Нельзя не отметить того, что, создавая партизанские отряды и группы, в погоне за количеством сотрудники партийных и советских органов и НКВД зачастую забывали о необходимости их качественной подготовке. В первые месяцы войны она осуществлялась в течение 2–5 дней, что сказывалось на их боеспособности и результатах действий. Впоследствии эти сроки были увеличены до 10–15 суток, а затем до 30 дней. Подготовка радистов осуществлялась в течение 2–3 месяцев[1071]. Скоропалительная подготовка членов оперативных групп, ошибки при подборе кандидатов, некачественное изучение и проверка агентов и сотрудников, пренебрежение вопросами конспирации и обеспечения собственной безопасности привели к провалам и гибели сотрудников органов безопасности в результате агентурного проникновения спецслужб противника в советское подполье, предательства среди сотрудников разведывательно-диверсионных резидентур[1072].
В директиве НКВД СССР № 252 от 27 июля 1941 г. об организации партизанский отрядов и диверсионных групп, предназначенных для заброски в тыл противника, отмечались серьезные недостатки, которые могли срывать намеченные мероприятия: они сколачивались наспех, буквально за несколько часов из лиц, которые не знали друг друга и не умели обращаться с оружием, для них не давались проводники из местных жителей, не давались карты и компасы, инструктаж проводился наспех, в результате чего они не получали ясного представления о том, что и как они должны делать, совершенно не продумывались вопросы питания и одежды. В итоге такие отряды и группы в лучшем случае разваливались, не доходя до линии фронта, а в худшем – попадали в руки противника и расстреливались. Такая организация Меркуловым была названа не только недопустимой, но и преступной. Поэтому было предложено при организации групп и отрядов тщательно прорабатывать все связанные с этим делом вопросы и направлять в тыл противника только такие группы и отряды, которые могли справиться с возложенными на них задачами[1073].
Было бы несправедливо отрицать некоторые успехи начавшегося партизанского движения и РДГ, во многом обеспеченных усилиями сотрудников ОО НКВД. За первые шесть с половиной месяцев войны только партизаны Калининской, Смоленской, Московской, Тульской, Орловской и Курской областей истребили более 30 тыс. солдат и офицеров вермахта, уничтожили более 2 тыс. автомашин с военным грузом, более 200 танков и бронемашин, около 700 орудий, 66 самолетов, подорвали более 400 мостов на коммуникациях, пустили под откос около 40 эшелонов с живой силой и техникой[1074]. Историк Б. Соколов, оценивая деятельность партизанских отрядов, считает, что «особенно эффективными были операции не многочисленных, но плохо обученных и оснащенных отрядов, а действия небольших, специально подготовленных и владевших самыми современными средствами борьбы диверсионно-террористических групп, которые подрывали важные военные объекты и уничтожали высокопоставленных чиновников оккупационной администрации»[1075].
Наши современники преклоняются перед мужеством своих граждан, сражавшихся с врагом за линией фронта. И когда говорим о проигранном приграничном сражении и о провале партизанского движения в начале войны, то ни в чем не можем упрекнуть рядового бойца и чекиста. Поражения, как правило, следствие недостатков руководства политического, командного, чекистского. Для нас же крайне важно понять причины и извлечь уроки из событий недавнего прошлого.
Обстоятельный анализ архивных документов и воспоминаний ветеранов показывают, что самыми распространенными недостатками в работе ОО НКВД за линией фронта были:
1) недооценка опыта зафронтовой деятельности органами военной контрразведки в годы Первой мировой и Гражданской войн, незначительный процент опытных военных контрразведчиков и отсутствие у многих из них четкого представления о ее сущности;
2) нарушение принципа строгой специализации работы разведывательной агентуры. Дело обстояло таким образом, что агентуре, работавшей в городе, гарнизоне или учреждении врага, поручали выполнить множество других, самых разнообразных заданий, что создавало положение, при котором агент не мог серьезно подготовиться к выполнению ни одного из этих заданий и вообще ничего не выполнял. А иногда ценнейшие агенты, не будучи разоблаченными в разведывательной деятельности, погибали или оказывались пойманными при распространении листовок или попытках достать что-либо для партизан. Разведчики приносили в партизанские отряды бумагу, типографские краски, шрифты, медикаменты, переводили и уводили людей, распространяли пропагандистские материалы. Многих оперативных работников руководителей разведывательно-диверсионных резидентур недостаточно заботила возможная судьба агента. Они посылали на связь к негласному источнику разных лиц, допускали появление разведчика днем в отряде так, что его видели многие, вносили, не шифруя фамилии агентов в записные книжки. В ряде случаях не проявлялась забота о своевременном перемещении разведчиков и агентов, когда их дальнейшая работа стояла под угрозой[1076];
3) отсутствие в особых отделах заблаговременно налаженной подготовки специалистов-контрразведчиков и достаточного количества сотрудников, знавших немецкий язык; агентура подбиралась наспех, серьезной ее подготовки для выполнения задания не велось; не отрабатывался порядок явки агента, в результате чего по возвращении из маршрута он не мог найти сотрудника для передачи ему материалов и терялся; способы и средства связи оставляли желать лучшего. Так, только по ОО НКВД Калининского фронта до 1942 г. не имелось связи с 64 агентами, находившимися в тылу противника, и судьба их не была известна;
4) однообразие применявшихся способов переброски зафронтовых агентов. В основном это были переход линии фронта пешим порядком, переброска агентов с помощью авиации и средств речного транспорта, если линия фронта проходила по водному рубежу. Недооценивалось значение такого метода агентурной проникновения к противнику, как перевербовка вражеских агентов.
Эти недостатки преодолевались с большим трудом в процессе борьбы с нацистскими спецслужбами, и требовалось значительного времени и больших жертв.
Следовательно, зафронтовая работа была одним из самых сложных направлений деятельности военной контрразведки. Несмотря на все возраставшую помощь населения в борьбе с оккупационным режимом, в крайне сложной обстановке борьбы с частями вермахта, спецслужбами и их пособниками, применявшими карательные меры, ОО фронтов сумели перестроить свою работу, выработать формы и методы противостояния противнику.
Органы НКВД, в том числе и ОО НКВД, также сосредоточили свои усилия на всестороннем информировании советских и партийных органов, военного командования Красной армии о положении на оккупированной территории, на развертывании разведывательно-диверсионной работы по уничтожению важнейших объектов обороны, военных баз, аэродромов, штабов и полицейских участков, на ликвидации пособников и др., на оказании всемерной помощи партизанскому движению и партийному подполью.
Глава VII. Военная контрразведка НКВД в сражении за Советскую столицу
История не знала такого сражения, как битва за Москву, которое по размаху, напряженности и драматизму продолжалась 203 суток и состояло из двух периодов: оборонительного (30 сентября – 4 декабря 1941 г.) и наступательного (5 декабря 1941 – 20 апреля 1942 г.). С обеих сторон из имевшихся во всем мире 800 дивизий приняло участие в сражении под Москвой 536[1077].Противник бросил моторизованных дивизий больше, чем в мае 1940 г. против Франции, Бельгии и Нидерландов вместе взятых. На советскую столицу нацелилось 75 % танков, почти половина самолетов, 42 % личного состава, 33 % орудий и минометов общего количества на советско-германском фронте[1078].
Германское руководство сделало ставку не только на вермахт, но и на абвер. Уже к осени 1941 г. на московском направлений действовали три абверкоманды, 19 абвергрупп, особая команда полиции безопасности, СД «Москва», около 10 особых и оперативных команд и другие разведывательные и карательные органы противника; на ленинградском направлении – три абверкоманды, 11 абвергрупп, разведотдел 1-Ц штаба группы армий «Север», оперативная группа и семь особых команд полиции безопасности и СД, диверсионный полк «Бранденбург-800» (позднее переформированный в дивизию) и другие разведывательные и карательные органы противника[1079].
Немецкие спецслужбы забрасывали в наш тыл и особенно в Москву диверсантов, шпионов, провокаторов. Москвичей фашисты то пытались запугать, то, наоборот, обещали им всякие блага. Так, по крайней мере, действовали провокаторы, шпионы, сеятели ложных слухов, засланные в город. Наряду с распространением листовок агентура противника наполняла город провокационными слухами, и борьба со всякого рода вражеским наушничеством приобрела исключительное значение. Противник стремился использовать в своих целях и возникшие трудности в снабжении населения. В связи с некоторыми перебоями в торговле стали наблюдаться случаи скупки и спекуляции продовольственными товарами. В конце июня в Москве и ряде районов области значительно участились случаи появления подозрительных лиц, проявляющих активные попытки к получению секретных сведений, главным образом, оборонного характера. Немало было примеров активизации враждебных элементов. Так, 25 июня в столовой фабрики «Пролетарский труд» двое неизвестных в военной форме (один в звании капитана, другой – лейтенанта) расспрашивали у отдельных рабочих о характере выпускаемой фабрикой продукции и о месте расположения ближайших вокзалов и военных заводов. В городе появились диверсанты, вражеские сигнальщики, нарушавшие светомаскировку и указывавшие цели немецким летчикам. Во время налета немецкой авиации в ночь с 26 на 27 июля наблюдалось большое количество ракет с командных и транспортных пунктов. Поэтому наряду с другими мерами чекисты были обязаны тщательно проинструктировать агентуру, которая была направлена на своевременное выявление возможных активных действий и диверсионных актов со стороны вражеских элементов и задержание лиц, подозрительных по шпионажу.