и пограничники в разведке. Здесь они чувствовали себя, словно рыба в воде»[181].
Обобщив опыт первых дней боев на границе, зам. наркома внутренних дел СССР, генерал-лейтенант И.И. Масленников в три часа ночи 27 июня 1941 г. направил шифровку начальникам погранвойск, штабы которых находились в Мурманске, Петрозаводске и Ленинграде, следующего содержания:
«В связи с осложнившейся обстановкой на границе Финляндией, приказываю:
1. Личный состав подразделений вывести и расположить блокгаузах и окопах, приспособленных для упорной обороны.
2. На отдельных направлениях, особенно там, где нет частей Красной армии, заставы по 2–4 свести в группы под командованием лучших, волевых командиров.
3. Оборону строить на основе тщательного изучения прилегающей местности, полного использования всех огневых средств и четкого знания личным составом своего места и задачи общей системы обороны.
4. Вести бой максимальным напряжением до подхода частей Красной армии, отходить только под давлением превосходящих сил противника. Организуя подвижную оборону, стремиться нанести удары по флангам и тылам противника, широко использовать пограничную хитрость и смекалку.
5. Ни при каких обстоятельствах в плен врагу не сдаваться, не допускать захвата противником раненых бойцов и их оружия… В ранцах иметь наибольший запас патронов и продуктов, другими предметами их не загромождать…
7. Не допускать ни малейшего проявления паники, всемерно развивая выдержку, хладнокровие, дух дерзости и отваги в борьбе с врагами Родины.
8. Лиц, способных сеять панику, больных и морально неустойчивых, с границы снять, направить в тыловые подразделения.
9. Особо напоминаю о связи на случай военных действий…»[182].
Продолжалась героическая оборона Брестской крепости. В то время, когда обком и горком компартии вместе с областными управлениями НКВД и НКГБ оставили город, в крепости продолжил борьбу ее гарнизон. В состав защитников крепости входили подразделения 6-й и 42-й сд, 17-го пограничного отряда и 132-го отдельного батальона войск НКВД – всего около 3,5 тыс. человек. Находясь в окружении, они героически обороняли крепость от превосходивших сил противника. Организаторами и руководителями героической обороны были капитан И.Н. Зубачев, полковой комиссар Е.М. Фомин, майор П.М. Гаврилов, старший политрук Н.В. Нестерчук, старшие лейтенанты В.И. Бытко и Ф.М. Мельников и др. В состав гарнизона входила и 9-я застава 17-го Брестского пограничного отряда. Ни ожесточенные бомбардировки, ни артиллерийские обстрелы, ни непрерывные атаки гитлеровцев, ни голод и жажда не сломили воли защитников крепости. От отчаяния они шли на крайние меры. Так, 29 июня один форт выбросил белый флаг. Большая группа немцев поднялась к форту и была расстреляна защитниками крепости. Бои в Брестской крепости закончилась 20 июля. Начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Г. Блюментрит в своем дневнике отмечал, что оборонявшиеся защищали старую крепость, несмотря на ее обстрел из тяжелых орудий и бомбежку с воздуха, «сражаясь до последнего человека, оказывали фанатическое сопротивление»[183].
И все же исход войны предстояло решать частям Красной армии и Военно-Морского флота. Героические подвиги пограничников и оборона Брестской крепости смогли лишь на ряде участков государственной границы на некоторое время задержать части наступавшего вермахта. Но многие дивизии Красной армии из-за неумелого руководства были дезорганизованы и отступали в панике. Так, не успел командующий 13-й армией сосредоточить свои силы, привести в порядок отходившие от границы части, в том числе и 5-ю танковую дивизию из Северо-Западного фронта, как в восемь часов вечера 25 июня к командному пункту армий прорвалось одно из передовых подразделений 20-й танковой дивизии генерала Штумпфа с десантом пехоты на броне. Генерал П.М. Филатов вместе с начальником штаба комбригом А.В. Петрушевским, приказав своим подчиненным сменить командный пункт, уехал. Противник захватил большую часть автомашин, в том числе и с шифровальными документами. Остатки штаба вывел в расположение 44-го ск зам. нач. штаба подполковник С.П. Иванов. Командующий и нач. штаба армии появились только к вечеру 26 июня, а около 50 командиров штаба пропали без вести, штаб лишился и почти всех средств связи. Разобщенные части 3-й армии под сильным натиском противника начали беспорядочный отход вдоль р. Неман в направлении Лунно, Мосты и на Россь[184]. Они собирались заградотрядами и снова вливались в эти же дивизии.
Ряд дивизий, переброшенных из некоторых внутренних военных округов на рубеж рек Западная Двина – Днепр, вступил в схватку с врагом неукомплектованными ни личным составом, ни транспортом, ни даже личным оружием. 7 июля 1941 г. Мильштейн сообщил Берия о том, что в районе Кировограда, в беспорядке отступая с фронта, 223 сд открыла проход на Восток. Эта дивизия прибыла из Харькова к концу июля. Отправлять ее на фронт было нельзя, т. к. она не подготовлена к боевым действиям: в дивизии отсутствовала связь, не было гранат, а снарядов имелось 25 боекомплектов, командование дивизии не знало местности и обстановки, не было карт, не налажено взаимодействие с соседями. Из телеграммы секретаря Гомельского обкома Жиженкова И.В. Сталину: «Бюро Гомельского обкома информирует Вас о некоторых фактах, имевших место с начала военных действий и продолжающихся в настоящее время… Посылка безоружных мобилизованных в районы военных действий противника (27 июня по приказу командующего в Жлобине было выгружено 10 000 человек, направляемых в Минск»[185].
Отметим, что практика направления на фронт неподготовленных частей и подразделений была характерна для всего начального периода войны. Так, 7 октября 1941 г. Мехлис сообщил Щаденко и Шапошникову о том, что при комплектовании бригад в Гороховецком районе Ивановской области в 25 артполку имеется только одно орудие, в стрелковых полках на 7–8 тыс. человек 100–200 винтовок. В маршевой роте 2-го учебного батальона 107-го сп на 400 человек бойцов имеется 20 винтовок, противогазов БС-90, пулеметов и гранат нет. Личный состав бригад положенным вещевым довольствием не обеспечен. Из общего состава только 10 тыс. человек получили обмундирование. Значительная часть нуждается в обуви и одежде, отдельные военнослужащие ходят в лаптях, в совершенно рваной обуви и даже босиком. По сообщению НКВД Уральского военного округа, отправленные в Действующую армию маршевые подразделения имели недостатки в боевой подготовке, а 16 января из 11 запасного кавалерийского полка были отправлены на Брянский фронт два сабельных маршевых эскадрона без коней и оружия.
Ожесточенные бои развернулись в Прибалтике и на Украине. Особенно большие трудности в работе испытывали ОО НКВД в Прибалтике, где нацисты сумели создать широкую сеть для подрывной деятельности. Здесь в конце июня 1941 г. перед ними основной задачей было противостояние наступлению германских войск, поддержанных националистами, которые, как и в Западной Украине, Западной Белоруссии и Молдавии, нападали на мелкие группы военнослужащих, милиционеров, советских и партийных работников, совершали террористические акты, сеяли панику среди населения, буквально охотились за чекистами, командирами и политработниками Красной армии. В специальном приказе командующего Северо-Западного фронта от 24 июня 1941 г. отмечалось, что «в последние дни немецкие шпионы из местного населения и бандиты в некоторых пунктах портят линии связи и нарушают общественный порядок с целью нарушить работу государственных учреждений, также терроризировать советских активистов»[186].
22 июня 1941 г. в Латвию вторглась группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала В. фон Лееба, наносившая удар в четырех направлениях: на Лиепаю, Даугавпилс, Крустпилс и Ригу. Внезапное нападение немецких войск застало врасплох части Красной армии, и они начали хаотично отступать. На шяуляйском направлении противник нанес поражение частям 125-й и 48-й сд и вышел к р. Дубисса.
В Литве на третий день соединения 3-й танковой группы вермахта смяли не успевшие развернуться части 128-й и 184-й сд 11-й армии. Они сумели захватить неповрежденными все три моста через р. Неман, что способствовало беспрепятственному развитию наступление в глубь советской территории и прорыву обороны 11-й армии на нескольких направлениях. «Для 3-й танковой группы, – вспоминал Гот, – явилось большой неожиданностью, что все три моста через Неман, овладение которыми входило в задачу группы, были захвачены неповрежденными»[187].Но немцы встретили серьезное сопротивление в Лиепае, где 23 июня попали в окружение подразделения 67-й сд генерал-майора Н.А. Дедаева и части Военно-морского флота. В оборонительных боях за Лиепаю на стороне советских войск сражались и группы латвийского комсомольского актива. При наступлении вермахта на город мосты в порту остались не взорванными: не было ни взрывчатки, ни специалистов-подрывников. У рабочих и тех немногих красноармейцев и краснофлотцев, которые защищали старый город, не было артиллерии, минометов, а только винтовки, ручные гранаты, легкие пулеметы, несколько станковых. Партийный комитет Лиепаи получил от командования гарнизона около 300 винтовок и вооружил ими рабочих для охраны предприятий и патрулирования по городу. Рабочие поймали несколько диверсантов, вооруженных винтовками и ракетами, и передали их прокурору[188]. Оборона города имела не только военное, но и большое политическое значение. Как и при обороне Бреста, защитники Лиепаи, находившейся недалеко от границы, оказали захватчикам ожесточенное сопротивление и держались до последней возможности.