ял на носу. Все, что не было в нем закреплено, падало на водителя. В этом положении давался полный газ, и танк медленно выбирался из воронки».
Так шло обучение танкистов. В это же время заводы выпускали всё новые и новые танки. А затем их перевезли тайком во Францию и тут пустили в бой. Точно железные слоны, двинулись они вперед, гудя и дрожа, круша все на своем пути.
Танки, действительно, оказались прекрасными боевыми машинами, настоящим «броневым войском», готовым к наступлению.
В бою под Каховкой один из неприятельских танков наехал на землянку, служившую нашим бойцам баней. Под тяжестью* танка землянка провалилась. Напрасно танк шевелил своими гусеницами: выбраться из ямы он не мог. Но орудие его попрежнему грозно глядело вперед, и из него один за другим вылетали снаряды.
Красноармейцы, однако, скоро заметили: эти снаряды доставали только тех, кто находился далеко от танка; тем же, кто оказался у самого танка, они не причиняют никакого вреда. Бойцы осмелели, подошли к танку вплотную, начали в него стучать, кто-то даже залез на него. И грозный танк ничего с ними не мог поделать: ни пушку, ни пулемет нельзя опустить вниз так круто, чтобы их снаряды упали у самого танка.
Тяжелые танки.
Броневые автомобили.
Вот это необстреливаемое, безопасное пространство и называют «мертвым». Пожалуй, его правильнее было бы, наоборот, называть «живым»: ведь тот, кто сюда попал, может не бояться снарядов, он останется жив. Но так уже издавна повелось называть это пространство «мертвым».
«Мертвое пространство» имеется не только у танка, но и у автоброневика, у бронепоезда, у самолета.
Имеется оно и у артиллерийских орудий, стоящих на закрытой позиции, например, за холмом: перелетев холм, снаряды не могут сразу же упасть, они будут лететь дальше и упадут довольно далеко от холма.
Боец, попавший в «мертвое пространство», может спокойно стоять здесь: снаряды будут пролетать у него над головой, не принося ему никакого вреда.
Это было у озера X. Лейтенант Винокуров получил задание проделать в колючей проволоке проход для нашей пехоты и уничтожить неприятельские пулеметы.
С ходу налетел танк Винокурова на колючую проволоку. Затрещали колья, смятая, разорванная, точно паутина, проволока упала на землю.
Путь для пехоты был теперь открыт.
Не останавливаясь, танк мчался вперед. Вражеские пули и осколки снарядов барабанили по его броне, точно дождь в оконное стекло- Винокуров приник к смотровой щели: он искал, откуда летят пули. Вдалеке он заметил тонкую, выходящую точно из-под земли струйку пара. Значит, неприятельский пулемет тут. Броневая башня танка повернулась, из его пушки вылетели, один за другим, несколько снарядов. И белый дымок исчез, пулемет замолк навсегда.
Но совсем недалеко «строчил» другой неприятельский пулемет — из земляного окопа. Винокуров направил свой танк прямо на этот окоп. Танк только слегка нырнул, как лодка на волне, а от окопа, от пулемета в нем, от пулеметчиков не осталось и следа. Точно огромный утюг прошелся по земле и раздавил, стер все, что на ней было.
Еще несколько вражеских пулеметов уничтожил Винокуров.
Выполнив задачу, танк двинулся назад. Вдруг машина содрогнулась: снаряд уцелевшей неприятельской пушки попал в танк. Водитель упал мертвый. Мотор заглох. Но танк медленно полз еще под уклон. Второй снаряд попал в башню. Командир машины был ран^н осколком в ногу. Ранен был и сам танк. Он остановился. Танк был теперь беспомощен, как корабль на мели. Но танкисты решили не покидать свой потерпевший аварию «корабль», они еще надеялись его спасти.
Танк превратился в небольшую броневую крепость. Целые сутки, отстреливаясь, выдерживали храбрые танкисты осаду, не давали врагу подойти к подбитому танку и захватить его. Упорство их не пропало даром: в конце концов наши стрелки сумели подать им помощь, и танкисты и танк были спасены.
Этот рассказ мы слышали от танкиста, Героя Советского Союза Ивана Ивановича Харлановского.
Вот что он рассказывал:
— Однажды, еще в начале войны с белофиннами, мой танк вместе с тремя другими был послан в разведку. Итти пришлось лесом; обойти его нельзя было никак: по обе стороны от леса тянулись бесконечные болота. Мой танк шел головным по узкой тропке и то и дело валил и подминал под себя молодые елочки и сосенки, росшие на пути. Делал он это без труда, даже не замедляя хода.
— Стоп! — скомандовал вдруг командир машины. — Впереди минное поле!
Мы вгляделись и, действительно, заметили впереди маленькие, еле заметные бугорочки, выдававшиеся из-под снега. Наверное, те, кто закладывал здесь мины, очень спешили: бугорки были плохо засыпаны снегом, видно было, что здесь недавно рыли землю.
Танк врезался в дом...
Нечего делать, пришлось сойти с тропинки и пуститься в обход. Здесь уже росли толстые деревья, их свалить танку было не под силу. Нужно было маневрировать между ними.
Вскоре лес стал редеть, показалась опушка, вдали сквозь деревья виднелась дорога, около нее какие-то домики.
Командир взглянул на карту.
— Да это Меркке! — воскликнул он. — Мы уже в тылу у белофиннов. — И он скомандовал: — Полный вперед! — а остальным танкам подал сигнал флажком: «Делай, как я!»
И вот мотор взревел, как выпущенный из клетки дикий зверь, танк рванулся вперед, помчался, ныряя по ухабам, и вынесся на дорогу.
Теперь мы видели сквозь броневые щели, как из домиков выбегают белофинны и опрометью бросаются в лес. По броне танка что-то забарабанило: наверное, нас обстреливали из пулемета. Наш башенный стрелок тоже открыл огонь.
Вдруг на одном из домов мы заметили над дверью голубой полосатый флаг.
— Наверное, это их штаб, — сказал командир. — Прибавь газу! — приказал он. — Прямо на дом!
Со страшным ревом танк врезался в угол дома. Точно брызги от брошенного в воду камня, взлетели во все стороны обломки бревен. Продавливая пол, танк ворвался внутрь дома. В этот миг крыша рухнула и накрыла танк, точно крышка сундука. И сразу же смолк страшный рев мотора, настала могильная тишина: от сильного толчка мотор заглох.
Это было, наверное, странное зрелище: танк, стоящий в комнате. Но мам было не до того: мы смотрели на столы, стоявшие в комнате; на них лежали развернутые военные карты. Значит, в самом деле мы въехали в штаб к белофиннам.
Комната была пуста. Видно, финские офицеры успели скрыться. Валялась только чья-то шапка, пулемет-пистолет, фонарь да еще какая-то мелочь.
Мы завели мотор и попробовали двинуться задним ходом. Но танк не тронулся с места.
Попробовали вперед — тоже ничего.
Пришлось вылезть через нижний люк танка и посмотреть, в чем дело. Оказывается, обломки бревен стали торчком, уперлись в танк и не пускают его. Мы оттащили эти обломки в сторону. Взяли со столов карты и остальные трофеи, прихватили заодно флаг, оторвав его от древка, и снова забрались в танк.
Стряхивая с себя обломки крыши, танк выехал из дома. Мы присоединились к другим нашим танкам, двинулись назад, через тот же лес, и благополучно прибыли к своим.
Карты, которые мы привезли, очень пригодились: на них было отмечено расположение белофинских войск, пути их отхода, минные поля и многое другое.
За эту разведку весь экипаж нашего танка был награжден медалями «за отвагу».
КТО КОГО ВЗЯЛ В ПЛЕН?
Это случилось во время войны с белофиннами.
Один из наших танков, возвращаясь с разведки, во время которой ему пришлось выдержать бой с врагом, отбился от остальных наших танков и потерял их из виду. Тогда танкисты заглушили свой мотор и стали слушать, не донесется ли до них шум ушедших вперед танков. Они уловили отдаленный гул и, чтобы поскорее нагнать своих, двинулись напрямик через занесенную снегом низину. Но едва только танк спустился с холма, как он провалился в холодную ржавую воду: тут, оказывается, было незамерзшее болото. Мотор танка заглох.
Как ни бились танкисты, вытащить танк из болота им не удалось.
Тем временем стемнело. Тишина стояла кругом. На помощь никто не шел. Может быть, наши решили ждать рассвета? А может быть — они ищут, но никак не могут найти отбившийся танк?
Вдруг в сумраке ночи, при тусклом свете луны, прикрытой облаками, показались вдали какие-то белые тени, — наверное, лыжники в белых балахонах. Свои или чужие? Подать им голос или молчать? Танкисты решили выждать. На всякий случай они закрыли люк.
Вскоре стало ясно: это пришли белофинны.
Рассыпавшись в цепь, осторожно начали они приближаться к танку, окружать его.
— Рус, сдавайсь! — крикнул один из них на ломаном русском языке.
Как хотелось танкистам ответить на это предложение выстрелами. Но, на беду, патронов у них не было, все они вышли несколько часов назад, во время горячего боя.
Что делать? Танкисты решили не откликаться.
Тогда белофинны, осмелев, подошли к самому танку, стали стучать в него. Но танкисты, как и прежде, молчали.
То ли белофинны решили, что танк, потерпевший аварию, пустой, то ли они не поверили молчанию, но их соблазнила мысль привезти к себе советский танк целым вместе с его бойцами. Во всяком случае, они не стали калечить беспомощную машину, а (вместо этого вызвали сюда свой танк, вооруженный пулеметом.
Белофинский танк остановился у края болота, шагах в. десяти от нашего. Белофинны перекинули толстую цепь от своего танка к нашему. Мотор их танка заработал громче, и цепь натянулась- Наш танк пополз, но когда до края болота оставалось всего шага два или три, он. вдруг уперся во что-то, — наверное, в камень, скрытый под снегом, — и снова застрял. Сколько ни трудился малосильный финский танк, преодолеть это препятствие ему было не под силу.
Пришлось белофиннам вызвать на подмогу еще один танк, тоже пулеметный. Снова загрохотала цепь, и оба неприятельских танка, напружившись изо всех сил, точно два паровозика, тянущие какой-то тяжеленный вагон, вытащили наконец наш танк из болота. Странный поезд из трех связанных цепями, выстроившихся гуськом танков двинулся в путь.