В один из рабочих дней в миссию прибыла женщина, которая отрекомендовалась врачом, представителем Красного Креста при ЮНРА. Она предъявила документ, свидетельствующий, что дама работает в Мюнхене в секции Красного Креста при ЮНРА. Она назвала своё имя и фамилию — Инга Шмидке.
Это была немка, женщина средних лет, с привлекательной внешностью и хорошими манерами. Во всему было видно, что она получила достаточно хорошее образование и воспитывалась в интеллигентной среде. Вообще, Шмидке производила впечатление открытой и добропорядочной женщины. Охотно рассказывала о своей семье и работе в ЮНРА.
— Так что вы хотели? — спросил Смирнов, привыкший к четким изъяснениям и не получивший вразумительного ответа о цели её прибытия.
— Я имею поручение от своего руководства сопровождать вас, господин Смирнов, в больницу города Зальцнер, где находится на излечении советский гражданин, — заученно отрапортовала она, называя фамилии руководителей миссий.
— Скажите мне, что известно о больном, чем он болен, когда заболел. В каком состоянии находится в настоящее время, — поинтересовался советский офицер.
— Я незнакома с его историей болезни и выполняю сейчас чисто благотворительную миссию Красного Креста, — ответила Шмидке.
В клинику прибыли в середине дня. О приезде Смирнова там был осведомлен персонал. Но Смирнова насторожило то, что лечебное заведение было обнесено высоким глухим забором и охранялось вооруженными полицейскими.
В кабинет, куда привели Смирнова с Ингой, их встретил мужчина в белом халате, представившийся дежурным врачом.
— Господин Смирнов» я в курсе цели вашего визита» — словно что-то не договаривая» быстро пролепетал доктор. — Рекомендую пройти вам к лечащему врачу, который как раз сейчас и занимается с интересующим вас пациентом.
— Благодарю, но я не смогу выполнить вашу рекомендацию, — спокойно ответил Смирнов.
— ???
— Не смогу, пока не ознакомимся я и доктор, прибывший со мной, с историей болезни больного.
Глаза дежурного врача забегали по сторонам, как будто они искали какой-то и от кого-то поддержки. Чувствовалось его сильное волнение и растерянность.
— Дело в том, господин Смирнов, что история болезни находится у лечащего врача, и вы на месте можете с нею ознакомиться.
— Я не согласен, а потому требую пригласить сюда вашего шефа и главного врача клиники, — настойчиво повторил советский офицер.
Такой тон фактического отпора дежурному врачу насторожил и взволновал последнего. Он стал лихорадочно куда-то звонить, но «телефоны упорно молчали». Затем врач буквально выбежал из кабинета, ничего не сказав гостям.
Оставшись в кабинете вдвоём, Смирнов спросил у Шмидке:
— Как вы оцениваете ситуацию?
— Если честно, то мне не нравится поведение врача, — откровенно ответила немка.
Через минут десять вернулся врач и сообщил, что шеф и главный врач на обеде и скоро приедут в клинику. Прошло почти полчаса, и они прибыли. Шульц — шеф клиники, Шнайдер — главный врач. Шеф, протянув руку Смирнову, заметил:
— Извините, что заставил вас ждать. Я не знал точного времени вашего приезда.
— Прежде, чем встречаться с соотечественником, я хочу знать историю его болезни. Этого желает и мой врач, — нахмурив брови, процедил сквозь зубы Смирнов.
— Мне интересен диагноз вашего пациента, — подтвердила Инга.
— Разве вы не информированы, что ваш соотечественник Федотов болен проказой? — Шульц вопросительно посмотрел на Смирнова.
Военный контрразведчик был ошеломлен этой новостью. Врач Шмидке изменилась в лице и, виновато взглянув на офицера, односложно стала повторять, что она ничего не знала о характере заболевания. Только теперь Смирнов сообразил — это очередная ловушка.
— С какой целью этого больного вы пригласили в клинику? — спросил Смирнов.
— Мы это сделали по настоятельной просьбе больного Федотова.
— Вы же врач и прекрасно знаете, что проказа — это особое
инфекционное заболевание, общение с такими больными исключено, — со сталью в голосе вещал подполковник. — Как вы намерены осуществить нашу встречу с больным?
— Да, конечно, это самое страшное заболевание, но он, бедняга, так просил, так просил о встрече, — бормотал Шульц. — Если всё же вы пожелаете встретиться с больным, мы примем все меры безопасности. У нас есть специальные костюмы, и встреча будет происходить в комнате, отгороженной от больного толстым органическим стеклом.
— Хорошо, — сказал Смирнов, — готовьте все меры безопасности для комиссионного осмотра больного. В состав комиссии должны войти, кроме нас с доктором Шмидке, шеф клиники Шульц, главный врач Шнайдер, лечащий врач и представитель эпидемической службы города. А пока пригласите лечащего врача с историей болезни.
Через несколько минут принесли папку с историей болезни и фотографиями больного. Шнайдер, передавая её в руки доктору Шмидке, пояснил, что лечащий врач не мог прийти, т. к. находится в карантинной зоне, а поэтому не будет участвовать во встрече с больным в составе группы.
— Позвольте! Почему же тогда ваш дежурный врач пытался направить нас прямо к лечащему врачу? — с возмущением обратился Смирнов к Шульцу.
— Не может этого быть, — возбужденно произнес шеф клиники.
— Ну, тогда пригласите его сюда, и мы быстро установим истину, — заметил Смирнов.
Шульц, несколько растерявшись, распорядился немедленно вызвать дежурного, но его якобы не оказалось на месте — он вовремя ретировался. Как потом выяснилось, это был не врач, а сотрудник полиции.
Врач Шмидке, просмотрев историю болезни, констатировала, что Федотов действительно болен проказой.
«Как же так, — подумал Смирнов, — получается, чтобы избавиться от меня, они хотели заразить этой неизлечимой болезнью? Но этот план провалился, и Шульц будет отрабатывать какой-то запасной вариант своей реабилитации. Надо же исправить неприглядную картину, которую он рисовал вместе с художниками из спецслужб».
Скоро все в составе указанной группы, облачившись в спецодежду, отправились в бокс к больному. Это была небольшая комната, перегороженная двухслойным стеклом со столом с переговорным устройством.
Усевшись за столом, Смирнов за стеклом увидел какое-то чудовище. Все его открытые части тела были покрыты высоко поднятыми струпьями. Оно медленно двигалось по комнате и что-то жевало.
Когда представитель советской миссии поздоровался с ним, Федотов бодро и радостным голосом ответил:
— Здравия желаю, товарищ Смирнов…
А дальше он попросил разыскать его родственников и сообщить им о его несчастной судьбе. Смирнов записал все установочные данные и объяснил ему о невозможности в настоящее время, при таком обострении болезни, его репатриировать на Родину.
Федотов с пониманием отнесся к словам советского офицера И грустно промолвил:
— Да я и сам понимаю нереальность своей просьбы.
— Тогда скажите, кто вам посоветовал встретиться со мной? — громом прогрохотали слова Смирнова.
— Лечащий врач Манфред, — последовал ответ…
Возвратившись в кабинет шефа клиники, Смирнов отклонил предложение Шульца выпить кофе. Сухо распрощавшись, вместе со Шмидке направился к машине. Всю дорогу на обратном пути Смирнов молчал. Он был возмущен этой гнусной провокацией.
Шмидке сидела на заднем сидении. Она сначала молчала, а потом расплакалась. Пришлось остановить машину и успокаивать её. Шмидке только теперь поняла, какая смертельная опасность была уготована ей вместе с советским офицером и призналась, что не была осведомлена об этом коварном плане. Ею решили пожертвовать ради достижения главной цели. Это и есть нравы западной цивилизации.
Смирнову стало жалко эту женщину. Она упала ему на грудь и ещё больше разрыдалась, живо представляя, как её дети могли остаться сиротами. Он, как мог, стал её успокаивать. Потом предложил зайти в кафе. Она согласилась.
— Ах, как я была беспечна! — всё повторяла и повторяла Шмидке, а потом неожиданно спросила: — Что я должна сказать своему начальству?
— Всё, как было в действительности, — последовал ответ. — А если узнаете что-либо о причастности к этой провокации конкретных лиц, сообщите мне об этом.
На прощанье она горячо поблагодарила Смирнова за её спасение. Они распрощались как друзья.
На следующий день Смирнов нанес визит к руководителю ЮНРА и сделал ему официальное представление по поводу организованной провокации, которая провалилась благодаря грамотным действиям советского военного контрразведчика.
Глава шестнадцатаяНеотвратимое возмездие
Оккупационная политика гитлеровской Германии на
территории СССР под названием «Выжженная земля», сопровождавшаяся неслыханными ранее зверствами, истреблением мирного населения, разрушением городов и сел, вывозом сырья, продовольствия, различных ценностей, не могла оставаться незамеченной мировой общественностью.
СНК, МИД СССР неоднократно выступали с заявлениями, декларациями и нотами по поводу злодеяний и насилия захватчиков в отношении мирного населения и военнопленных. Сообщения Совинформбюро также обращали внимание на эту проблему.
Поэтому всё более актуальной становилась задача документирования преступной деятельности гитлеровского оккупационного режима.
25 февраля 1942 г. Л.П. Берия подписал приказ о направлении материалов (трофеи, кино— и фотоматериалы, письма, акты, свидетельские показания, протоколы допросов пленных немцев и пособников фашистов) о зверствах немецко-фашистских захватчиков в Управление государственных архивов СССР и его местные органы.
2 ноября 1942 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР:
«Об образовании Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР».