По всему этому стать кавалеристом, пожалуй, труднее, чем стать стрелком: нужно учиться дольше. И служба в кавалерии нелегкая: стрелку надо позаботиться о своей винтовке да о самом себе, а кавалеристу — еще и о коне. Каждый день надо коня чистить, поить, кормить, учить. На это уходит много времени.
Зато как увлекательна боевая служба кавалериста, наполненная быстрым движением, выслеживанием врага, неожиданными встречами с ним в разведке, лихими рукопашными схватками, стремительными» молниеносными атаками!
В этих схватках побеждает тот, кто храбрее, кто быстрее соображает. Побеждает тот, кто нападает стремительнее, приводя врага в трепет своей решимостью: либо порубить его шашкой, либо погибнуть самому.
А побежденным оказывается тот, кто туго смекает, долго соображает, колеблется; тот, кто не выдерживает вида приближающихся живой стеной всадников, грозного сверкания их обнаженных клинков, — не выдерживает вида несущейся на него сверкающей смерти!
ПРОРЫВ БЕЛОГВАРДЕЙСКОГО ФРОНТА
Весной 1920 года польская белогвардейщина неожиданно двинула свои войска на Советскую страну. Она вторглась в пределы Украины, захватила правый берег Днепра, заняла Киев.
Конная армия Буденного находилась тогда на Северном Кавказе; незадолго до этого она разгромила белую армию Деникина. Теперь красная конница помчалась на запад, навстречу белогвардейцам.
Через степи, через реки, через леса — тысячу километров — прошли быстрые буденновские кони.
28 мая наша конница настигла на походе 50-й пехотный неприятельский полк. Когда перед солдатами показались вдруг буденновские всадники, белогвардейцы растерялись. Пока они перестраивались, буденновцы уже налетели на них и изрубили весь полк...
Но это был только первый удар. Буденный только еще нащупывал слабое место врага. Вскоре последовал новый, на этот раз сокрушительный, удар.
6 июня неприятельские войска собирались перейти в общее наступление. Наша конница опередила их — на один день.
5 июня 1920 года Конная армия атаковала противника неподалеку от маленького городка Сквиры.
Буденновск налетели на белогвардейцев..
Из лесов, из деревень, из-за холмов выскочили внезапно наши всадники. Солдаты оглядываются, — отовсюду, куда хватает глаз, мчатся в гигантском облаке пыли советские кавалеристы. Весь горизонт закрыт ими и потемнел. Точно огромная грохочущая туча, несутся буденновцы на врага. Впереди мчатся броневые автомобили, скачут, стреляя, пулеметные тачанки, а в небе, перегоняя всех, несутся, свистя и гудя, артиллерийские снаряды.
Недолго продолжался бой: вражеская пехота побежала. На помощь ей прискакала конница. Но и она не выдержала удара, была опрокинута, смята.
Неприятельский фронт был прорван, в нем появилась брешь. В эту брешь и хлынула буденновская конница, стала гулять по неприятельским тылам, появляясь неожиданно то тут, то там, сокрушая все на своем пути, внося всюду смятение.
Белогвардейцы теперь не выдерживали уже одного вида несущейся на них, как гроза, как смерч, нашей конницы. И как только в этом смерче, подобно молнии, сверкнут клинки обнаженных, взятых «к бою» шашек, — они бросались бежать.
По всему фронту наша армия перешла в наступление.
ПОДВИГ КАВАЛЕРИСТА
Вот что случилось в тот же 1920 год, еще до того, как буденновская армия прорвала белогвардейский фронт.
Один из наших конных полков шел походным порядком. Длинной лентой растянулась по пыльной дороге колонна кавалеристов. По левую сторону дороги простирался луг, за ним виднелись кусты. Стоял ясный весенний день. Не было никаких признаков опасности, все было спокойно.
И вдруг из-за кустов прогремели пушечные выстрелы: притаившаяся там вражеская батарея открыла огонь по походной колонне. Несколько коней упало. Они загородили дорогу. Испугавшись, шарахнулись в сторону другие кони. Вот тачанка с пулеметом опрокинулась в канаву, другая заметалась, натыкаясь на всадников. Грозная опасность нависла над полком: батарея может в минуту выпустить тридцать снарядов, в каждом из них по двести пятьдесят пуль.
Домчаться бы нам!
Сколько бойцов в полку будет убито, сколько ранено!
В это самое время двенадцать бойцов того же полка вместе со-старшиной Жигаевым ехали поодаль, в стороне от дороги.
Только они выехали на небольшой пригорок, как услыхали вдруг совсем близко выстрелы (неприятельской батареи.
С пригорка все было отчетливо видно: длинная, задернутая дымкой пыли колонна полка, а в кустах — батарея. В один миг Жигаев оценил смертельную опасность, угрожавшую полку.
И он решил захватить неприятельскую батарею.
Он понимал, что один-единственный неприятельский снаряд не оставит в живых никого из его маленького отряда. Он знал, что тринадцати кавалеристам почти невозможно справиться с целой батареей, с ее полутораста бойцами. Но если родной полк попал в беду, его надо выручать хотя бы ценою собственной жизни. Жигаев не колебался.
— Эскадрон, в атаку! — громко закричал он и со своими двенадцатью бойцами бросился к ближайшей неприятельской пушке.
Секунды решали победу или смерть: успеют белогвардейцы повернуть в сторону маленького отряда хоть одну из своих пушек и выстрелить из нее, — тогда все погибло. Успеют раньше домчаться до батареи храбрые конники, — полк спасен.
Уже близко неприятельская батарея. Уже ясно видны разгоряченные, потные лица солдат: они стараются повернуть крайнюю пушку в сторону жигаевского отряда. Слышна их ругань: колеса пушки врезались в мягкую землю, застряли в ней.
Офицер что-то кричит и машет хлыстом. А пушка все не поворачивается. Одна и та же мысль сверлит мозг каждого из буденновцев: «Еще бы немножко замешкались — домчаться бы нам!»
Но вот пушка начала поворачиваться. Еще миг — и все погибло. Хорошо, что до батареи совсем уже близко.
— Ур-р-р-ра! — кричит Жигаев, размахивая на всем скаку шашкой.
Бойцы подхватывают его крик.
И вдруг от пушки отбегает в сторону, в кусты, один солдат, за ним другой, третий. Пушка перестала поворачиваться, снова застыла. Офицер выхватывает револьвер.
Но в тот же миг удар жигаевской шашки валит его на землю.
— Ур-р-ра!
Видно, как растерянно топчутся неприятельские артиллеристы у трех остальных пушек. Вот уже и они бегут к кустам, бросив свои орудия. Наши конники догоняют и рубят их.
Так тринадцать храбрых кавалеристов захватили целую неприятельскую батарею и спасли от гибели свой полк.
КОННИЦА ТЕПЕРЬ
Если противник успел подготовиться к отпору, если он окопался и хорошо разместил свои пулеметы и орудия, тогда лихой конной атакой его уже нельзя разгромить. В таких случаях кавалеристы и не мчатся в атаку. Вместо этого они слезают со своих коней и отдают их коноводам. Каждый коновод берет от трех до пяти лошадей и уводит их куда-нибудь в укрытое от пуль место. А кавалеристы, спешившись, начинают вести бой точно так же, как все стрелки: наступают перебежками, стреляют, окапываются, идут в атаку в пешем строю.
Так кавалерия, если нужно, может мгновенно превращаться в пехоту. Но только нужда в этом пройдет, кавалеристы снова садятся на коней.
Конница и танки в бою.
В наше время у конницы появились соперники: быстроходные бронированные машины. Многим даже казалось, что конница отжила свой век. Но последние события показали, что конница нужна и теперь. Ей только пришлось вооружиться большим количеством пулеметов и пушек, принять в свой состав броневые автомобили, танки и самолеты.
Такая конница всюду настигает врага и наносит ему сокрушительные удары.
В 1939 году, когда Красная армия освобождала наших братьев, западных украинцев и белоруссов, (неприятельские войска, укрылись в густой чаще Августовских лесов. Сюда, в эти дебри, думали они, не пробраться ни танкам, ни автомобилям. Но наша конница быстро проникла в самую гущу лесов и сломила сопротивление вражеских войск.
ДЕНЬ КАВАЛЕРИСТА
Поднявшись чуть свет (а зимой — задолго до рассвета), кавалерист первым делом идет на конюшню. Конь отлично знает своего хозяина в лицо и встречает его дружеским ржаньем. Кавалерист выводит коня на коновязь, долго и старательно чистит его щеткой, расчесывает ему гриву и хвост. Наконец каждый волосок любовно уложен к волоску,
Кавалерист чистит коня.
конь блестит, его грива и хвост лежат ровными волнами, словно он побывал в парикмахерской. Теперь кавалерист поит своего друга. Конь пьет немало: он выпивает зараз полтора-два ведра воды. Затем кавалерист ведет коня на конюшню, ставит его в станок и засыпает в его кормушку порцию золотистого овса.
Боец поит своего друга.
После этого бойцы уходят с конюшни: им надо переодеться, помыться, позавтракать. Остаются только дежурные — дневальные.
На конюшне в это время тишина. Слышен только хруст зерен, перетираемых конскими зубами, да изредка стук копыта: это какой-то конь грозит другому, сующему свою морду с налипшими около губ зернами овса в кормушку соседа. Но окрик дневального: «Не балуй!» призывает шалуна к порядку. И все вновь затихает.
После того как конь поел, ему нужно не меньше часу стоять спокойно, чтобы корм пошел ему на пользу. Поэтому с утра у бойцов не бывает занятий верховой ездой: у них или политические занятия, или изучение уставов, или стрельба из ручного оружия. Через час-другой после завтрака начинается обучение верховой езде, рубке, вольтижировке. Езда происходит или во дворе, или в специально выстроенном здании — манеже.
Время подходит к обеду. Кавалерист снова позаботится сперва о коне, а потом уж о себе. Он выводит коня во двор, счищает с него налипшую во время занятий пыль и грязь, поит и кормит его.
После обеда — отдых. Сладко спят кавалеристы, вставшие чуть свет, утомившиеся от езды и рубки! После отдыха опять занятия.