В своем дневнике Гудериан записал: «Русский фронт полностью прорван»[1100].
4 октября 1941 г. И.С. Конев позвонил И.В. Сталину и доложил обстановку на Западном фронте, в том числе и о прорыве в районе Спас-Деминска, об угрозе выхода крупной группировки противника в тыл войскам 16, 19 и 20-й армий. Сталин, по воспоминаниям Конева, «позвонил на Западный фронт с почти истерическими словами о себе в третьем лице: «Товарищ Сталин не предатель, товарищ Сталин не изменник, товарищ Сталин честный человек, вся его ошибка в том, что он слишком доверился кавалеристам; товарищ Сталин сделает все, чтобы исправить сложившееся положение»[1101].
5 октября вражеские войска прорвали фронт и окружили пять армий Западного и Резервного фронтов и 10 дивизий народного ополчение в районе Вязьмы. Передовые механизированные части вермахта углубились в тыл советского фронта на 120 км. По заданию наркома внутренних дел Л.П. Берия ст. майор ГБ Леонтьев и майор ГБ Клепов вместе с оперативными группами вечером 5 октября выехали по маршруту Москва – Подольск – Малый Ярославец – Ильинское. Им удалось установить, что 2 октября на стыке 43-й и 33-й армий противник просочился в сторону Кирова, занял Киров и Спас-Деменск. 5 октября в 6 км южнее Юхнова был выброшен парашютный десант (40 человек и 12 танкеток). К вечеру того же дня противник силой до одного батальона при 12 танкетках с минометами, заняв Юхнов, вышел на рубеж р. Угра и оседлал Варшавское шоссе, где вступил в бой с авиадесантным батальоном 53-й авиабригады. «После того как противник просочился в стыке 33 и 43 армий, – сообщали подчиненные Берии, – тыловые части этих армий начали панически бежать и 5 октября с раннего утра растянулись по шоссе до самой Москвы. Во второй половине дня 5 октября частично силами районных органов НКВД, а затем при нашей помощи были организованы небольшие заслоны в Ильинском, Малом Ярославце, Боровске, Каменке и в направлении Медынь – Калуга, которые задерживают отступающие части и отдельные группы военнослужащих… Для уничтожения противника на р. Угра из Ильинского выброшена одна рота курсантов Подольских курсов и 2 противотанковых батареи с задачей соединиться с нашим десантным батальоном, находящимся на Угре. В Ильинском из числа задержанных красноармейцев и начсостава по состоянию на 22–23 часа 5 октября организован отряд для обороны в составе 300 человек, который расположился на линии укрепрайона № 37. У отряда две пушки 75 мм, 3 ППД, 3 станковых пулемета, один ручной пулемет, 206 винтовок. Командует этим отрядом начальник Мало-Ярославецкого гарнизона полковник Смирнов…»[1102].
В ходе сражения Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж, создававшийся сотнями тысяч москвичей, неимоверными усилиями Ставки, рухнул в одночасье. Строительство оборонительных рубежей на дальних подступах к Москве началось за несколько месяцев до октябрьских событий на фронте. В начале июля 1941 г. руководству страны стало ясно, что противник скоро окажется под Москвой. ГКО принял постановление о мобилизации и отправке населения на оборонительные работы: «Мобилизовать и направить на оборонительные работы, выполняемые НКВД, местное население, не моложе 18 лет, годное к физическому труду. Мобилизуемые должны явиться со своими лопатами, кроме того, по возможности, с топорами, кирками, ломами, одетыми по сезону, снабженными теплым бельем, рабочей обувью, продовольствием на две недели». Всего в строительстве оборонительных сооружений летом и осенью 1941 г. по стране было задействовано около 10 млн человек[1103].
Для контроля за ходом оборонительного строительства уполномоченным ГКО Л.Ф. Цанаве и др. были выданы специальные мандаты[1104]. В числе обязанностей чекистов было и наблюдение за строительством оборонительных сооружений. Например, в докладная записке от 14 октября 1941 г. нач. опергруппы тыла УОО НКВД СССР, капитана ГБ Виноградова сообщалось о произведенной проверке состояния укрепрайона и некоторых частей фронта у Малоярославца[1105].
В связи с резким ухудшением обстановки распоряжением ГКО № 407 от 6 августа 1941 г. нач. Гидростроительства НКВД Рапопорт был обязан вывезти из района оборонительных работ в Ржев – Вязьма – Брянск всю женскую и мужскую молодежь до 18-летнего возраста, занятых на оборонительных работах. На время эвакуации в пути обеспечить их продовольствием. Отметим, что на линии Ржев – Вязьма – Брянск находились на работе комсомольцы и несоюзная молодежь – мальчики до 18-летнего возраста и девочки, примерно 17–18,5 тысяч[1106]. Мобилизованным населением к сентябрю на подступах к Москве были построены три рубежа. Первый рубеж проходил по линии оз. Селигер, Селижарово, Оленино, Дрогобуш. Второй – готовился лишь на отдельных направлениях в 35–45 км к востоку от первой. 250 тыс. жителей Москвы и Московской области совместно с воинами дивизий народного ополчения к концу сентября сумели отрыть 2250 км. противотанковых рвов и эскарпов, построить 1 тыс. фортификационных сооружений[1107].
Несмотря на тяжелый труд сотен тысяч людей, возводивших оборонительные сооружения, фронтовики отмечали малую эффективность их использования в связи с резко менявшимся положением на фронте. К. Симонов писал: «Сабуров [говорил]… сколько я за год войны видел зря нарытых окопов и рвов. Миллионы кубометров земли от самой границы до сих пор зря вырыты. А почему? Потому что часто выроем позади себя линию, а войска не сажаем туда заранее, ни орудий не ставим, ни пулеметов – ничего. Ждем по старинке, думаем: отойдем и займем, а немцы – раз! – и обошли, и раньше нас там оказались. А окоп без человека – мертвое дело… Так и идут эти укрепления сплошь и рядом коту под хвост. А мы потом дойдем до города, упремся в него спиной, выроем новые окопы не за три месяца, а за три дня, как попало, и в них деремся до конца, до смерти. Тяжело и обидно…»[1108]. Подобное случилось и с Ржевско-Вяземским оборонительным рубежом.
После оказавшихся в окружении частей Красной армии путь на Москву был открыт. Резервов, способных остановить противника, в распоряжении Ставки ВГК фактически не оказалось. Учитывая крайне сложное положение на фронте, еще 5 октября 1941 г. ГКО издал специальное постановление о мерах по защите Москвы и приведении в боевую готовность Можайской линии обороны. По боевой тревоге подняты военные училища, запасные части и некоторые подразделения зенитной артиллерии ПВО и в ночь на 6 октября брошены к Можайской линии обороны. Им было приказано любой ценой задержать противника, чтобы дать возможность советскому командованию подтянуть резервы. Вступив с ходу в бой, отряды курсантов, в основном это были комсомольцы, и другие немногочисленные части и подразделения самоотверженно выполнили свой долг. Опросом военными контрразведчиками выходивших из окружения военнослужащих 16, 19, 20 и 24-й армий было выявлено, что противник подтягивает свои тыловые учреждения по автостраде и Старо-Московскому шоссе в направлении г. Можайска. На рубеже Малоярославец – село Ильинское героически сражались курсанты Подольского пехотного и артиллерийского военных училищ. Они задержали наступление вермахта и этим дали возможность советскому командованию подтянуть резервы[1109].
Оборона советских воинов на многих участках фронта была активной. Так, 7 октября разведка одного из пограничных полков установила, что в районе Варварино расположен немецкий штаб. Группа пограничников из 40 человек, возглавляемая старшим лейтенантом Марихиным, внезапным ночным налетом разгромила штаб[1110]. Самоотверженно вели себя многие контрразведчики. В районе Вязьмы один из артиллерийских полков был полностью выведен из боеспособного состояния. Единое командование отсутствовало, начали проявляться признаки панических настроений, перехода к противнику. Обстановка требовала принятия неотложных мер с использованием всех прав, моральных и физических возможностей. Контрразведчик И. Устинов, объявив себя представителем военной контрразведки, отдельным военнослужащим угрожал применением боевого оружия при любой попытке сдачи в плен к противнику, что не только возымело положительное воздействие, но и дало возможность объединить вокруг себя немалую группу воинов, готовых пойти на прорыв окружения. Благодаря решительным действиям Устинова удалось вывести в расположение советских войск многих военнослужащих[1111].
Московское управление срочно формировало РДГ для борьбы с немцами в их тылу. Всего таковых было подготовлено 377 общей численностью 7947 человек. В задачу этих групп входили не только сбор разведывательных данных, но и нанесение ударов по коммуникациям, линиям связи и другим объектам противника. Как правило, они находились в тылу врага 15–30 суток, и их боевые операции проходили в местах, где не было партизанских отрядов. К тому же, органами НКВД в столице было сформировано 38 разведывательно-диверсионных групп общей численностью 166 человек, подготовлены на оседание 78 агентов-одиночек для выполнения специальных заданий НКВД[1112]. Но героическое сопротивление отдельных подразделений не могло изменить общую сложную обстановку на Западном фронте. На 147 день войны противник начал второе генеральное наступление на Москву. «Тайфун» – так назвал Гальдер эту операцию. Когда весной 1940 г. против Франции на всем фронте – от моря и до Седана – действовало десять-одиннадцать бронетанковых дивизий, весь мир содрогнулся от ужаса перед этой концентрацией техники. На одну Москву было двинуто больше бронетанковых частей, чем против всей Франции