Положение фронтов Западного направления стало критическим. Враг прорвал стратегическую оборону. Образовалась брешь почти в 500 км, закрыть ее было нечем. Стратегических резервов в районе Москвы не оказалось: все они были брошены на восстановление обороны на юго-западном стратегическом направлении. В оперативной сводке № 116 Главного командования сухопутных войск вермахта отмечалось, что в районе Москвы им противостоят лишь части НКВД и милиция без артиллерии. На тот момент для прикрытия Московского направления у советского командования остались лишь казахстанские 312 и 316 дивизии без какого бы то ни было боевого опыта и к тому же недовооруженные. 10 октября Г.К. Жуков принял все, что осталось от Западного фронта, и стал собирать в кулак все боеспособные части из окруженцев, резервов вплоть до батальонов НКВД, курсантов военных училищ и ополченцев. В 23.35 11 октября в сообщении на имя Берии из Малоярославца отмечалось, что противник из района Медынь прорвался и находится в районе Ищенко – Юрьевское – Абрамовск по дороге на Боровск. Командование выслало отдельный отряд с противотанковыми средствами и приняло ряд мер, чтобы предупредить наступление противника на город. В 60 км южнее Малоярославца, на границе Малоярославца южнее Можайска, противник выбросил десант в количестве около 500 человек при 30 танках и около 30 мотоциклов и занял деревню Ищенки. Об этом и о мероприятиях по ликвидации десанта противника Берии сообщили зам. нач. Управления Московской области майор ГБ Лынько, нач. УНКВД Смоленской области Кондаков и нач. 2 отдела 3-го Управления Ильин[1114]. С десантом вступили в бой истребительный батальон и войсковая часть, дислоцированная в Боровском районе, оперативная группа в составе 50 человек.
К 12 октября 1941 г., всего лишь за две недели, войска шести армий Западного, Резервного и двух армий Брянского фронтов оказались в окружении в Вяземском и Трубчевском котлах. Всего двумя маршевыми бросками немцы могли ворваться в Москву. Тем не менее Красная армия уже имела важные преимущества в двух важных отношениях над своим противником – стратегическая глубокая разведка и безопасность тыла, которые, поскольку война затягивалась, должны были приносить все более ощутимые выгоды. Но, с чисто военной точки зрения, в начале Вяземско-Брянского сражения в октябре 1941 г. казалось, что война может закончиться к концу текущего года[1115].
12 октября 1941 г. в «Обращении к солдатам Восточного фронта» А. Гитлер заявил о начале последней решительной великой битвы – наступления на Москву. На следующий день в Берлине он объявил об окончательном уничтожении Советского Союза: «Мы едва успели избежать разрушения не только Германии, но и всей Европы. Я могу заявить это, потому что сегодня можно сказать: СССР подавлен и больше никогда не встанет»[1116]. Фюрер даже создал специальную саперную команду, которая должна была разрушить Кремль. Нацисты рвались к Москве. Гитлер обещал всему миру, что 7 ноября на Красной площади он проведет парад своих «непобедимых» войск, и приказал в ближайшие дни во что бы то ни стало войти в Москву[1117].
В эти дни органы НКВД продолжали постоянно сообщать политическому руководству страны и военному командованию о настроении москвичей. Из 4,5-миллионного населения большая его часть еще оставалась в городе. М.И. Журавлевым был издан приказ, который обязал секретно-политические отделы НКВД наиболее полно и всесторонне информировать о настроении различных слоев населения. Предлагалось все агентурные донесения, отражавшие как патриотические, так и отрицательные настроения интеллигенции, рабочих, служащих, колхозников и др., представлять в СПО УНКВД Московской области. Его нач. майору ГБ Акиндинову все получаемые материалы из других отделов и райотделов НКВД, а также по линии СПО направлять в 5-й отдел 3-го Управления НКВД СССР, который «в соответствии с приказанием зам. наркома ВД Б.З. Кобулова от 3 октября 1941 г. (№ 66) был обязан возвращать их в течение 48 часов, а материалы из отделов и райотделов – в течение 24-х часов». Чекисты информировали и органы советской власти, и парткомы о настроении населения и положении на фронте. Так, 15 октября нач. опергруппы УОО ст. лейтенант ГБ Борисенко сообщил Абакумову о состоянии обороны г. Калинина на 18.00 14 октября 1941 г.[1118]. К 3 октября 3-м Управлением НКВД СССР была подготовлена сводка агентурных материалов об откликах и настроении населения в связи с войной. В этот же день на недостатки подготовки спецмероприятий указал в своем письме Серов секретарю Бауманского РК ВКП (б) Чистякову[1119].
От чекистов поступала информация и о состоянии личного состава частей вермахта, наступавших на Москву. Из писем, захваченных у противника, становилось известно о настроении немецких солдат и населения Германии. Вот три письма, наиболее полно отражающих данный процесс: ст. ефрейтор Пауль Браунс писал жене 21 января 1942 г.: «Здесь дьявольски холодно, у русских много оружия. Сейчас нам выдают вино и водку, но и это не помогает…», а невеста ст. ефрейтора Ганса Хаугер 12 декабря 1941 г. спрашивала: «Сколько может продолжаться война? Я знаю, нельзя жаловаться, но с тех пор, как убили Августа, я все больше и больше боюсь за тебя. Милый Ганс, ты уже 3-й год на войне, а ведь я старею, не проходит дня, чтобы я не плакала тайком от матери. Вчера приходила Эльза, ее жених убит. Можешь не ревновать. Молодых людей здесь нет. Мужчин становится все меньше и меньше. После войны их совсем не будет. Страшно подумать, сколько останется старых дев». «Дорогой Пауль, – советуют родители сыну Паулю Штерму в конце 1941 г., – берегись выстрела из-за угла, а также русских партизан и лыжников, от которых погибло уже так много наших. Никогда не заходи один в русскую избу. Держись вместе с товарищами и не отходи от них»[1120].
Но вермахт был еще силен и наступал.
12 октября 1941 г. пала Калуга, 13 октября – Боровск, 14 октября – Калинин. 15 октября Совинформбюро официально объявило, что положение на Западном фронте ухудшилось. Врагу удалось прорвать в некоторых местах нашу оборону. На случай оставления столицы политическое руководство разработало специальные планы. И.В. Сталин не был уверен, что удастся удержать Москву, потому что немецкая армия достигла серьезных успехов. 8 октября 1941 г. он подписал постановление ГКО о проведении мероприятий по уничтожению предприятий и других объектов в городе и области при захвате Москвы немецкими войсками. Эта задача возлагалась на специальную «пятерку» (названную впоследствии комиссией) в составе: зам. наркома внутренних дел комиссара И.А. Серова (руководитель), нач. Московского управления НКВД М.И. Журавлева, второго секретаря Московского горкома ВКП (б) Г.М. Попова, второго секретаря Московского областного комитета ВКП (б) Б.Н. Черноусова и нач. Главного военно-инженерного управления НКО Л.З. Котляра[1121].
Данные приготовления были необходимы, потому что с передовыми частями 4-й немецкой танковой армии по маршруту Рославль – Юхнов – Медынь – Малоярославец двигались к столице подразделения «Особой команды «Москва» с задачей ворваться в столицу и захватить интересовавшие немцев объекты»[1122]. Противостоять им должны были боевики ОМСБОН НКВД, находившиеся в Доме Союзов и в ГУМе на Красной площади. Подразделения бригады предназначались для защиты центра Москвы и Кремля на линии от Охотного ряда до Белорусского вокзала. Одна из моторизированных частей ОМСБОН уже участвовала в ликвидации прорвавшихся к мосту через Москва-реку, близ Шереметьева немецких мотоциклистов и бронетранспортеров[1123].
В соответствии с поручением ГКО 2-й отдел УОО НКВД СССР принял участие в разработке проекта специальных мероприятий под названием «Московский план». Комиссия сообщила Сталину о том, что подготовлен список предприятий г. Москвы и Московской области, в отношении которых намечено проведение специальных мероприятий. В этом документе говорилось о том, что для осуществления намеченных решением ГКО необходимых мер начали работать районные тройки и руководящие группы на предприятиях, в течение 10 октября ВВ будут подвезены и приняты под охрану, по всем вопросам связи с районными тройками, а также для оповещение их о начале действий готовится специальная инструкция. «Пятерка» просила утвердить перечень объектов, в отношении которых намечено проведение специальных мероприятий[1124]. Планировалось 1119 предприятий разбить на две категории: 1) 412, имевших оборонное значение или частично работающих на оборону, их ликвидация предполагалась путем взрыва; 2) 707 предприятий необоронных наркоматов, ликвидация которых намечена путем механической порчи и поджога. Кроме заводов и фабрик оборонного значения, в этот список вошли хлебозаводы, холодильники, мясокомбинаты, вокзалы и другие железнодорожные сооружения, трамвайные и троллейбусные парки, автобазы, городские и подмосковные электростанции и ряд других объектов городского хозяйства, а также здания ТАСС, Центрального телеграфа и телефонные станции[1125]. Сюда же были отнесены здания ряда наркоматов, почтамт, мосты, академии, тюрьмы, жилые и административные здания, в т. ч. Большой театр, гостиница «Москва», храм Богоявления в Елохове. Что касается территории Кремля, то 10 октября 1941 г. комендант Н.К. Спиридонов в письме к И.А. Серову поставил вопрос об уничтожении телефонных, водонасосной, тепловой и электрической станций, а также бомбоубежищ. Кремль предполагалось использовать как крепость. А в случае боев в центре Москвы для его обороны были выделены Кремлевский полк специального назначения и отдельный батальон НКВД, а также пулеметный и броневой взводы