Перед боем на палубе быстро воздвигали высокую башню. На башню взбирались воины с луками и стрелами. Другие воины, одетые в шлемы и латы, вооруженные мечами и копьями, занимали свои места на борту.
Корабль шел прямо навстречу неприятелю, грозя ему своим окованным медью, похожим на длинный рог тараном.
Кроме пурпурных парусов, на корабле были еще запасные паруса — черные. Их называли «волчьими». Такие паруса подымали темной ночью, когда хотели проскользнуть незаметно для неприятеля...
Таковы были галеры. Их считали в старину очень сильными военными кораблями, это были как бы «линкоры» тогдашнего флота.
Но этот старинный «линкор», в отличие от теперешних, не имел ни котлов, ни машин, ни винта. Он был как бы огромной лодкой. Когда ветер дул попутный и к тому же не очень сильный и не очень слабый, тогда галера шла под парусами. Но такой ветер бывает не часто. В остальное время корабль шел так, как ходят обыкновенные гребные лодки — на веслах.
Конечно, такому большему кораблю надо было иметь очень много весел, иначе он не сдвинулся бы с места- Строители галер пускались на разные ухищрения, строили галеры, в которых гребцы сидели друг над другом, в два-три этажа. Но это не очень помогало: тех, кто сидел внизу, захлестывало даже небольшой волной; а тем, кто сидел наверху, приходилось грести огромными, неимоверно длинными веслами, чтобы достать до воды.
Никакой силач не мог бы поднять такое весло. Поэтому на одно весло и сажали по три-четыре, иногда по шесть человек.
Тяжелая это была работа — грести на галере. Настолько тяжелая, что на нее сажали каторжников и невольников.
Гребцы-каторжники сидели друг за другом совершенно голые. Все они были прикованы за ногу к своему месту. Странно подумать, что многие из этих людей десятками лет не ступали ни разу на землю: ведь их никогда не спускали на берег. На корабле они жили, на корабле умирали, и мертвых их выбрасывали в море.
Даже музыканты на корабле были узниками- Даже повар не мог отойти от плиты дальше чем на несколько шагов: он был прикован к плите цепью.
За гребцами смотрели специальные надсмотрщики с плетьми. Старший надсмотрщик свистел в серебряный свисток, — это был знак к началу работы, — музыканты дули в трубы и флейты, и под эту музыку каторжники мерно двигали тяжелыми веслами...
В бой галера шла всегда на веслах.
Солдаты на галере были, конечно, вольными людьми: в бою нужна храбрость, верность своему долгу, а на все это способен только свободный человек.
В бою гребной корабль старался ударить своим тараном неприятельский корабль в борт, чтобы пробить его и пустить ко дну.
Многовесельный старинный корабль — галера.
В разные времена моряки разных стран применяли и другие боевые приемы. Например, самим быстро убрать весла и провести галеру по неприятельским веслам, чтобы поломать их, — после этого неприятельский корабль становился совсем беспомощным, он не мог больше двигаться. Или еще такой прием: подойдя вплотную к неприятелю, сбросить сверху на его корабль тяжелую заостренную железную болванку, — случалось, что она пробивала не только палубу, но и дно корабля.
Пускали в неприятеля стрелы, бросали копья, камни и горшки с «греческим огнем», — эти горшки вызывали на корабле пожар.
Но самое важное было взять неприятельский корабль на абордаж. Для этого перебрасывали длинные крючья, они вонзались в палубу неприятельского корабля. Тогда сразу же начинали изо всех сил тянуть за цепи, прикрепленные к крюкам, и таким способом притягивали корабль вплотную. Солдаты устремлялись на неприятельский корабль.
В эти минуты и пускались в ход шарики с иглами, а также мыльная вода и известь. Известь бросали врагу в глаза, шарики с иглами — под ноги, мыльную воду лили на палубу, чтобы неприятельские солдаты скользили и падали, их было бы легче перебить...
Так сражались на море в старину.
ПАРУСНЫЙ КОРАБЛЬ
Кто хоть однажды катался на лодке под парусом, тот помнит удивительно приятное ощущение от этой прогулки: с тихим, ровным журчаньем утекает назад вода, красиво выгнулся под напором ветра белый парус, легко и быстро несется лодка, так легко, что кажется — она парит, подобно птице.
Конечно, парусом надо управлять искусно, не то лодка может перевернуться при внезапном порыве ветра. Надо уметь лавировать, ложиться, как говорят моряки, то на один галс, то на другой.
Парусный корабль в бурю.
Надо чувствовать ветер, как музыкант чувствует ритм.
Но разве можно все это сравнивать с искусством настоящего моряка! Разве можно сравнить лодочку с многопарусным океанским кораблем!
Тысяча человек составляли команду такого корабля. Три палубы, одна над другой, возвышались на нем. Сто пушек выглядывало из квадратных отверстий в его бортах.
Это было как бы огромное крылатое здание, построенное из дерева и полотна, плывущее по морям.
Прямые и стройные мачты его уходили вверх на высоту десятиэтажного дома. На них, в несколько ярусов друг над другом, развевались паруса. К парусам тянулись, подобно пучкам нервов, бесчисленные канаты и веревки- Натягивая или отпуская веревки, бесстрашно карабкались по мачтам матросы. Снизу, с палубы, они казались крохотными ползущими мошками. Но они-то своей дружной работой и давали кораблю жизнь. Корабль как бы пил ветер всеми своими раздувшимися парусами и, рассекая волны, величаво шел вперед.
Издали он казался какой-то сказочной белокрылой птицей, скользящей по воде.
На парусных кораблях не было уже каторжников и невольников, вся команда состояла из свободных людей.
На парусном корабле Колумб достиг Америки, Васко да-Гама обогнул Африку и дошел до Индии, Магеллан пустился в первое кругосветное плавание. На парусных кораблях русские моряки пересекали океаны, достигли первыми Аляски, открыли Антарктиду...
БРАНДЕР
Это произошло сто семьдесят лет назад, во время войны России с Турцией. Наш Балтийский военно-морской флот отправился в далекий поход: он обогнул Европу, вошел в Средиземное море, а оттуда в Эгейское море.
23 июня 1770 года наш передовой корабль поднял флажный сигнал: «Вижу неприятельские корабли». Ночь прошла в подготовке к бою. И едва только рассвело, на флагманском корабле взвился сигнал: «Гнать за неприятелем».
Выстроившись тремя колоннами, наш флот стал приближаться к турецким кораблям, стоявшим на якоре.
Вскоре стали ясно видны турецкие корабли. Их было очень много: около восьмидесяти, разных типов. А русских кораблей было всего тридцать. Распустив паруса, бесстрашно шел наш флот на сильнейшего врага.
Одним из первых шел корабль «Евстафий». На нем находился адмирал Спиридов. Три турецких корабля стали стрелять по «Евстафию». Адмирал Спиридов, не обращая внимания на летящие пули и снаряды.
расхаживал с обнаженной шпагой по верхней палубе и подбодрял матросов. Громко, не замолкая ни на минуту, гремел, судовой оркестр: адмирал приказал музыкантам «играть до последнего!».
Около полудня «Евстафий» сошелся борт о борт с турецким флагманским кораблем «Реал-Мустафа»; на этом корабле находился турецкий адмирал, прозванный за храбрость «львом султана». «Евстафий» взял корабль на абордаж. Наши офицеры и матросы стали перебегать на «Реал-Мустафа». Закипел рукопашный бой.
Один из наших матросов бросился к турецкому флагу, висевшему на корме, и уже протянул правую руку, чтобы сорвать его. В эту секунду турок полоснул его по правой руке, она бессильно опустилась-Матрос ухватился тогда за флаг левой рукой. Но и левую руку ранили. Он вцепился зубами в флаг, но, проколотый турком, упал мертвый. Другой матрос успел, однако, подхватить флаг и принести его на наш корабль
Сам турецкий адмирал был ранен. Но его недаром прозвали «львом султана»: он отбивался до последней минуты. И когда увидел, что надежды уже не остается, плен неминуем, тогда он прыгнул за борт. За ним стали бросаться в воду и спасаться вплавь турецкие офицеры и матросы.
На «Реал-Мустафе» возник пожар, бушевало пламя. «Евстафий», у которого были повреждены в бою снасти, не мог уже отцепиться от пылающего неприятельского корабля. Напрасно пытались на «Евстафии» потушить пожар. Адмирал Спиридов и еще несколько человек покинули корабль и перешли на шлюпки. Уже новые шлюпки спешили к «Евстафию», чтобы забрать остальную команду, но не успели: горящая грот-мачта турецкого корабля обрушилась на «Евстафия» и задела пороховой погреб- Раздался оглушительный взрыв, и оба корабля, наш и неприятельский, взлетели на воздух.
Но к этому времени наш флот уже успел нанести сокрушительный удар турецкому. Увидев гибель своего флагманского корабля, турки совсем растерялись. Они поспешно стали обрубать якорные канаты: их корабли спустились в Чесменский залив и столпились в нем, один подле другого.
Здесь, в глубине залива, турки чувствовали себя в безопасности.
Наши корабли, став у входа в залив, заперли турецкий флот. Но этого было мало: надо было каким-то способом уничтожить турецкие корабли.
Горящий корабль — угроза турецкому флоту.
Днем 25 июня наши адмирал и капитаны собрались на военный совет. Было решено пустить в залив брандеры.
Брандер — это, так оказать, зажигательный корабль. Его набивают стружками, смолеными досками или иным горючим материалом, поливают скипидаром. После того как брандер подожгут, команда сейчас же переходит в шлюпки и гребет прочь- Горящий корабль сталкивается с неприятельскими судами, пламя перекидывается на неприятельский флот...
Настала ночь. Ветер дул с моря в залив. С одного из наших кораблей взвились ракеты. Это был условный знак: четыре брандера, четыре судна, обреченных на гибель, двинулись в залив. За каждым из них шла привязанная к корме шлюпка.
К несчастью, ночь была лунная. Турки заметили наши суда и догадались, зачем они идут.
Загремели турецкие пушки. Вокруг брандеров закипела вода, взметнулись вверх водяные столбы. Один из брандеров наскочил на мель и сгорел тут, не причинив туркам никакого вреда.