ртизан негативно сказывалось на уровне военного планирования и ведения боевых действий. В печати мы встречаем утверждение о положительном значении уменьшения роли ОО НКВД, будто бы это привело к определенному улучшению психологического состояния личного состава ряда партизанских отрядов. Но хорошо известно, что основными функциями ОО НКВД в партизанских отрядах являлись борьба с проникновением агентуры противника и проверка личного состава на политическую благонадежность. Против создания ОО в партизанских формированиях выступил Н.С. Хрущев при поддержке Строкача. На их взгляд, наличие в отрядах независимой репрессивно-карательной и контролирующей структуры могло бы вселять неуверенность в партизанских командиров, сковывать их инициативность и подрывать армейский принцип единоначалия, который и без того ставился под сомнении наличием в отрядах комиссаров. Но многие командиры и нач. формирований, созданных парторганами, не обладал качествами военного руководителя, ранее не командовали подразделениями, не кончали военных училищ и тем более академий, в Красной армии им бы и взвода не доверили. «Многие планы операций, – писал И.Г. Старинов, – не были планами организованных военных действий, а больше напоминали постановления парткомов по проведению посевных и уборочных работ»[1060].
Нельзя согласиться с утверждением о том, что отсутствие «особистов» как своеобразного «недремлющего ока НКВД» положительно сказалось на эффективности оперативного применения партизанских формирований. Так можно было бы рассуждать в 1943 г., а не в 1941 г., когда по существу партизанское движение делало первые шаги и у руководителей партизан не было необходимого опыта противостояния агентуре противника. С созданием ОО в ряде партизанских отрядов они стали подчиняться не НКВД-НКГБ, а командиру отряда, а в дальнейшем напрямую УШПД.
Отсутствие согласованности в руководстве зачастую приводило к печальным последствиям. Так, переход линии фронта оперативными группами всегда был связан с опасностью и риском. Порой они сталкивались с непредвиденными обстоятельствами, на пути их неожиданно оказывались подразделения Красной армии, не имевшие информации о продвижении в тыл противника оперативных групп и принимавшие меры к их задержанию и разоружению[1061]. Но руководители ГРУ-РУ, УШПД и 4-го Управления НКВД-НКГБ СССР регулярно не сообщали друг другу информацию о собственной деятельности: создании, выброске и дислокации отрядов, их боевых, разведывательных и диверсионных задачах, планах и т. д.
Важнейшим фактором становления, развития и боевой деятельности партизанского движения и их живучести в начале войны все же было контрразведывательное обеспечение партизанских формирований. Понятие «контрразведывательное обеспечение» трактуется несколько шире, чем только ограждение партизан о агентуры противника, так как чекисты проводили другие оперативные мероприятия. Они применяли агентурное проникновение в спецслужбы противника, оперативное наблюдение за объектами этих спецслужб, захват официальных сотрудников, агентов и документов спецслужб противника, оперативный поиск вражеской агентуры в партизанских формированиях и окружении их баз, физическое устранение нацистских преступников и предателей Родины и т. д.[1062].
Обращаем внимание на то, что в первые месяцы войны борьба с агентурой противника в партизанских отрядах фактически не велась. Лишь с января 1942 г. для борьбы с возможным проникновением шпионов, провокаторов, террористов, выявления паникеров в партизанских отрядах, при партизанских формированиях стали создаваться оперативно-чекистские группы[1063].
Ведение борьбы с нацистской агентурой, засылаемой в партизанские отряды, возлагалось на заместителей командиров по разведке и помощников по контрразведывательной работе. Вместе с тем в боевой практике имели место примеры, когда контрразведывательные службы партизанских формирований действовали самостоятельно, то есть не входя в состав разведорганов (в соединениях – ОО, в отрядах – оперативные уполномоченные).
ОО НКВД проводили оперативное обследование партизанских отрядов оперативными группами во главе с опытными работниками КРО, которые организовывали практические мероприятия по борьбе с агентурой противника и оказывали помощь оперативным работникам в подыскания соответствующего контингента для вербовки и внедрения агентуры в разведорганы противника, в разработке планов захвата руководящих сотрудников абвера и документов.
С благодушным отношением к стихийным и организованным выступлениям населения против оккупантов было покончено, и спецслужбы Германии и ее союзников предпринимают усилия по установлению наличия и численности партизанских соединений, степень их оснащенности военной техникой и обеспечения боеприпасами, выяснять основные и запасные места базирования, способы связи между отрядами и с центром, сеять среди рядовых бойцов недоверие к командирам, своевременно предупреждать разведцентр о датах намечаемых вылазок и боевых операций и, наконец, уничтожать руководителей партизанского движения. Наряду с этим они создают лжепартизанские отряды, которые грабили, убивали советских людей, пытаясь таким образом скомпрометировать партизан. Особое значение придавалось добыванию документальных доказательств о планах советского командования по дальнейшему развертыванию партизанской борьбы.
Следует отметить значительные успехи немецких спецслужб в борьбе с партизанами и советскими РДГ. Так, в течение 1941 г. ОО КБФ организовал заброску в различные пункты Эстонии и Ленинградской области 94 зафронтовых агентов, из которых семь человек по неизвестным причинам не вернулись. Следует отметить, что разведчики КБФ на первых порах, как правило, не имели серьезной спецподготовки и поэтому перед ними ставились довольно примитивные задания: визуальная разведка и проведение диверсий[1064].
Доказательством эффективности противостояния немецких спецслужб советским и крайне слабой подготовке агентов и резидентов НКВД свидетельствуют следующие, страшные в своей красноречивости цифры. На Украине в тылу врага было оставлено и переброшено туда 778 отрядов и групп общей численностью 28 752 человека. По состоянию на 25 августа 1942 г. действующими числились только 22 отряда, насчитывающие 3310 человек. Следовательно, за 12 месяцев войны уцелело менее 3 % партизанских групп и отрядов из числа заброшенных в тыл врага. В Белоруссии в январе 1942 г. из 437 групп и отрядов, заброшенных в тыл противника, к концу января 1942 г. прекратили свое существование 412, или 95 %. УНКВД по Ленинградской области направило в тыл противника 287 отрядов общей численностью 11 733 человек. К началу февраля 1942 г. из них уцелело всего 60 отрядов общей численностью 1965 человек. В первую же военную зиму почти все крупные формирования в несколько сот человек были уничтожены или распались на отдельные группы. К середине 1942 г. число партизан составило 65 тысяч человек[1065].
В Киеве были созданы нелегальный горком и девять райкомов. ВКП (б). Одновременно на случай провала были организованы запасные горком и девять райкомов. Партийные комитеты располагали конспиративными квартирами, небольшими типографиями, радиоприемниками. Но уже в октябре гестапо удалось разгромить киевское подполье: почти все его участники были арестованы, многие казнены[1066].
За годы Великой Отечественной войны при выполнении заданий руководства НКВД СССР были велики потери при выполнении служебных заданий в рядах оперативных групп и истребительных батальонов, РДГ, резидентур, оставленных на временно оккупированной территории, среди партизан и подпольщиков. Погибли резиденты 4-го Управления НКВД в Киеве, Смоленске, Одессе, Херсоне. 12 тысяч оперативных работников, бойцов спецподразделений госбезопасности сложили свои головы на полях сражений, в боях с карателями в лесах Белоруссии и на Брянщине, на Украине и в Прибалтике, в застенках гестапо и сигуранцы, при захвате вооруженной агентуры[1067]. А зимой-весной 1942 г. забрасываемые в тыл противника партизанские отряды понесли столь серьезные потери, что к середине года партизанская война практически захлебнулась.
Причин такого трагического развития событий было много, и прежде всего, недооценка партизанского движения накануне войны и в самом ее начале. Одному из нас во время службы в Высшей школе КГБ СССР посчастливилось часто встречаться (кабинеты наших кафедр были рядом) с И.Г. Стариновым и не раз слушать его рассказы о «былом», беседовать, читать и рецензировать его первую книгу «Мины ждут своего часа» (М.,1964). Он говорил: «Если бы теперь уделяли бы столько внимания партизанам, какое уделялось в конце 20–30 годов и сохранились подготовленные кадры, то наши партизанские отряды были бы в состоянии отсечь вражеские войска на фронте от источников их снабжения в самом начале войны»[1068]. Он с горечью отмечал, что в приказе наркома обороны № 00189 от 5 сентября 1942 г. «В Москве долгое время считали – цитирую директиву Центрального штаба партизанского движения того же времени[1069], – что «централизованное снабжение партизан – нецелесообразно, потому что будет поощрять этим беззаботность в отрядах», «партизанские отряды должны и имеют все возможности, чтобы обеспечить себя за счет противника. Партизаны, если у них нет в достаточном количестве оружия, боеприпасов и другого снаряжения, должны добыть все это в бою…»[1070]. Но мировой опыт показывает, что без основательной подпитки извне любая партизанская война обречена на поражение.