины.
Далее Галликан продолжает: «И Кассий оправдал составившееся о нем мнение. Он немедленно велел объявить перед строем и вывесил уведомление на стенах о том, что если кто-нибудь опоясанный будет обнаружен в Дафне, то возвратится назад распоясанным. Через каждые семь дней он осматривал вооружение солдат, а также их одежды, обувь и поножи. Он удалил из лагеря все, что способствует изнеженности, и объявил, что если нравы воинов не исправятся, то зимой они будут жить в кожаных палатках. И действительно, они прожили бы так, если бы образ жизни их не стал лучше. Через каждые семь дней происходили военные упражнения всех воинов: они пускали стрелы и производили упражнения с оружием. Он считал прискорбным то обстоятельство, что воины не занимаются упражнениями, тогда как атлеты, охотники и гладиаторы постоянно упражняются; предстоящий воинам труд был бы для них более легким, если бы он стал для них привычным» [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий VI].
Очевидно, после победы и взятия Селевкии и Ктезифона в 165 году Авидий Кассий немало возгордился и начал позволять себе лишнее. «Доброжелатели» немедленно донесли об этом Луцию Веру в Антиохию, а тот Марку Аврелию в Рим. Переписку соправителей по этому поводу приводит Вулкаций Галликан (об аутентичности подобной переписки мы уже говорили).
Итак, дадим слово Галликану: «Из письма Вера: „Авидий Кассий жаждет, как мне кажется, императорской власти, что стало известным уже при моем деде — твоем отце. Я желал бы, чтобы ты приказал наблюдать за ним. Все наше ему не нравится. Он собирает себе значительные средства. Над нашими письмами он смеется. Тебя он называет философствующей старушонкой, а меня расточительным дураком. Подумай о том, что следует предпринять. Я не питаю ненависти к этому человеку, но ты подумай о том, что ты оказываешь плохую услугу себе и своим детям, имея среди лиц, носящих военный пояс, такого человека, которого воины с удовольствием слушают, с удовольствием видят“.
Ответ Марка на письмо Вера по поводу Авидия Кассия: „Я прочитал твое письмо, в котором больше беспокойства, нежели императорского достоинства; оно не сообразно с обстоятельствами нашего правления. Ведь если ему суждено свыше стать императором, то мы не сможем убить его, хотя бы и желали этого. Ты знаешь изречение твоего прадеда“: „Никто еще не убил своего преемника“. Если же не суждено, то без проявлений жестокости с нашей стороны он сам попадется в сети, расставленные ему судьбой. Добавь к этому еще и то, что мы не можем объявить виновным человека, которого никто не обвиняет и которого, как ты сам говоришь, любят воины. Затем, сущность дел об оскорблении величества такова, что даже те, чья виновность доказана, кажутся жертвами насилия. Ведь ты сам знаешь, что сказал твой дед Адриан: „В жалком положении находятся императоры: ведь только после того, как они убиты, люди могут поверить, что заговор с целью захватить тираническую власть действительно существовал“… Итак, пусть Авидий ведет себя как хочет, тем более, что это — хороший полководец, строгий, храбрый и необходимый для государства. Что же касается твоих слов о том, чтобы смертью его предохранить моих детей, то пусть уж совсем погибнут мои дети, если Авидий заслужит большую любовь, чем они, и если для государства будет полезнее, чтобы был жив Кассий, а не дети Марка» [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий I–II].
Возможно, Марк не поверил соправителю, но если Кассий действительно вёл себя так неосмотрительно, как пишет Луций Вер, Марк должен был получить известия об этом и из других источников. Почему же Марк не позволил арестовать и казнить Кассия, а напротив, дал ему консулат на 166 год, а затем утвердил его легатом Сирии? Если отбросить философский фатализм, приведённый Галликаном в письме Марка, то, видимо, Марк, во-первых, не очень-то поверил в серьёзность намерений Кассия, во-вторых, решил не терять способного молодого полководца, который, будучи в Сирии может держать в страхе парфян, а вот отнять власть у соправителей сможет вряд ли, в силу слабых боевых качеств Сирийской армии и её ограниченного состава. За Кассием должен был присматривать верный Марций Вер из Каппадокии. Он тоже стал консулом 166 года. Его долгое пребывание легатом этой провинции объясняется именно необходимостью пригляда за Кассием, иначе Марк наверняка отозвал бы этого выдающегося полководца и администратора на Дунай в тяжелейшие годы начала Маркоманнской войны. Да и Кассия не вызывали в Европу именно по причине некоторого недоверия к нему.
Таким образом Марк заморозил ситуацию с Кассием, толково использовав способности этого человека и не позволив ему получить командование в Европе, где он мог бы попытаться совершить переворот. Восстать же в Сирии Кассий не мог, поскольку от него отвернулась бы большая часть империи, которую защищал именно Марк в тяжёлых боях на Дунае.
Ну а тогда, в начале 166 года, Авидий Кассий вывел армию из Месопотамии и к весне привёл её в Сирию. Именно тогда он мог познакомиться с женой Марка Аврелия Фаустиной, приехавшей в Сирию к дочери, жене Луция Вера, по поводу рождения ею ребёнка. Что-то между ними произошло, что позволило потом многим указывать на связь Фаустины с Авидием Кассием и выставлять Фаустину зачинщицей мятежа.
Летом Луций Вер с европейскими войсками отбыл в Рим, Публий Марций Вер и Гай Авидий Кассий стали консулами, а затем легатами Каппадокии и Сирии.