Под усиленной охраной находился и аппарат наркомата ВД, размещавшийся в здании на Лубянке и запасном командном пункте в помещение Пожарного училища в северном пригороде Москвы, возле штаб-квартиры Коминтерна. Этот запасной пункт командования силами НКВД был создан и мог быть использован в случае боевых действий в городе.
В штаб-квартире Московского управления, расположенном по адресу: ул. Дзержинского, д. 14, в знаменитом особняке графа Растопчина, в эти дни постоянно дежурила специальная опергруппа под руководством начальника КРО УНКВД 28-летнего подполковника ГБ С.М. Федосеева. С поступлением сигнала от населения или истребительного батальона о выброске вражеских парашютистов контрразведчики немедленно отправлялись на место их вероятного приземления и организовывали их поиск и задержание[1166].
К 19 октября части вермахта на последнем издыхании доползли до Москвы. В пяти танковых дивизиях 2-й танковой армии Гудериана к 16 октября 1941 г. числился 271 танк, из которых большая часть была небоеспособна, в трех танковых дивизиях 1-й танковой армии насчитывалось всего 15 танков, в 39-м танковом корпусе Гота к концу октября оставалось по 60 человек в батальоне[1167]. Тем не менее вермахт еще представлял серьезную силу. Его дивизии приблизились к Москве на критическое расстояние.
В ночь с 19 на 20 октября в кабинете Сталина обсуждался проект постановления об осадном положении. На совещании кроме Сталина присутствовали Молотов, Калинин, Берия, Щербаков, Маленков, а также генералы Жуков, Артемьев и Громадин. К вызванному в Кремль прокурору Н.П. Афанасьеву обратился Сталин: «Товарищ прокурор, скажите, какие у нас есть законы об осадном положении?». Тот ответил: «Товарищ Сталин, осадное положение за всю историю советской власти ненадолго объявлялось в период Кронштадтского мятежа в Ленинграде, в период Гражданской войны при обороне Царицына и Астрахани. Тогда же неоднократно и в разных местах объявлялось военное или чрезвычайное положение. Что же касается законов, то специальных законов по таким вопросам не существует. Не было необходимости в этом». ГКО решил ввести в городе и прилегающим к нему районам осадное положение, текст которого был опубликован 20 октября в газете «Правда». Осадное положение действовало до середины января 1942 г.[1168].
В целях тылового обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также для пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других «агентов немецкого фашизма» ГКО постановил:
«1. Ввести с 20 октября 1941 г. в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.
2. Воспретить всякое уличное движение, как отдельных лиц, так и транспортов, с 12 часов ночи до 5 часов утра, за исключением транспортов и лиц, имеющих специальные пропуска от коменданта г. Москвы, причем в случае объявления воздушной тревоги передвижение населения и транспортов должно происходить согласно правил, утвержденных московской противовоздушной обороной и опубликованных в печати.
3. Охрану строжайшего порядка в городе и в пригородных районах возложить на коменданта города Москвы генерал-майора т. Синилова[1169][1170], для чего в распоряжение коменданта предоставить войска внутренней охраны НКВД, милицию и добровольческие рабочие отряды.
4. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте».
«Государственный Комитет Обороны призывает всех трудящихся столицы, – говорилось в постановлении, – соблюдать порядок и спокойствие и оказывать Красной армии, обороняющей Москву, всяческое содействие»[1171].
Оборона столицы на рубежах, отстоящих от города западнее на 100–120 км, была поручена командующему Западным фронтом генералу армии Г.К. Жукову, а на нач. гарнизона г. Москвы генерал-лейтенанта П.А. Артемьева возложена оборона столицы на его подступах и укрепление тыла.
В день принятия постановления ГКО вражеская авиация бомбила город. Через 2–3 минуты после объявления воздушной тревоги, в 19.22, в момент выхода подразделений из Арсенала в бомбоубежище со взрывом фугасной бомбы на территории Кремля был убит 41 человек, пропали без вести четверо, тяжело ранены – 54, легко ранены – 47. Это трагическое происшествие случилось, потому что в Кремле не было настоящих бомбоубежищ. И.В. Сталин имел бункер на командном пункте ПВО в метро на станции «Кировская», там же собирались и члены Политбюро и правительства. Их семьи размещались в метро на станции «Библиотека В.И. Ленина». От Кремля до бомбоубежища было довольно далеко, что создавало трудности в работе и вызывало недовольство.
С введением осадного положения 19 октября 1941 г. в самом городе были продолжены приготовления на случай вторжения противника, осуществлялся контроль за соблюдением режима маскировки различных зданий и сооружений. 19 октября 1941 г. полковник И. Большаков пригласил в свой кабинет К. Леонтьева, Л. Эпштейна, М. Полякову и еще четырех офицеров разведки и сообщил им, что в Разведуправлении утвержден план «Z». Он предусматривает создание пяти нелегальных резидентур военной разведки, которые будут действовать в Москве в случае ее захвата фашистами. В составе каждой резидентуры было несколько человек из наиболее надежных и проверенных москвичей – рабочих, инженеров, учителей, артистов. В одну из групп входила сотрудница киностудии «Мосфильм» А. Серова, в другую резидентуру – работница Центрального телеграфа Н. Короленко. В третьей группе был артист Московского цирка М. Румянцев (Карандаш). Нелегальную резидентуру «Центр» поручили возглавить капитану М. Поляковой – одной из самых опытных разведчиков германского отдела Разведуправления. Радисткой в этой группе была назначена Лидия Щербинина. Резидентуру «Запад» должен был возглавить ст. лейтенант С. Куроедов. Резидентуру «Север» – ст. лейтенант П. Романенко. После совещания у полковника Большакова план «Z» был введен в действие.
В эти трагические дни, несмотря ни на какие трудности и напряженность создавшегося положения, непоколебимую решимость вести борьбу с немецко-фашистскими захватчиками до полного их уничтожения высказали преподаватели высших и средних учебных заведений, инженерно-технические работники, средние командные кадры производства и рядовые рабочие промышленных предприятий. На заводах, фабриках и в учреждениях создавались отряды местной противовоздушной обороны. На курсы сандружинниц поступали молодые женщины и девушки-старшеклассницы[1172]. 21 октября 1941 г. командующий войсками Московского военного округа генерал-лейтенант П.А. Артемьев, член Военного Совета МВО А.С. Щербаков и нач. штаба генерал-майор Кудряшов подписали приказ о создании прочной и устойчивой обороны города Москвы и постройке огневых точек и баррикад в окрестностях, непосредственно примыкающих к городу, на площадях и улицах внутри города.
В виду резкого ухудшения положения на Западном фронте и «неоднократным бегством с поля боя» бойцов и командиров 17-й и 53-й сд, 21 октября 1941 г. Г.К. Жуков и Н.А. Булганин приказали Военному совету 43-й армии выделить к утру 22 октября отряд заграждения, отобрав в него надежных бойцов за счет ВДК, заставить эти дивизии «упорно драться и в случае бегства выделенному отряду заграждения расстреливать на месте всех бросающих поле боя». В городе приступили к созданию огневых точек и баррикад в окрестностях, непосредственно примыкающих к Москве, на площадях и улицах. Ответственными руководителями всех производимых работ были назначены на 1-м участке (шоссе Энтузиастов) (искл. Можайское шоссе) комбриг Антропов; на 2-м участке (Можайское шоссе, Рязанское шоссе) – полковник Попов. Они должны были немедленно связаться с райкомами и райисполкомами и дать исчерпывающие указания по всем вопросам приведения домов в оборонительное состояние, постройке огневых точек и баррикад, а нач. штаба генерал-майор Кудряшов и нач. интендантской службы генерал-майор инженерных войск Сысоев должны были направить в помощь ответственным руководителям командно-инженерный состав и дать конкретный план работ. Для непосредственного выполнения всех оборонительных работ Моссовет и райисполкомы города были обязаны предоставить обеспечение рабочей силой и инженерно-техническим составом, а также всеми необходимыми материалами и транспортными средствами.
На улицы города вышли патрули из рабочих, красноармейцев войск НКВД и милиции для наведения порядка. Все сотрудники УОО НКВД и других подразделений наркомата получили специальные пропуска-вкладыши с правом свободного прохода в ночное время, подписанные комендантом города генералом Синиловым. Некоторые чекисты были зачислены в бригады патрулирования по городу в ночное время и участвовали в ликвидации различных преступных элементов, занимавшихся шпионажем, хищениями и разбоем. Гарнизон Кремля усилил наблюдение за Москворечьем во время вражеских налетов, так как были отмечены случаи, когда из домов в сторону Кремля направлялись демаскирующие осветительные ракеты или, ни с того ни с сего, одновременно освещались окна в нескольких домах. Снайперы получили приказ при обнаружении диверсантов стрелять на поражение.
С этого времени имевшая место паника прекратилась. Была продолжена борьба с агентурой противника, потому что различные организации и учреждения получали анонимные антисоветские письма, по городу разбрасывались и расклеивались листовки такого же содержания. Все это свидетельствовало о нахождении в Москве враждебных сил. П. Судоплатов дал интервью одному из корреспондентов, в ходе которого ответил на ряд вопросов о борьбе с агентурой абвера.