Орозий и Евсевий сообщают о воcстании евреев и самаритян, за усмирение которого Сенат пожаловал Северу триумф Judaicum triumphum decreverat [Элий Спартиан. Север XVI]. Этот триумф император уступил своему сыну Антонину Бассиану, который формально командовал корпусом, воевавшим с мятежниками с прошлого года. Возможно, Бассиан и был формальным наместником Сирии-Палестины. Он, кстати, в тот год был принят в коллегию Арвальских братьев (братство «золотой молодёжи» Рима) и получил титул «Отца Отечества».
Вообще-то, триумф полагался за действительно крупную победу и в имперские времена давался крайне редко, но мы ничего не знаем о тогдашних событиях в Палестине.
Тогда же, вероятно, Септимий превратил Себасту (Самарию) в римскую колонию. Смысл этого совершенно очевиден. Населённая римскими гражданами Себаста должна была стать оплотом римской власти на севере Палестины.
На самом деле, колония ветеранов существовала в Себасте ещё со времён взятия Иерусалима Титом, однако, в этот раз она была, видимо, разрушена повстанцами, ведь Орозий и Евсевий упоминают среди повстанцев самаритян. Поэтому Септимий решил увеличить и упрочить Себасту.
Одновременно с этим Септимий ввел суровые кары за ведение религиозной пропаганды как для евреев, так и для христиан, то есть для римлян, переходящих в иудейскую или христианскую веру.
В 202 г. н. э., уже в Антиохии, он издал ряд эдиктов для жителей Иудеи, одним из которых запрещался переход в иудаизм и христианство: «Римские граждане, которые допустят, чтобы хотя бы их рабы были обрезаны по иудейскому обряду, после изъятия имущества удаляются на остров навечно; врачи наказываются смертной казнью. Если иудеи обрежут приобретенных рабов другого племени то или высылаются, или наказываются смертной казнью» [Сентенции, V,22,3–4]. Однако при этом император предоставил евреям право занимать должности в государственной администрации: «Божественные Север и Антонин позволили исповедующим еврейскую веру занимать общественные должности и возложили на них такие обязанности, которые не противоречат их религии» [De Officio Proconsulis, apud: Digesta, L, 2,3,3].
Также, чтобы успокоить евреев, Септимий снял с иудейского населения наложенные на него тяжелые подати и прочие ограничения, опять же из-за помощи Нигеру.
Если верить Спартиану, примерно в это время Септимий впервые выразил своё неудовольствие префекту претория Гаю Фульвию Плавтиану. «Узнав ближе образ жизни Плавтиана, который был его лучшим другом, он до такой степени возненавидел его, что объявил его общественным врагом. Удалив на протяжении всего земного круга его статуи, он нанес Плавциану тяжелую обиду, разгневавшись на него главным образом за то, что среди изображений близких и родственных Северу лиц он поместил и свою статую» [Элий Спартиан. Север. XIV, 5]. Правда, вскоре друзья помирились. Тем не менее, похоже, что первая кошка между Септимием и Плавтианом пробежала именно в 199 году.
Затем Север проследовал в Аравию. В этой провинции тогда был построен очень небольшой форт площадью 0,25 га castellum novum Severianum (Каср-эль-Увайнид). Интересно отметить, что римляне, похоже, классифицировали эту крепостицу как кастеллу; но характерным для неё является отсутствие здания штаб-квартиры, что указывает на то, что она не могла функционировать независимо. Таких микрокастелл тогда строилось много по всем границам, но их смысл пока не получил должного объяснения. Они слишком малы для самостоятельной обороны и слишком велики для простого наблюдательного поста.
Возможно, Септимий поставил легатом Аравии Квинта Айация Модеста Кресцентиана. Модест происходил из североиталийского или африканского рода Айациев и родился, видимо, между 160 и 170 годами. Его ранняя карьера совершенно неизвестна, но определённо шла по сенаторскому пути. Взлёт её произошёл при Септимии Севере. Между 198 и 200 годами или между 201 и 203 годами он был легатом провинции Аравия Петрейская. С 204 года состоял в коллегии квиндецемвиров священнодействий, что свидетельствует об очень высоком статусе сенатора. После 204 года Модест был консулом-суффектом, вскоре после чего стал легатом Верхней Германии.
Все эти дела заняли у Септимия Севера целый год. Понятно, что в Риме у императора должны были находиться надёжные люди, которые могли бы контролировать сенат. Такими людьми были консулы 199 года Публий Корнелий Ануллин, знаменитый полководец Марка Аврелия и Коммода, а также старейший из друзей Септимия Севера и Марк Ауфидий Фронтон, сын знаменитого друга Марка Аврелия Гая Ауфидия Викторина.
На следующий год Публий Корнелий Ануллин вновь стал префектом Рима (200–202 гг.), получается, что во второй раз. Это был пик карьеры старого воина и сенатора, после которого он исчезает из исторических источников. Возможно, в 202 году Ануллин умер.
Консулами ординариями на 200 год стали Тиберий Клавдий Север Прокул и Гай Ауфидий Викторин. Первый был внуком самого императора Марка Аврелия, сыном его дочери Аннии Аврелии Галерии Фаустины и Гнея Клавдия Севера, женившегося на дочери императора вторым браком. Первым браком, кстати, он был женат на племяннице императора. Впрочем, об этом уже рассказано выше.
Между прочим, в «год пяти императоров» никто в Риме даже не рассматривал фигуру Севера Прокула в качестве кандидата на императорский престол. Ладно хоть не убили. Сам же он поддержал Септимия Севера и оказался ему верен, что Септимий вполне оценил.
После консулата Север Прокул женился на своей двоюродной сестре по линии матери, Аннии Корнифиции Фаустине, богатой наследнице. Молодые поселились в имении жены в Писидии, где найдена надпись 207 года. Возможно, дочерью Тиберия Клавдия Севера Прокула была будущая супруга императора Гелиогабала Анния Аврелия Фаустина, родившаяся в 201 году. Она оказалась единственным ребёнком пары, а после 207 года Анния Корнифиция Фаустина умерла.
Второй же консул был ещё одним сыном Гая Ауфидия Викторина, получившим полное имя отца и, соответственно, родным братом консула предыдущего года.
Итак, глядя на личности ординарных консулов трёх лет пребывания Септимия Севера на Востоке (198–200 гг.), мы видим, что Септимий явно доверял и опирался на кланы друзей и родственников Марка Аврелия в противовес политике Коммода, которого он недавно пафосно провозгласил своим братом. И эти кланы оправдали доверие императора.
Сам Септимий с семьёй продолжил объезд Восточных провинций. Где-то в начале 200 года он прибыл в Пелузий. Там Север принес жертвенные дары тени Помпея Великого, которого убили именно в этом городе двести сорок восемь лет назад. Прекрасный жест по отношению к истории! Но, возможно, Север, отдавая дань уважения Помпею, всего лишь подражал Адриану, который во время своего визита в Египет в 130 году, восстановил захоронение соперника Цезаря.
Прибыв в Египет, Септимий сменил префекта Квинта Эмилия Сатурнина (197–200 гг.) на Алфена Аполлинария, который, правда недолго управлял провинцией, скорее всего, по причине смерти в том же году. Тогда на этот пост был назначен Квинт Меций Лет (200–203 гг.).
О происхождении Лета ничего неизвестно. Понятно, что он был всадником. Около 185 года он находился на должности куратора провинции Аравия Петрейская. Несомненно, он активно принял переход власти к Септимию Северу иначе никогда бы не получил ключевой должности префекта Египта — главной житницы Империи. Дальше — больше. В 205 году Лет вместе с Эмилием Папинианом стал префектом преторианцев, заменив на этом посту убитого Плавтиана и занимал эту должность до 211 года. В 215 году он стал ординарным консулом, для чего ему надо было стать сенатором.
Вернёмся в начало 200 года. Надобно заметить, что Септимий сменил префекта Египта не просто так и не в качестве наказания, а напротив, приготовив для него повышение. Квинт Эмилий Сатурнин был назначен вторым префектом претория. Очевидно, постепенно Септимий Север стал понимать, что Плавтиан сосредотачивает в своих руках большую власть и попытался сделать Сатурнина противовесом Плавтиану, однако, спустя небольшой промежуток времени, Эмилий неожиданно скончался. Дион Кассий прямо обвиняет Плавтиана в убийстве Сатурнина [Римская история. 78.14,2]. Однако, тогда, видимо, доказательств не было и никаких мер к Плавтиану Септимий не принял.
Въезжая в Александрию в начале марта, Север увидел над воротами города надпись-приветствие Нигеру. Наверное, о ней просто забыли аж со 193 года. Бардак, похожий на российский. А содержание надписи было такое: «Город Господина Нигера». Обомлевшие от страха отцы города уже прощались с жизнью, но положение спас один из остроумных александрийцев, крикнув Северу: «На редкость удачная надпись, ведь это ты и есть Господин Нигера!» Все облегченно рассмеялись, а город получил целый набор милостей от императора. Скажем, он разрешил городу отныне иметь местный совет, что было почти равно автономии, которой удостаивались лишь очень крупные и заслуженные города. До тех пор александрийцы жили без общественного совета, как и раньше при царях, довольствуясь одним судьей, которого давал им Цезарь. Кроме того, император повелел построить в Александрии несколько крупных общественных зданий: термы, гимнасий, храмы.
Септимий обратил внимание и на прах захороненного в Александрии Александра Македонского: повелел вскрыть гробницу выдающегося полководца и поместить в неё эзотерические книги и реликвии, собранные по всему Египту. По его мнению, такие книги и вещи никто не должен был читать и видеть. После этого Септимий приказал навсегда запечатать гробницу Александра и больше никого туда не впускать.
Затем Север отправился в путешествие по Нилу, по дороге осматривая замечательные памятники старины: древнюю столицу Египта Мемфис, пирамиды и сфинкса, недавно расчищенного префектом Сатурнином (Birley. Р. 139), мощные храмы древних Фив и, разумеется, колоссальную статую Мемнона, с ее удивительным свойством петь таинственные песни на восходе и на закате солнца, что подтверждалось надписями сотен греческих и римских очевидцев. Север повелел отреставрировать показавшийся ему ветхим памятник старины и приказ был выполнен, однако с тех пор Мемнон замолчал. Молчит он и по сей день… Не исключено, что Септимий сознательно приказал своим инженерам заставить замолчать статую под видом реставрации. Он известен своим пристрастием к засекречиванию тайных умений и знаний.