Зафронтовую работу активизировали четвертые отделы НКВД союзных республик, краев и областей, созданные решениями УНКВД. Так, 28 августа 1941 г. нач. УНКВД по Орловской области, капитан ГБ К.Ф. Фирсанов сообщил в центр о сформировании 4-го отдела и о том, что большинство сотрудников отдела выехало на фронт и там создало оперативный штаб по организации и руководству партизанскими отрядами и диверсионными группами[1021]. В штаб вошли оперуполномоченные Емельянов, Морозов, Скрипкин, Силенко, Рубинштейн и др. Они установили связь с райкомом партии и начали готовить и забрасывать в немецкий тыл разведчиков и диверсантов[1022]. В конце августа 1941 г. на базе разведотдела УНКВД Ленинградской области также был создан 4-й отдел, который осуществлял общее руководство оперативной и специальной работой, собирал военно-политическую информацию о настроении в оккупированных районах, имевшую важное значение в связи с направлением в тыл противника разведчиков и РДГ групп.
Особая группа Судоплатова претерпела ряд реорганизаций и 3 сентября 1941 г. была преобразована в самостоятельный 2-й отдел НКВД СССР. В январе 1942 г. 2-й отдел НКВД СССР расширили, преобразовав в 4-е («партизанское») Управление НКВД СССР, нач. которого оставался П. Судоплатов[1023].
Организацией зафронтовой работы в армии в начале войны занимались, как правило, ОО армий, а на Черноморском флоте – созданная в октябре 1941 г. в 3-м отделе флота в составе КРО специальная оперативная группа по организации агентурно-оперативной работы в тылу противника. Для руководства партизанским движением и организации подпольных коммунистических ячеек и диверсионной работой в районы, захваченные противником, должны были быть направлены наиболее стойкие руководящие партийные, советские и комсомольские работники, а также лица, преданные советской власти и знакомые с условиями района, в который они направляются. Засылка работников в эти районы должна быть тщательно подготовлена и хорошо законспирирована, для чего следует каждую группу (2-3-5 человек) засылаемых связывать только с одним лицом, не связывая засылаемые группы между собой. Чекисты широко привлекались подпольным партийным комитетами к организации разведки партизан. Так, в Брестской области по согласованию с подпольным обкомом партии командир оперативной группы М.П. Хохлов стал нач. ОО Южной партизанской зоны. Он активно вел разведку, получил много ценных данных о переброске войск врага и строительстве укреплений[1024].
И все же с разными задачами шли в тыл врага. Вот как наставлял командира разведывательной группы секретарь ЦК комсомола Республики Карелия Ю.В. Андропов («Могикан»): «Вы не диверсионно-террористическая группа. Оружие, повторяю, вам для самообороны, на черный день. Никаких открытых столкновений с врагом. Ваша главная задача – население оккупированного района. Станьте для него советской властью»[1025].
Программными документами для организации борьбы в тылу врага являлись совместная директива ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 29 июня 1941 г. «Партийным и советским организациям прифронтовых областей» и решение ЦК ВКП (б) от 18 июля 1941 г. «Об организации борьбы в тылу германских войск», а также известная речь И.В. Сталина от 3 июля 1941 г. В этих документах всем партийным и советским органам предписывалось в занятых врагом районах организовывать партизанские отряды и диверсионные группы для взрыва мостов, разрушения дорог, вывода из строя телефонной и телеграфной связи, срыва всех мероприятий гитлеровцев, придать борьбе советского народа в тылу врага самый широкий размах и высокую боевую активность.
Во исполнение решений ЦК ВКП (б) и СНК СССР были разработаны специальные нормативные акты органов госбезопасности: указание 3-го Управления НКО СССР от 27 июня 1941 г. «О функциях органов 3-го Управления НКО на военное время», «Положение о работе четвертых отделов НКВД-УНКВД».1 июля 1941 г. появились первые директивы о ведении работы в тылу противника. Они поставила конкретную задачу перед органами государственной безопасности: приступить к диверсионно-террористической и разведывательной работе[1026]. Но кроме последней директивы это были документы весьма общего и абстрактного плана, по линии сугубо партийной, а не на четком военном языке. С профессиональной точки зрения, полагал известнейший отечественный специалист полковник И.Г. Старинов, «это было безумием. Партизанские отряды надо было создавать до оккупации… Теперь было некому… Сталин нацеливал на партизанщину, а не на серьезную партизанскую войну. В его приказе не было главного, того, что должно было стать стержнем – постановки задачи отрезать войска противника от источников снабжения. Если бы кто-то, а не Сталин сказал, что партизаны должны поджигать леса, его сочли бы провокатором. Поджоги лесов были выгодны противнику, но не партизанам»[1027].
Одной из важнейших задач ОО в работе за линией фронта было добывание всесторонней разведывательной информации для политического руководства страны, командования Красной армии и органов безопасности, советских и партийных организаций о положении на оккупированной территории. Необходимость активизации агентурной деятельности в тылу вражеских войск вызывалась обстановкой на том и ином участке фронта. Прежде всего это касалось Северо-Западного региона, который быстро был втянут в активные боевые действия. Значительная часть его территории оказалась под вражеской оккупацией. Так, в Ленинградской области из 72 районов полностью были оккупированы 44 и частично 13. Именно в этих районах, да и в тылу вражеских войск важно было создать мощную разветвленную сеть советской военной разведки.
Особый интерес для агентуры ОО НКВД в тылу противника представляли четкие данные о паспортном режиме и условиях легализации в оккупированных немцами населенных местностях, а также бланки документов, требуемых полицейскими органами от жителей для прописки: по каким паспортам производилась прописка в данном населенном пункте, что могло заменить паспорт, какие справки от кого требовались для этого, какие ставились штампы, отметки на документах, прописанных в полиции или у старосты, какой полицейский режим был установлен (часы движения по городу, селу, по каким документам разрешалось ходить позже обычного), какие правила существовали при переходе или переезде из одного населенного пункта в другой, кто подлежал регистрации в данной местности, где проводились регистрации, какие ставились отметки и на каких документах. И эти данные агентура получала от жителей, а также при освобождении населенных пунктов от оккупантов путем допроса арестованных чинов полиции, старост, служащих городских управ и опросом жителей[1028].
Несмотря на активную деятельность немецкой контрразведки, во время оккупации успешно проработали многие резидентуры. При помощи агентов были получены обстоятельные данные о немецких разведывательные школах в Мценске, Минске, Рославле, Жлобине, Седлецке, Лепеле, Кленотопе и Борисове.
Перед оперативными группами ставились общие и целевые разведывательные задачи. Сбор любой информации о противнике, в том числе о конкретных объектах, или добывание определенных сведений выполнялись путем кратковременного и долговременного наблюдения (визуальная разведка) преимущественно закордонной маршрутной агентурой, которая только в пограничных войсках на 1 августа 1941 г. составляла 205 человек При этом чаще всего долговременное наблюдение устанавливалось за объектами железных дорог, где проходили воинские эшелоны противника. Чекисты получали сведения и от работавших в различных оккупационных учреждениях агентов и советских патриотов, а также в результате организации разведывательных мероприятий.
Оперативные группы применяли и такой способ ведения разведки, как устройство засад. Они организовывались с целью захвата офицеров вермахта, сотрудников вражеских разведывательных органов и оккупационной администрации и находившихся при них документов. Обычно засада ставилась на наиболее вероятных путях движения противника, в местах, удобных для внезапного нападения. Эти места предварительно разведывались, около них на дорогах и тропах устанавливались мины, разрушались мосты, чтобы заставить противника остановиться перед препятствием. Участники налета стремились быстро захватить языка или документы и немедленно уйти из данного района.
Эффективным способом добывания разведывательной информации являлись налеты на воинские штабы, узлы связи, комендатуры, полицейские участки и другие объекты оккупантов. В ходе налетов оперативные группы захватывали сотрудников вражеской разведывательных органов, представителей военного командования и оккупационной администрации, а также документы, раскрывающие планы противника, места расположения его военных объектов, характер политики нацистской Германии на оккупированной территории и т. д.[1029].
Разведывательные сведения о событиях за линией фронта ОО получали и путем анализа прессы оккупационных властей и различных буржуазно-националистических организаций, собирались сведения о характере оккупационного режима, работе таких учреждений, как гебитскомиссариаты, комендатуры, городские и сельские управы, о разведорганах и спецшколах противника и др.
На имя руководства органов госбезопасности постоянно поступала информация о положении дел на временно оккупированной территории. После создания 4-го Управления полученная информация передавалась в контрразведывательные и секретно-политические отделы НКВД. Так, 20 июля 1941 г. нач. ЭКУ НКВД СССР Мешик направил Меркулову докладную записку о положении в областях, оккупированных немецкими частями