В системе обороны города было решено создать три оборонительных рубежа: первый – непосредственно по окраинам города, вдоль окружной железной дороги, второй – по Садовому кольцу, третий – по кольцу «А» и р. Москве (с юга). Между этими основными рубежами оборону строить по направлениям вдоль сквозных улиц, закрывая огневыми средствами и препятствиями, выходящие на них улицы. Все входные и выходные улицы к перечисленным рубежам закрыть огневыми средствами, противотанковыми и противопехотными препятствиями. Оборона на подступах и в самом городе должна быть в первую очередь противотанковой (рвы, эскарпы, контрэскарпы, надолбы, мины, ежи, завалы), надежно прикрываемой огнем артиллерии ПТО, станковых пулеметов; огневую и заградительную системы строить по принципу опорных пунктов с прострелом улиц; огневые средства разрешено устанавливать в приспособленных подвалах, квартирах и чердачных помещениях; в тех домах и квартирах, где это будет производиться, жителей переселять в другие дома распоряжением райисполкомов. В городе подвалы и погреба срочно переоборудовались под бомбоубежища. Во дворах с той же целью рылись так называемые щели. По распоряжению властей в каждом доме завели бочку с водой, ящик с песком, железные клещи, лопаты и брезентовые рукавицы для тушения зажигательных бомб, получили противогазы на всех членов семьи. В пригородах широко применялись невзрывные заграждения: разрушались мосты и участки дорог, создавались лесные завалы, огневые валы из хвороста[1138].
В октябре столица продолжала жить тревожной жизнью. Одни москвичи были на фронте – в армии, ополчении, батальонах добровольцев, другие, включая женщин и детей, днем и ночью на подступах к городу и на его окраинах строили оборонительные сооружения, рыли противотанковые рвы, устанавливали проволочные заграждения и противотанковые «ежи». Но с каждым днем угроза столице усиливалась, это было видно по возросшему потоку раненых из-под Москвы, беженцев из западных районов Московской области. По улицам города женщины гнали стада коров, за стадами лошади везли несколько повозок сена, а за ними плелись беженцы, нагруженные домашним скарбом. Слухи об эвакуации при отсутствии четкой и достоверной информации властей города породили панику среди населения. На вокзалах спешно грузились эшелоны заводов и учреждений. Многие чиновники на персональных и частных машинах уезжали из города, тысячи людей уходили пешком на восток. Начались грабежи и беспорядки. На большинстве дорог возникли пробки, что создало реальную угрозу срыва перегруппировок и снабжения войск. В целях предотвращения мародерства сотрудниками УНКВД (оперативными и милицейскими подразделениями) была организована охрана магазинов, складов, пекарен. К задержанным мародерам применялись жесткие репрессивные меры. Их отдавали под суд военного трибунала или расстреливали на месте. В результате принятых мер мародерство в городе вскоре прекратилось[1139].
В связи с приближением фронта к столице и «необходимостью наведения жесткого порядка на тыловых участках фронта, прилегавшего к Москве», после вступления генерала армии Г.К. Жукова в командование Западным фронтом И.В. Сталин сказал ему: «За Москву будем драться до последнего». Генерал ответил: «За Москву отходить войска фронта не будут. Будут стоять под Москвой до последнего вздоха»[1140].
12 октября ГКО принял специальное постановление за № 765сс: «Поручить НКВД СССР взять под особую охрану зону, прилегающую к Москве, с запада и юга по линии Калинин – Ржев – Можайск – Тула – Коломна – Кашира». Она разбивалась на семь секторов: Калининский, Волоколамский, Можайский, Малоярославецкий, Серпуховский, Коломенский и Каширский. В свою очередь, г. Москва был разбит на пять боевых секторов, а два боевых участка пригорода – на шесть секторов. Начальниками секторов по городу назначены командиры РККА (в основном начальники академий), начальниками секторов пригорода – командиры войск НКВД[1141].
13 октября 1941 г. нач. охраны Московской зоны был назначен зам. наркома внутренних дел И.А. Серов, на него возложили ответственность за очистку зоны от всех сомнительных и подозрительных элементов, усиление борьбы с дезертирством, «наведение жестокого порядка на тыловых участках». Однако в связи с выездом Серова в «спецкомандировку» руководить охраной Московской зоны временно поручали другим зам. наркома внутренних дел – В.Н. Меркулову и Б.З. Кобулову[1142].
Начальник охраны Большого театра А.Т. Рыбин вспоминал: «Вечером 15 октября Берия с Щербаковым собрали в НКВД первых секретарей райкомов. Перетрусивший Берия лживо заявил: «Немецкие танки уже в Одинцове. Связь с фронтом прервана. По решению ГКО необходимо заминировать все крупные заводы и важные объекты. Оставьте по пятьсот человек от района для защиты Москвы. Детей и стариков ночью эвакуируйте, раздайте все продукты населению, чтобы не досталось врагу»[1143]. В этот же день ГКО принял постановление «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Оно предусматривало эвакуацию иностранных миссий, Президиума Верховного Совета, правительства во главе с зам. председателя СНК В.М. Молотовым, органов Наркоматов обороны и ВМФ – в Куйбышев, а основной группы Генштаба – в Арзамас, Л. Берии – «организовать их охрану»[1144]. Дипломатические миссии выехали в Куйбышев 15–16 октября 1941 г. специальным поездом. Вместе с ними из Москвы было командировано около 400 сотрудников контрразведывательного управления НКВД СССР. В постановлении от 15 октября 1941 г. отмечалось, что Сталин «эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке». На случай выезда членов Правительства СССР из осажденного города руководством службы охраны были подготовлены три варианта обеспечения охраны (по железной дороге, на автомашинах и по воздуху)[1145].
Следует отметить, что частичная эвакуация в Москве началась до принятия постановления от 15 октября. Еще до наступления осени с соблюдением строгой секретности силами службы охраны, контрразведки и территориальных органов были вывезены в глубь страны архивы Кремля, сокровища Оружейной палаты и тело В.И. Ленина. Несколько ночей из подвалов Оружейной палаты воины-кремлевцы осторожно выносили в специальных мешочках слитки золота, грузили в бронированные машины и отвозили на Казанский вокзал в специальные вагоны. Бережно упаковывались и вывозились из Оружейной палаты и Большого Кремлевского дворца ценности Госфонда и Патриаршего фонда: бриллианты, драгоценные камни, иконы, скульптуры и картины. Были эвакуированы полностью или частично ряд подразделений НКВД СССР, а также архивы и картотеки.
Надо иметь в виду, что в еще июне 1941 г. ЦК ВКП (б) и СНК СССР приняли постановление о порядке вывоза и размещения населения и ценного имущества. И в отличии от многих городов и областей страны в столице был разработан и обстоятельно обсужден всеми заинтересованные городскими структурами план эвакуации. Его подготовила комиссия, созданная решением Московского исполкома. Закончив свою работу, 6 мая 1941 г. председатель комиссии представил план эвакуации населения из Москвы в военное время. В объяснительной записке к плану подробно указывались действия городской власти. Так, предполагалось из проживавших в Москве 4137 тыс. человек эвакуировать 1 025 000 в 154 района семи областей: Московской – 49 районов, Ивановской – 18, Ярославской – 15, Калининской – 15, Рязанской – 21,Тульской – 14. Орловской – 22. Каждый из 23 районов г. Москвы прикреплялся к конкретному району той или иной области. Например, 51,7 тыс. жителей Краснопресненского района должны были выехать в Ярославскую область, в том числе: 5 тыс. – в Новоузденский район, 10 тыс. – в Рыбинский, 8 тыс. – в Тутаевский, 6 тыс. – в Даниловский,16 тыс. – в Буйский, 6,7 тыс. – в Любимский. Все намеченные для эвакуации районы были расположены по железной дороге на максимальное расстояние от Москвы до ст. Галич Ярославской области в 455 км от столицы. Намечалось завершить эвакуацию в течение 15 дней. Для обеспечения теплой одеждой эвакуированных создавался неприкосновенный запас при управлениях промторгов: 140 тыс. пар валенок, 100 тыс. зимних пальто, 100 тысяч шапок-ушанок. Основные положения плана не утеряли своей актуальности во время подготовки постановления ГКО от 15 октября 1941 г. «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Однако в майский план были внесены уточнения 26 сентября 1941 г.: подлежали эвакуации из г. Москвы в первую очередь дети в возрасте до 15 лет – 2489 человек, родители и родственники, сопровождавшие детей – 1570, всего 4059 человек[1146].
Центральные аппараты НКГБ и НКВД частично эвакуировались до 15 октября и разместились в Куйбышеве, Чкалове, Уфе, Саратове, Кирове, Новосибирске, Свердловске, Пензе, Молотове и Ульяновске. Но в то же время в городе для обеспечения бесперебойной работы наркоматов было оставлено некоторое число сотрудников. Обустройство на новом месте не заняло много времени, потому что оно происходило при активной помощи сотрудников территориальных органов. Дни и бессонные ночи в постоянном труде позволили создать нормальные условия для выполнения чекистами своих служебных обязанностей. Из части аппарата НКВД, не эвакуированного в Куйбышев и Свердловск, при наркомате был образован штаб охраны Московской зоны, которому в оперативном отношении подчинены расположенные в зоне войска НКВД (6 тыс. человек по особому расчету), милиция, районные органы НКВД, истребительные батальоны и заградительные отряды[1147]. В задачу штаба Московской зоны НКВД СССР входили наблюдение за соблюдением особого режима в городе, и прежде всего на участках, прилегавших к важнейшим предприятиям жизнеобеспечения и оборонного значения; контроль за состоянием охраны объектов, выполнение милицией режима прописки, соблюдения всеми гражданами правил светомаскировки и комендантского часа. Меры по выявлению судимых и без документов были направлены на поиск дезертиров, сигнальщиков, мародеров и другого уголовного элемента, на задержание вражеских агентов и диверсантов