Василий бросил в бой свой последний резерв — Государев двор (стольников, стряпчих, дворян московских и жильцов) и служителей московских приказов, во главе с самим боярином кн. Ф. И. Мстиславским и другими знатными воеводами. В битве под селом Троицкое-Лобаново это войско было разгромлено частями Пашкова, причем московских дворян скорее просто разогнали, а наиболее знатных взяли в плен и отослали в Путивль. Казалось, больше ничто не может спасти Шуйского.
Оставшиеся на Руси казачьи станицы пополнялись холопами, крестьянами, посадскими и служилыми людьми, выбитыми Смутой из семей и общин. Они сами стали организовываться по казачьему образцу: выбирать из среды наиболее опытных бойцов атаманов и есаулов, из грамотных — «войсковых писарей» или «дьячков», приобретали опыт жизни по законам вольных сообществ. Вступая в ряды «станицы», казак приносил присягу, что знаменовало собой переход в новое сословное состояние.
Данные о социальном происхождении казаков войска М. М. Баловнева (1615) хорошо отображают разнообразие источников их пополнения[54]. Больше всего — беглых холопов (35 %), среди которых много боевых: не случайно, что именно из их среды произошли многие самозванцы и видные атаманы повстанческого движения Смутного времени. Следом идут крестьяне (25 %) — но многие из них взяты в «станицы» насильно и занимают подчиненное положение «чуров». Третья по численности группа — это… служилые люди «по отечеству» — 12 %! Одних взяли насильно, а другие стали казаками от бедности и поместного разорения. Немало попадало в «станицы» и посадских людей (10 %), и служилых «по прибору» (8 %); вихрем гражданской войны туда заносило и монастырских слуг, и служилых иноземцев и татар… да, пожалуй, и вообще представителей всех слоев и сословий России.
Люди, воспитанные в традиционном обществе, порывая с вековым укладом жизни предков, начинали столь же свято соблюдать принесенные с Дона традиции своих новых семей — казачьих «станиц». Невыдачу любого, записавшегося в казаки, человека; отказ от обработки земли и жизнь за счет грабежа, «приставств»-«кормлений», жалованья того или иного государя или, в крайнем случае, ремесла и рыбной ловли; выборность атаманов и непререкаемость их власти в походе; четкое деление на «старшину», рядовых казаков и их «чуров» — бесправных учеников, часто взятых в станицы насильно; отказ от семейной жизни; самоуправление на казачьем круге.
Зародилось новое сословие русского общества, все четче осознававшее свои интересы и идеалы. Стоило развеяться мифу об очередном самозванце, а полякам оказаться в Кремле, и не нашлось в стране более принципиальных противников любого иноземного владычества, чем казаки! Полтора года они теснили врага в Москве, а после победы почти сразу двинулись на Смоленск и Новгород. Еще много раз казачьи отряды начинали бунтовать, перебегая от претендента на трон к претенденту, превращались в огромные банды разбойников… Казак боролся за доброго царя, требовал от него справедливого «полного» жалованья, ненавидел коварных бояр и богатых помещиков… каялся в проступках, делал вклады в монастыри и готов был честно сложить голову за Царя и веру Православную. Именно последнее дало возможность правительству Романова на исходе Смуты договориться с казачеством и превратить это стихийное бедствие в опытные и верные гарнизоны десятков крепостей или отряды помещиков. Не отказывая самому сословию в праве на существование и сохранение основ уклада их жизни, правительство перевело его в один из разрядов «служилых людей по прибору», включило в структуру государственной военной службы.
Как уже говорилось, образцом для организации казачьих «станиц» и «войск» послужили отряды «старых», или «природных», казаков Дона, Терека и т. п. Станица могла насчитывать от нескольких десятков до 100–150 человек: большим числом было уже трудно руководить. Во главе ее стояли атаман и есаул, для письменных дел иногда имелся «дьячок»; станица должна была иметь особое знамя. Несколько станиц иногда объединялись в «великое войско» (обычно 500 человек) или полк, правда, без единого выборного атамана: общие вопросы решались на сходке («круге») станичных атаманов. Общая численность «вольного казачества» в период Смуты (примерно с 1606–1608 гг.) держалась на уровне 15–20 тыс. человек, рассеянных по всей стране.
3.2. Осада Москвы отрядами Пашкова и Болотникова
28 октября — отряд Пашкова занимает с. Коломенское.
Начало ноября — подход отрядов Болотникова в Котлы.
15 ноября — бой у Серпуховских ворот; переход рязанцев Ляпунова в правительственный лагерь.
Середина ноября — отряды из Москвы и Смоленска очищают от повстанцев Можайск и всю Смоленскую дорогу.
26 ноября — бой в с. Карачарове под Красным селом; Скопин-Шуйский успешно отражает повстанцев Пашкова.
30 ноября — 2 декабря — осада казачьего «гуляй-города» в Загорье войсками И. И. Шуйского.
2 декабря — переход войск Пашкова в правительственный лагерь; разгром в Коломенском отрядов Болотникова полками И. И. Шуйского и М. В. Скопина-Шуйского; захват острога в Загорье.
Начало декабря — расправа над пленными повстанцами и «разбор» казаков из Загорья.
К началу осады Москвы сторонникам Шуйского, терпевшим непрерывные поражения в боях с повстанцами, удалось одержать важную победу на другом — духовном, идеологическом фронте. С самого своего воцарения царь Василий приложил максимум усилий, чтобы повлиять на общественное мнение столицы. Еще 3 июня в Архангельском соборе Кремля были торжественно помещены мощи святого благоверного царевича Дмитрия Угличского; новый патриарх Гермоген, еще на посту казанского митрополита отличавшийся строгостью и ревностью в вере, энергично рассылал по городам грамоты, предававшие анафеме мятежников. О сторонниках Дмитрия принципиально объявляли в таких выражениях: «Собрались украинных городов воры — казаки, и стрельцы, и боярские холопи, и мужики, и побрали себе в головы таких же воров» — умалчивая о роли помещиков, составлявших ударную силу их войска. Посадских людей Москвы уверяли, что повстанцы не пощадят никого из ее жителей, почему «московиты во второй раз присягнули царю в том, что будут стоять за него и сражаться за своих жен и детей, ибо хорошо знали, что мятежники поклялись истребить в Москве все живое»[55]. Церковь призвала русских людей к покаянию, с 14 по 19 октября в столице продолжался пост и не прекращалось богослужение.
Москвичи «сели в осаду»: все способные носить оружие (не менее 10 тыс. человек) были «росписаны по стенам»; выбранные руководители посада в этих условиях приобрели достаточно широкие полномочия. Кроме того, в распоряжении Шуйского оставались отряды московских дворян, стрельцы, даточные и «охочие люди» из северных уездов государства.
Последние мыслились эффективным противовесом пешим казачьим станицам повстанцев, поголовно вооруженным «вогненным боем». Так, мощный именно в огневом плане отряд царских воевод Никиты Пушкина и Нелюба Огарева, занявший в эти дни гарнизоном Красное село (недалеко от Коломенского), включал в себя 1175 человек пехоты при 10 однофунтовых орудиях; половину отряда составляли московские стрельцы, а половину — «охочие люди» (200 человек) и пешие даточные с ружьями из Каргополя и Турчасова, Чаронды, северодвинских волостей и Выми[56]. По словам летописца, «двинские стрельцы и даточные люди великие ратницы и зело смелы к ратному делу, един человек воюет и биет за два, а ин и за три человеки»[57].
Выйдя в конце октября к Коломенскому, отряды Пашкова и Болотникова были задержаны переговорами посадского «мира» Москвы о сдаче города. Тем временем полевые войска Василия укрепились в «гуляй-городе» перед Серпуховскими воротами Замоскворечья; смоленские дети боярские выбранного ими головы Г. Полтева с помощью отрядов из Москвы очистили от повстанцев уезды к западу от столицы и освободили Можайск. Переговоры в Коломенском внесли раскол в повстанческий лагерь. Ахиллесовой пятой болотниковцев стало отсутствие царя Дмитрия в их лагере и вообще где-либо, что само по себе вызывало подозрение. Столица стояла на грани капитуляции — но кому? Москвичи потребовали показать им Дмитрия, а затем стали тайно уверять Пашкова и Ляпунова в том, что Отрепьев был действительно убит.
К этому добавилась еще и личная вражда вождей восстания. Ляпунов был, видимо, недоволен своим подчиненным положением и вместе с рязанцами и стрельцами из Коломны первым перешел на сторону Шуйского. Истома Пашков, одержавший решающие победы на пути к столице и первый вступивший в Коломенское, по требованию «большого воеводы» Болотникова был вынужден оставить занятые было им царские хоромы и подчиниться последнему.
Дождавшись подхода подкреплений со стороны Смоленска, войска Василия перешли к решительным действиям и атаковали отряд казаков, укрывшийся в обозе у деревни Загорье. Через три дня здесь развернулось генеральное сражение, в разгар которого Пашков со своими отрядами перешел на сторону Шуйского. Болотников потерпел решающее поражение, следствием которого стало не только снятие осады Москвы, но и отпадение от «Дмитрия» большинства южных уездов. В руках повстанцев остались Тула и Калуга, куда отступили более 10 тыс. ратников «с вогненным боем». Царское войско сосредоточилось на осаде последнего города, в котором укрылся и сам Болотников.
3.3. Бои со сторонниками «Дмитрия» и лжецаревича Петра (1606 — начало 1607 г.)
1606 г., 20 декабря — 1607 г., ок. 3 мая — осада войск Болотникова в Калуге; успехи отрядов Шуйского по стране.
1606–1607 гг. — поход «царевича Петра».
1606 г., сентябрь-ноябрь