Отсечение головы было привилегией римских граждан, да и захоронены жертвы были на римском кладбище. Впоследствии археологи определили 4 этапа казней этих мужчин. Одним из них могли быть репрессии Септимия против преторианцев, поддержавших Каракаллу в деле с Кастором. Он мог расследовать дело после возвращения из похода и казнить тех, кто ускользнул от кары летом.
Ярость Каракаллы могло вызвать известие о том, что, под влиянием своих советников, отец хочет обойти его и назначить старшим императором Гету. У нас есть диплом от 7 января 210 года, из которого мы знаем, что в тот день Гета был назначен Августом, сравнявшись по рангу с Каракаллой. Напомним, что одним из первых действий Антонина после смерти его отца были казни кубикулярия Кастора и Евода и увольнение Папиниана, из чего можно сделать вывод, что он обвинял этих людей в продвижении своего брата.
Поговаривали также, что стычки Северов порой принимали характер открытой вражды, и однажды сын даже схватился за меч. (О том, что Каракалла давно мечтает убить отца, в Риме уже говорили открыто.)
Этот невероятный эпизод случился уже в самом конце кампании во время переговоров о мире. Север нашёл в себе силы сесть на коня, хотя ему и пришлось подвязать свои слабые ноги, и возглавить отряд гвардейцев, во главе которых вместе с Каракаллой он поехал на встречу с каледонскими вождями, согласившимися сдать оружие. Когда варварский отряд уже показался в виду римлян, Каракалла внезапно осадил коня и выхватил меч из ножен. Охрана императора заметила это и подняла крик. Септимий оглянулся и увидел сына с обнажённым мечом в руке. Тот смутился и сделал вид, что сгоряча выхватил меч, увидев варваров. Септимий промолчал и спокойно провёл переговоры. Зато, когда все вернулись в римский лагерь, император вызвал Каракаллу к себе в палатку. Когда тот пришёл, он обнаружил в палатке самого отца, а вместе с ним префекта претория Папиниана и секретаря Кастора. Перед ними на столе лежал меч, до которого Каракалла мог легко дотянуться. Север спросил сына, зачем он так спешит убить отца, который и так уже стар и болен, да ещё на виду у всего войска? Пусть он лучше убъёт его сейчас, когда никто из воинов не видит, а если не может, то пусть прикажет Папиниану, тот выполнит его приказ. Каракалла вяло отнекивался, хотя всем всё было понятно. И всё осталось по-прежнему.
Сивенне считает, что Каракалла и в этом случае не злоумышлял против отца, а собирался напасть именно на каледонцев, как он впоследствии несколько раз делал со своими противниками. Может быть. Но это тоже было бы воинское преступление.
Север, конечно, прекрасно понимал, что Каракалла будет проблемным императором и в гневе иногда грозился его убить, но ведь лучшего наследника у него не было. По крайней мере, этот был умным и активным. Гету он считал ещё худшим вариантом. Именно поэтому он и прощал старшего сына.
Выход римской армии на северную оконечность острова Британия и большие собственные потери, как мы уже знаем, вынудили каледонцев просить мира. Септимий дал его им, вернув Риму Валентию, область между стенами, но захватив и плодородную южную часть будущей Шотландии.
Вероятно, именно после этой капитуляции каледонцев Север двинулся к краю Британии (то есть к берегу Северного моря, вероятно, где-то в Морей-Фёрт) и наблюдал за движением солнца. Таким образом, уже была зима, когда императоры вернулись в Эбуракум, где они провели остаток зимы и раннюю весну 210 г.
Известно, что вожди варваров зимой 209–210 годов находились в Эбураке. Возможно, что окончательные переговоры велись именно там, или же кто-то из вождей прибыл туда в качестве заложника. Дион Кассий приводит эпизод с беседой Юлии Домны и жены каледонского вождя Аргентококса. Императрица шутливо завела с каледонкой разговор о вольных отношениях британок с мужчинами. Та же ответила Юлии блестящей фразой: «Мы гораздо лучше выполняем требования природы, нежели вы, римские женщины, ибо мы открыто вступаем в связь с наилучшими мужами, тогда как вы позволяете тайно соблазнять себя самым худшим».
Осенью 209 года, уже вернувшись в Эбурак, Север и оба его сына получили титул Britannicus Maximus, Величайший Победитель Британии. К началу следующего года молодой Гета получил титул Августа, так что формально в этот момент у империи оказалось целых три императора, имеющих равные полномочия и равные титулы.
На время своего долгого отсутствия в столице, Септимий, как всегда, назначал консулами самых надёжных людей, которым мог доверять. Так, в 208 году консулами были назначены вообще сам Септимий в третий раз и его младший сын Гета во второй. В 209 году Септимий высоко поднял семью своего старого соратника Гентиана. Старший сын Гентиана Квинт Хедий Лоллиан Плавтий Авит получил должность ординарного консула. Младший брат Авита Хедий Лоллиан Теренций Гентиан в эти же годы (209–210 гг.) был легатом Аравии. Не исключено, что сам Гентиан в это время, для гарантии, сопровождал Септимия в Британском походе. Кстати, ещё один сын Гентиана в эти же годы умер. За всё приходится платить.
Вторым консулом был Луций Аврелий Коммод Помпеян, сын самого Тиберия Клавдия Помпеяна и Луциллы, дочери Марка Аврелия, казнённой Коммодом в 182 г. Здесь мы вновь видим семью Марка Аврелия.
Интересно, что Гета, как легат Нижней Британии, «прославился» очередными антихристианскими гонениями. Возможно, именно на его совести лежит мученическая смерть святого Албана в 209 году. «Возможно» — потому, что существует целых три варианта хронологии этого мученичества.
В любом случае, Албан был римским воином и первым святым великомученником Римской Британии. В житии говорится, что он так проникся верой скрывавшегося у него священника Амфибала, что крестился. Когда власти узнали, что в его доме прячется беглец, и прислали за ним воинов, то Албан переоделся в одежду священника, что позволило тому скрыться незамеченным. Албана арестовали и когда он предстал перед местным судьей, то ему было велено принести жертвоприношение богам. Он отказался, произнеся слова, которые часто цитируются во время соборных молитв: «Я поклоняюсь Живому и Истинному Богу, Творцу всего». Этот отказ решил его судьбу и ему отрубили голову на вершине холма в городе Веруламиум 22 июня 209 года.
Святой Амфибал — тот священник, через которого святой Альбан обратился в христианство, стал третьим британским великомученником. Согласно средневековым источникам, через некоторое время после своего удачного бегства он был, всё же, схвачен и возвращен в Веруламий, где и был казнен 24 или 25 июня. Третьим он был потому, что вторым британским мучеником стал палач, который отказался исполнять смертный приговор, так его потрясла вера святого. Он был немедленно казнен и принял Крещение пролитой за Христа кровью. Историк Беда свидетельствует, что у того палача, который встал на замену первого, глаза выпали из глазниц, как только голова святого слетела с плеч. Считается, что Амфибал был родом из Карлеона, и что многие британцы были обращены им в христианство, включая святых Стефана и Сократа, вместе с которыми он бежал в Уэльс. Отметим, что Северы, как африканцы, были резкими противниками иудеев и христиан, и поэтому нет ничего удивительного, что в обстоятельствах большой войны Гета инициировал преследование последних, однако он прекратил его, когда понял, что убийства только увеличили число обращенных, что явилось результатом возникновения культа мученичества.
Впрочем, по другой версии, все эти гонения и мученичества относятся ко временам Диоклетиана, когда в Британии было казнено 17 тысяч христиан.
Консулами-ординариями 210 года стали Маний Ацилий Фаустин и Авл Три-арий Руфин.
Первый был сыном Мания Ацилия Глабриона, консула-суффекта примерно 173 года и консула-ординария 186 года, то есть, примерного ровесника Септимия и, нверняка, его сторонника. Напомним, что после убийства Коммода 31 декабря 192 года на заседании сената Пертинакс предлагал провозгласить именно Глабриона новым императором, однако последний отказался принять на себя властные полномочия, в результате чего государем стал сам Пертинакс.
Авл Триарий Руфин, скорее всего, был сыном консула 185 года Триария Матерна Ласцивия, известного нам тем, что 3 января 193 года преторианцы хотели привести Ласцивия в свой лагерь, чтобы провозгласить императором, но «он неодетый убежал, явился к Пертинаксу в Палатинский дворец и затем скрылся из Рима» [Юлий Капитолин. Пертинакс. VI. 4–5.]. Больше о нём ничего неизвестно. Однако, мы опять видим уважаемого человека без императорских амбиций.
Но это отцы консулов. О самих же консулах 210 года, к сожалению, ничего не известно.
Префектом Рима все эти годы (203–211 гг.) оставался Луций Фабий Цилон Септимин, надёжный друг императора.
Несмотря на подагру и слабое здоровье, Север не стал отдыхать после возвращения в Эбуракум. Спартиан (22.4–5) сообщает, что по прибытии он проинспектировал стену Адриана; Когда он осматривал стену в Лугуваллуме (Карлайл), он встретил эфиопа, принадлежавшего к numerus, которая была размещена для охраны участка стены. Эфиоп крикнул императору: «Ты был всем, ты победил всех, теперь победитель станет богом». Эти слова и его черный цвет кожи были сочтены дурным предзнаменованием.
И правда. Несмотря на успех кампании 209 года, война на севере не прекратилась. Уже зимой 210 года восстали меаты. Вероятной причиной этого было то, что условия мира были суровыми, и когда римская армия ушла, туземцы снова почувствовали себя достаточно сильными, чтобы восстать. Бирли (стр.186) отмечает большую вероятность того, что центр племени меатов находился в непосредственной близости от крепости Карпов, потому что более поздняя пиктская столица Абернати находилась всего в миле или около того.
Кампания 210 года в варианте единой армии
Но и Септимий был готов к этому, почему и не уходил из Британии. Весь многолетний опыт Рима говорил, что такие восстания и войны требуют нескольких хороших трёпок, чтобы варвары поняли бесперспективность сопротивления.