Все готово, все нацелено. Сигнал. Наши батареи начинают обстреливать неприятельскую полосу. Наша пехота и танки начинают наступать. Им поставлена задача: ворваться в заранее намеченные выступы неприятельской позиции.
Неприятель, конечно, постарается отразить атаку нашего авангарда. Тем самым он покажет свои огневые точки, свои батареи. Это нам и нужно.
Танки бросаются в атаку, за ними — пехота. И сотнями, тысячами глаз — глазами своих командиров и разведчиков — смотрят в этот момент наши войска на неприятельскую позицию.
Вон блеснул огонек: это противотанковая пушка врага открыла огонь по нашим танкам. На карту ее. Вот с той небольшой высоты, а вот и с опушки леса появились легкие, бледные дымки: это пулеметы. Сейчас же нанести и их на разведывательную схему! Затрещали разрывы неприятельских снарядов. Надо поскорее определить, сколько орудий стреляют, какого они калибра. Опытный командир узнает это по свисту летящего снаряда, по грохоту его разрыва, a если не удастся распознать на слух, то можно послать разведчиков, пусть они подберут осколки снарядов, обмеряют воронки от их разрывов. Звукометристы ловят своими приборами батарею за батареей. Летчики наносят на карту все, что они заметят, спешат сфотографировать снова самые важные участки неприятельской позиции. Наши разведчики и танкисты ищут прохода среди минных полей, стараются разузнать, где таится опасность и как ее избежать.
Бой обычно длится немного времени. И все же это очень упорный и трудный для нас бой: ведь с нашей стороны действуют только авангарды, а с неприятельской стороны — части его главных сил.
Этот короткий, но кровопролитный бой можно назвать предвари-тельным: он служит как бы репетицией будущего решительного боя.
КОМАНДИРЫ РЕШАЮТ
Предварительный бой завершен. И тут-то начинается сразу же самая напряженная работа командиров и их штабов: ведь за это время удалось добыть массу новых сведений о противнике. Но все эти сведения отрывочны: там — окоп, там — пушка, здесь — пулемет, тут — Минное поле. А как все это связано между собой? По какому плану построены неприятелем укрепления? Насколько прочны они? Как расположены силы противника?
В самый короткий срок, пока неприятель не успел перестроиться или подтянуть подкрепления, надо рассортировать все добытые в бою сведения, сопоставить их друг с другом, свести воедино. Записи звукометрических станций, аэрофотоснимки, наблюдения стрелков, артиллеристов, танкистов, летчиков, саперов — все это сотнями потоков устремляется в штаб, здесь проверяется и наносится на карту.
Но сколько бы сведений ни накопилось, все равно неизвестного останется больше того, что стало известным. Да и полученные сведения можно толковать по-разному. Вот тут-то и зависит все от опыта, догадливости, таланта командиров. Как ученый по нескольким найденным в земле костям восстанавливает строение и вид животного, которому принадлежали эти кости, с такой точностью, как будто он видел его собственными глазами, так и командиры по отрывочным и разнородным сведениям восстанавливают картину расположения неприятельских сил.
Командующий созывает своих помощников. Он выслушивает начальников артиллерии, и бронетанковых войск, и войск связи, и инженерных частей: ведь все эти войска будут участвовать в предстоящем бою. И, конечно, прежде, чем вынести решение, надо подсчитать и взвесить силы каждого рода наших войск, надо узнать, насколько обеспечены они боеприпасами и горючим, обдумать, какую задачу можно дать каждому из этих родов войск.
Командующий выслушивает всех своих помощников. Но решает он сам, только он один. И как он сказал, так и будет. Огромную ответственность берет он на себя в эту минуту перед страной: ведь от того, что скажет он, зависят судьбы боя, жизнь тысяч и тысяч людей.
Это торжественная минута, но никакими церемониями, никакой торжественностью ее не обставляют. Все происходит очень просто и отнимает немного времени.
Командующий говорит: я решил: главный удар врагу мы нанесем в таком-то направлении и такими-то силами; цель этого удара такова; на таком-то участке фронта мы будем наносить вспомогательные удары, а на таком-то обороняться; следует обратить особое внимание на такие-то и такие-то обстоятельства. Он коротко говорит о задачах каждого рода войск и о том, как им надо будет действовать в бою.
Вот и все. Бой еще не начался, но мысль, движущая им, то зерно, из которого он вырастает, уже есть. Замысел боя родился.
Однако замысел — это еще не план. Прежде чем начать бой, надо* разработать его план.
ПЛАН БОЯ
Что случилось бы, если бы не было плана боя?
Могло бы получиться, например, так. Артиллеристы ослабят своим огнем врага, разрушат его укрепления. Теперь самая пора итти пехоте в атаку. А пехота еще не готова к этому. И вся работа артиллеристов пропала даром: противник получил передышку и успел оправиться.
Или иначе: артиллеристы разрушили на каком-то участке укрепление неприятеля, подбили его пулеметы и орудия. Сюда бы и броситься сейчас пехоте. А пехота, оказывается, начала наступать совсем в другом месте, натыкается там на нерасстроенную, целехонькую оборону противника, несет огромные потери и в конце концов терпит неудачу.
Или еще хуже: артиллеристы опоздали перенести огонь и бьют собственную пехоту; танки пошли в атаку слишком рано и вынуждены возвратиться назад; самолеты сбросили свои бомбы не там, где нужно, и в решительный момент бомб у них уже нет, они ничем не могут помочь своим войскам. Словом, все роды войск действуют несогласованно, вразброд, и из-за этого только мешают друг другу.
Вот для того, чтобы всего этого не произошло, и составляют план боя, записывают: кому, когда, где и как надо действовать, чтобы общими силами и с наименьшими потерями добиться победы над врагом.
Для того, чтобы составить этот план, надо произвести много очень сложных расчетов. Надо точно оценить силы противника и собственные силы. Надо помнить об особенностях разных родов войск: пехота, например, может передвигаться по полю боя с такой-то скоростью, а танки — с такой, а артиллерия — с иной. Если не учтешь этого, получится путаница. Надо помнить о всех требованиях пехотных командиров, и танковых, и артиллерийских, и всех иных.
Пехотинец, например, требует, чтобы еще до атаки были проделаны там-то и там-то проходы в колючей проволоке противника. Надо включить это в план боевой работы артиллерии. А танкистам нужно, чтобы во-время была приготовлена переправа через реку и построена гать через болото. Надо внести и это в план боевой работы саперов. А саперы говорят: пусть артиллеристы обстреляют опушку леса, иначе враг не даст саперам работать. Артиллеристы, в свою очередь, предупреждают: чтобы они могли выполнить требование саперов, те должны сначала построить такую-то дорогу; кроме того, пусть пехота захватит поскорее вот этот холм, на нем артиллеристы устроят свой наблюдательный пункт...
Словом, одно цепляется за другое, и сведений, заявок, требований набирается столько, что командующему, если бы он этим занялся, нехватило бы времени даже все их прочесть.
Тут-то и выручает штаб: у всякой армии, у каждого корпуса, каждой дивизии, каждого полка есть свой особый штаб. Один из штабных командиров отвечает за все передвижения и действия войск в бою. Другой руководит разведкой. Третий следит за связью. Четвертый отвечает за подвоз боеприпасов, следит за порядком на дорогах, заботится о размещении войск в тылу. Объединяет всю работу штаба его начальник, ближайший помощник командующего.
Штаб составляет план боя. А руководит этой работой начальник штаба.
ИДУТ ВОЙСКА
И вот план приходит в действие. Кажется — какая-то чудовищная пружина начала с непреодолимым упорством расправляться, приводя в движение бесчисленные массы людей, машин, орудий, снарядов. Огромные лавины главных наших сил, не вводившиеся до сих пор в дело и стоявшие в укрытых местах, теперь отправляются в путь. Каждая часть идет к тому месту, которое ей назначено планом боя.
Это величественное зрелище — движение армии, — если бы кто-нибудь мог его увидеть, охватить взглядом.
Помните, как оно описано Лермонтовым?
От Урала до Дуная,
До большой реки,
Колыхаясь и сверкая,
Движутся полки. Веют белые султаны,
Как степной ковыль,
Мчатся пестрые уланы,
Подымая пыль.
Боевые батальоны
Тесно вряд идут,
Впереди несут знамена,
В барабаны бьют;
Батареи медным строем
Скачут и гремят,
И, дымясь, как перед боем,
Фитили горят.
И, испытанный трудами
Бури боевой,
Их ведет, грозя очами,
Генерал седой...
Это было написано об армии прошлого века. Что же сказать о нынешней, во стократ сильнейшей армии, как рассказать о ее движении?
Достаточно отметить одно: передвижение армии — это целое и притом весьма трудное искусство. Надо заранее очень точно рассчитать: кому и когда итти по какой дороге. Малейшая ошибка в расчете — и на путях образуются заторы, такие «пробки», которые очень долго не рассосутся.
Ведь один только стрелковый корпус, если бы он двинулся колонной по одной дороге со всеми своими машинами и орудиями, растянулся бы на сотню километров. Сколько патронов нужно его стрелкам и пулеметчикам, сколько снарядов и бомб его пушкам, гаубицам, минометам, его танкам и самолетам. Ведь за одну только минуту стрелковый корпус Красной армии может выпустить почти четыреста тысяч пуль и больше семидесяти тонн артиллерийских снарядов — четыре вагона боеприпасов, не считая мин.
А что такое одна тонна боеприпасов — можно пояснить таким примером: бомба такого веса разрушит дотла любое, самое крепкое здание — и даже не одно здание, а несколько.
Тысячи грузовиков должны подвозить беспрерывно снаряды для того, чтобы их хватало сражающейся армии.
Всем этим нелегким делом руководит опять-таки штаб.