исполняли служебный долг, посвятив свою жизнь обеспечению безопасности того Отечества, которому верно служат.
И еще авторское предложение: если мы желаем иметь объективную историю ведомства безопасности, то важно приучить чиновников соблюдать законы и другие правовые документы, регулирующие работу в архивах. А при том уровне доступности (точнее говоря, тотальной засекреченности) документов НКВД-НКГБ, которые существуют по сей день, ничего другого, кроме «верю не верю», добросовестный исследователь предложить не может. Как руководство к действию авторы восприняли слова директора ФСБ России, сказанные 28 ноября 2012 г. на церемонии вручения им премии ФСБ России за лучшее произведение литературы и искусства о деятельности органов Федеральной службы безопасности за 2012 г. о том, что «нам нужны произведения, в которых раскрывается суть и показывается та работа, которую делают наши сотрудники».
Работа с документами архивов России регламентируется законами «О государственной тайне», «О Федеральной службе безопасности», «Об архивном деле в Российской Федерации» и Трудовым кодексом России. Первые серьезные шаги по рассекречиванию документов 1941–1945 гг. уже сделаны. Приказом министра обороны России от 8 мая 2007 г. № 181 были рассекречены архивные документы Красной армии и Военно-Морского флота за период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. (с изменениями от 30 мая 2009 г.). Еще 2 октября 2006 г. руководитель Федерального архивного агентства В. Козлов заявил, что до 2010 г. рассекретят документы советского периода. В 2015 г. председатель Совета при Президенте по содействию развития институтов гражданского общества и прав человека М. Федоров утверждал, что достаточно соблюдения законов, чтобы иметь доступ к документам КГБ уже сегодня. Для доступа к этим документам даже не нужно менять закон, а нужно его только выполнять. Но на деле не так все просто. Рассекречивание идет очень медленно.
Основанием для рассекречивания сведений является «изменение объективной обстановки, вследствие которой данная защита сведений, составляющих государственную тайну, является нецелесообразной». Статья 13 ТК России четко устанавливает, что срок не может превышать 30 лет. Он подлежит применению в отношении сведений, отнесенных к государственной тайне, как до, так и после вступления в силу закона о государственной тайне 1993 г. – единственному закону, регулирующему правоотношения, возникающие в сфере защиты информации, т. е. ведомственное толкование этого определения отвергнуто. Все, что старше 30 лет, либо подлежит рассекречиванию, либо продолжению сроков секретности. Архивные участники дел с момента вынесения приговора, по которым прошло более 75 лет, предоставляются гражданам, вне зависимости, являются ли они родственниками или нет. Это оговорено п. 3. ст. 25 Федерального закона «Об архивном деле в РФ» от 22 октября 2004 г. № 125-ФЗ. Все документы, созданные до февраля 1993 г., давно должны были пройти процедуру рассекречивания. Другие документы по этому вопросу являются подзаконными актами.
Реально же ведомства и архивы этот закон просто саботируют. А Федеральное архивное агентство и прокуратура не надзирает над исполнением его. Статьи 7–9 Закона «О государственной тайне» от 21 июля 1993 г. указывает, что государственная тайна – защищаемые государством сведения, раскрытие которых может нанести ущерб безопасности Российской Федерации. Степень секретности сведений, составляющих государственную тайну, должна соответствовать степени тяжести ущерба, который может быть нанесен безопасности России вследствие раскрытия указанных сведений (ст. 8 ТК). А должностные лица, уполномоченные по отношению сведений к государственной тайне, несут персональную ответственность за принятые ими решения о целесообразности отнесения конкретных сведений к государственной тайне. Но в государственных ведомствах царит полный произвол. Правовая неграмотность чиновников ужасная, на наш взгляд, они не понимают, с какими материалами имеют дело. Культом тайны для ряда руководителей стала шпиономания. При рассмотрении вопроса о рассекречивании эти службы действуют не просто вопреки здравому смыслу, но и нормам закона. Карьеристы и чиновники сверхбдительны, когда речь идет об агентурном аппарате и силах и средствах органов безопасности. В общем, как правило, засекречивают то, что секретным быть не должно и не является. Но это равносильно преступлению. Так, межведомственная комиссия по засекречиванию государственной тайны 12 марта 2014 г., не являясь юридическим лицом, выдала заключение № 2-с, продлившее на 30 лет сроки засекречивания сведений относительно органов госбезопасности за период с 1917 по 1991 г., как бы составляющих государственную тайну. Был оставлен на секретном хранении ряд приказов ВЧК 1919 г., даже тех, которые не имеют грифа «секретно». Это яркий пример не только абсурдного, наплевательского отношения к закону. Как можно считать секретными сведения, которые давно рассекречены в открытых публикациях? Так, в Интернете вы найдете: совершенно секретный учебник «История советских органов государственной безопасности» – М., 1977 г. (602 стр.), совершенно секретный «Контрразведывательный словарь», изданный НИО Высшей школы КГБ при СМ СССР им. Ф.Э. Дзержинского (371 стр.), документы КГБ СССР, рассекреченные на Украине. К тому же, приказ с перечнем сведений, подлежащих засекречиванию, касается только органов ФСБ России, и в нем четко не прописаны временные рамки.
«Никто не забыт и ничто на забыто!», – часто провозглашают наши политики. Но эти слова остаются в значительной мере лишь призывом, а не реальностью. А как быть со словами генералиссимуса А.В. Суворова: «Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат»? На дворе ХХI век. Сколько сотен тысяч их лежат на полях бывших сражений. Уже пожелтели извещения о гибели сыновей и дочерей, письма командиров и коллективные солдатские послания, не осталось тех частей и подразделений, расформированных и забытых. Остались номера полевых почт как неведомые шифры когда-то шумевшей жизни, теперь ни о чем никому не говорящие. Уже начали стираться в памяти вернувшихся домой солдат имена боевых товарищей, уже начала тускнеть эмаль орденов. А гибель каждого остается непоправимой метой в народе, зияющей брешью на его теле навсегда, ибо даже без одной до времени сорванной жизни, народ становится неполным[1270].
Хорошо известно, что военная история пишется на достаточно специфическом языке: живые люди называются «личным составом», убитые – «потерями в живой силе», братские могилы – «санитарным захоронением»[1271]. Часто в донесениях военной контрразведки времен войны приходится читать слова: «незначительные» потери. С нормальной, человеческой точки зрения, «незначительных» потерь не бывает. Даже гибель одного человека – трагедия, и для семей красноармейцев и командиров, в дом которых пришли первые «похоронки» войны, эти жертвы стали величайшим в их жизни горем. Выросли дети и смотрят на выцветшую фотографию молодого парня: это их отец. Люди поют новые песни, трудятся, спешат на свидание. Все идет своим чередом. Где-то уже холмик могильный сравнялся с землей. Где-то и кладбище перенесли на другое место. Новых людей награждают орденами. Вечерами загораются огни, сияют витрины, на улицах весела толчея. А тех нет. Забыты они? Нет…[1272]. Следует вспомнить «всех поименно, \ Горем вспомним своим… \ Это нужно – не мертвым! \ Это надо – живым!»[1273]. Вот почему следует найти и назвать военных контрразведчиков, погибших на фронтах Великой Отечественной войны, продумать дополнительные меры по утверждению в памяти народной их подвигов, более внимательному, уважительному отношению к родным и близким каждого, погибшего в борьбе со спецслужбами нацистской Германии.
…Пусть война станет мирным потомкам
Из легенд лишь известна, из книг,
Пусть из песен узнают о том, как
В бой вступали граната и штык,
Но должны стать навеки живыми
Наши братья из братских могил,
Чтоб фамилию, отчество, имя
Начертать мы на плитах могли[1274].
Напомним, что в императорской России, когда отмечалось 100-летие Отечественной войны 1812 г., в 1913 г. родственники участников сражений с армией Наполеона получили дополнительные льготы от государства.
Наше социальное государство мало уделяет внимания этому делу. Заложенное в те годы неуважение к мертвым продолжается и сегодня. Военные захоронения в послевоенные годы никто особо и не искал, так же, как военное ведомство никогда не пыталось целенаправленно разыскивать и вручить оставшимся в живых ветеранам, а также семьям драгоценные награды, миллионами хранящимися в Министерстве обороны России. Но десятки лет сотни поисковых отрядов по своей инициативе, прикрывая государственный позор, ведут раскопки в места боевых сражений, в тех районах, где лежат не захороненные по христианскому обычаю погибшие воины.
От имени фронтовиков поэт Александр Твардовский писал:
…Я вам жить завещаю —
Что я больше могу?
Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.
Горевать – горделиво,
Не клонясь головой.
Ликовать – не хвастливо
В час победы самой.
И беречь ее свято,
Братья, – счастье свое, —
В память воина-брата,
Что погиб за нее[1275].
Но было бы несправедливо говорить только негативно о сохранении памяти павших смертью храбрых на войне. Конечно, многое зависит от местных органов власти. 8–9 мая 2015 г. авторы побывали в рабочем поселке Голышманово Тюменской (в 1941 г. Омской) области. Из него на войну ушли 7333 человека, не вернулись в родные края 4808, погибли 3161, пропали без вести 1647 человек. В поселке под руководством главы администрации А.В. Желтоухова, при содействии руководителей ветеранских организаций, прежде всего Шорохова Валерия Андреевича и Гренца Владимира Робертовича, 9 мая 2015 г. открыт Парк Победы, в котором высажены молодые сосенки по числу не вернувшихся с войны. Несколько ранее, в 1967 г., создан мемориал: на граните золотом высечены фамилии земляков, с оружием в руках защищавших Родину. В день Победы в поселке состоялось шествие «Бессмертного полка». В его рядах были сотни односельчан с фотографиями своих отцов и дедов, состоялся митинг. Чувство благодарности мы испытали на встрече с ветеранами, посвященной памяти деда и отца – Плеханова Михаила Яковлевича, трагически погибшего в 1949 г. Имя его на стеле при входе в здание полиции в числе восьми человек, отдавших свою жизнь при выполнении служебного долга. Оно также значится на памятнике у Управления МВД по Тюменской области.