Petr. Pair. Exc. Vat. 122 (p. 224); Элий Лампридий. Коммод 8, 4]. Понятно, что молодой легат не очень знатного происхождения не имел никаких шансов взять власть в Империи, так что отказался он вполне разумно.
Потом воины предложили императорскую корону самому Пертинаксу. Он отказался, хотя мотивы его неизвестны. Возможно, Пертинакс не верил в успех восстания, но, скорее всего, он просто был верен Коммоду, как сыну Марка Аврелия. Со всей решительностью он усмирял недовольство воинов, подвергаясь нешуточной опасности. Однажды, во время мятежа в одном из легионов, его чуть было не убили, или, как пишет Юлий Капитолин: «во всяком случае, он был оставлен среди убитых».
Это говорит о крайней серьёзности мятежа. Если уж дело дошло до кровопролития и покушения на жизнь императорского легата и столь уважаемого в Империи человека, как Пертинакс, значит солдаты искренне возмутились его отказом и готовы были убить его.
По словам Юлия Капитолина, Пертинакс жестоко отомстил за это легионерам [Юлий Капитолин. Гельвий Пертинакс III, 9]. Правда, как он это сделал, нам неизвестно.
Об этом мятеже вообще не известно никаких подробностей, но ясно, что Пертинаксу так и не удалось полностью справиться с мятежом и обструкцией.
Поэтому, он обратился к императору с просьбой отозвать его из Британии, мотивируя это тем, что воины относятся к нему крайне враждебно из-за его стремления поддерживать в легионах должную дисциплину. Хотя, вот, Дион Кассий утверждает, что Пертинакс подавил мятеж в Британии [Дион Кассий. Римская история 73, 9].
Может быть, Пертинакс действительно подавил мятеж, но отношение к нему воинов Британской армии явно было настолько плохим, что он счёл за лучшее уехать. Как бы то ни было, Коммод оценил его верность. После возвращения Публий Гельвий получил должность префекта анноны (187 г.), затем стал проконсулом Африки (188–189 гг.) и, наконец, префектом Рима (190–192 гг.).
Назначение Пертинакса проконсулом было связано со вспыхнувшим в Карфагене восстанием местного населения, вызванным некоторыми пророчествами, которые распространялись из храма Небесной богини Тиннит. И это назначение Пертинакса выглядит как поощрительное. Тут уж Пертинакс не подвёл. Восстание в Африке было успешно подавлено. На радостях, Коммод дал Пертинаксу Римскую префектуру.
Как говорили, Пертинакс получил её за то, что оговорил перед Коммодом его зятя Луция Антистия Бурра (сына знаменитого Квинта Антистия Адвента) и Гая Аррия Антонина, известного нам, как соратник Марка Аврелия, в посягательстве на императорскую власть. Оба были казнены в 189 году. А разговоры об этом пошли оттого, что ядро заговора составили выходцы из Африки, Пертинакс же как раз прибыл оттуда. Но, вообще-то, это не похоже на Пертинакса и вряд ли является правдой. Тем более, ведь тот же Капитолин пишет, что Антонин был казнён по доносу некоего Аттала, осуждённого им во время проконсульства в Азии и теперь решившего отомстить, да и организовал убийство Антонина не сам Коммод, а префект претория Марк Аврелий Клеандр по своим личным интересам. У Капитолина (Коммод VI, 11) мы находим сообщение, что зять Ком-мода Луций Антистий Бурр сообщал императору о хамстве, наглости и вороватости Клеандра, за что был ложно обвинён последним в стремлении захватить императорскую власть, и был казнен, причем с ним казнили также «много других лиц, защищавших его». В лице Бурра и Аррия был нанесен сильный удар по влиятельной придворной партии, возглавляемой родственниками императора. Детали нам неизвестны, но кажется, что партия Клеандра тогда смогла переиграть и опорочить партию Вибии Сабины, но дело это возбудило-таки у Коммода подозрения против Клеандра и он начал потихоньку копать эту тему. Очень быстро стало понятно, что Бурр и Аррий Антонин были правы и что их подставили. К концу 189 года Коммод был уже готов признать для себя измену Клеандра и тут подоспело народное возмущение, которым император и воспользовался [Юлий Капитолин. Коммод VII, 1].
189 год вообще был для римлян весьма тяжёлым. Так, в тот год произошёл ещё один всплеск моровой язвы, самый ужасный из тех, которые помнил Дион Кассий. Хуже всего пришлось Риму, причём умирали не только люди, но и скот. В Риме тогда нередко умирало по две тысячи человек в день. Жители Рима по предписанию врачей наполняли ноздри и уши ароматическими смолами и постоянно употребляли курения и пахучие вещества. Болезнь тем не менее сильно свирепствовала. Да ещё, видимо, под влиянием эпидемии, появилась какая-то секта, последователи которой, смазывали маленькие иглы какими-то ядовитыми веществами и с их помощью отравляли людей, получая за это плату. Тогда Коммод по совету некоторых врачей уехал в Лаврент, где было много лавровых рощ, очищавших воздух. Так он избежал болезни и, возможно, как раз этим объясняется его нежелание жить в Городе, а не боязнью покушения [Геродиан. История I, 12].
Потом случилось «дело» Бурра и Аррия Антонина, за которое Клеандр весьма скоро получил «ответку». В конце 189 года в Риме внезапно возникла нехватка хлеба, сама по себе очень серьезная, но ее намеренно и значительно усугубил префект анноны Марк Аврелий Папирий Дионисий. Целью его было то, чтобы римляне сочли главным виновником Клеандра, известного своим воровством, возненавидели его ещё больше и убили. Так оно и произошло. Это мнение Дио-на Кассия (73, 12–13), который, кажется, намекает, что на Клеандра подготовили ловушку или сенат, или сам император. Геродиан уточняет, что Клеандра начали подозревать в стремлении захватить престол. Это совпадает с нашим предположением.
В тот день шли какие-то конные состязания. Когда должен был начаться седьмой забег, в цирк вбежала толпа детей под предводительством какой-то девушки высокого роста и грозного вида, которую позднее, под впечатлением того, что произошло далее, стали считать божеством. Кем она была на самом деле, неизвестно. Дети хором стали выкрикивать ужасные проклятия Клеандру, а народ, морально уже готовый, подхватив их слова, тоже поднял крик, не упуская ни одного из известных ругательств. Люди стали спрыгивать со зрительских мест и бросились к Коммоду, который в это время находился в villa Quintiliana, конфискованной у семьи Квинтилиев во время репрессий (Геродиан I, 8, 8). Эта вилла находилась на расстоянии около 6 км. от Рима по Аппиевой дороге.
Толпа бежала к вилле, чтобы потребовать наказания Клеандра, выкрикивая в адрес императора самые добрые пожелания, а Клеандра осыпая проклятиями. Оценив всю опасность своего положения, Клеандр послал против жалобщиков конных преторианцев (так их называет Дион), которые напали на людей, убили и ранили несколько человек. Многие погибли в давке, падая друг на друга, теснимые всадниками. Толпа была вынуждена отступить в город. До ворот Рима всадники, не встречая препятствий, беспощадно убивали всех попадавшихся им под руку; когда же оставшиеся в городе, узнав о случившейся беде, заперев двери в дома, поднявшись на крыши, начали бросать во всадников камнями и черепицей, те начали нести потери; получая раны и не в состоянии держаться, они обратились в бегство, и многие из них погибали. Из-за непрерывного бросания камней, кони, ступая по камням, спотыкались, скользили и сбрасывали всадников. Потери несли обе стороны, но тут к народу примкнули городские когорты. Они подчинялись городскому префекту, которым в это время был Сей Фусциан, один из старых друзей Марка Аврелия, и, естественно, противник Клеандра. Впрочем, это могли быть и вигилы. Толпа стала напирать с еще большей силой, набравшись смелости при виде своего численного превосходства над преторианцами. В общем, бой продолжался довольно долго.
Тем временем, о случившемся, наконец, сообщили императору. Сделал это вовсе не Клеандр, который был обязан это сделать. Сделала это сестра Коммода Фадилла. После смерти Фаустины и Луциллы Фадилла стала старшей из оставшихся в живых дочерей Марка Аврелия. Ее мужем был Марк Педиций Плавтий Квинтилий, который был ещё жив к тому времени, и прожил до 205 года. Как мы знаем, это была уже не первая попытка родственников императора настроить его против Клеандра.
Поскольку доступ к Коммоду был для неё беспрепятственным, люди Клеандра не смогли остановить Фадиллу. Вбежав к императору с распущенными волосами и бросившись на землю и всем своим видом изобразив горе, Фадилла заявила, что он находится в смертельной опасности, как и вся его семья. Клеандр хочет захватить власть, для чего подкупил и вооружил значительную часть римского плебса и воинов. Сейчас в Риме идёт сражение между людьми, верными императору и сторонниками Клеандра. Нужно срочно уничтожить изменника. Слова Фадиллы подтвердили и некоторые другие из присутствующих, например, Марция, жена Квадрата, казнённого в 182 году, которые открыли Коммоду, что Клеандр не допускает до императора информации об истинном положении дел. Коммод был потрясён. Он объявил тревогу equites singulares, фрументариям и другим гвардейцам, а тем временем послал за Клеандром. Тот не знал о том, что император уже в курсе событий, поэтому пришёл. Обнаружив тревогу во дворце, он что-то заподозрил, однако было уже поздно. Его окружили гвардейцы, которым Коммод приказал схватить его и отрубить голову. Приказано было убить и сына Клеандра, который был вскормлен буквально на руках императора. Мальчика умертвили, ударив оземь. Геродиан пишет, что сыновей у Клеандра было двое и оба были убиты.
Голову Клеандра насадили на длинное копье и привезли к месту сражения на окраине Рима, где показали обеим сторонам. Тело тоже привезли и выбросили на дорогу. Потеряв причину драки, сражающиеся прекратили бой. Тело Клеандра подхватили и поволокли его по земле, истязая уже мертвого. Голову его на шесте пронесли по всему городу. Были убиты и несколько других людей из числа самых влиятельных приспешников Клеандра. Тела Клеандра и его друзей сбросили в Клоаку. [Геродиан. История I, 13; Дион Кассий. 73. 13].
Коммод, по настоянию родственников, вернулся в Рим, опасаясь волнения народа, однако народ-то, как раз, принял его хорошо. Тем не менее, Коммод был весьма встревожен и стал относиться с недоверием ко всем, что привело к новым репрессиям в начале 190 года.