.
Особое значение для чекистов имела совместная директива ЦК ВКП (б) и СНК СССР № П509 от 29 июня 1941 г. всем партийным и советским организациям прифронтовых областей, определившая основные задачи в партийно-государственных органов в условиях войны[205]. На основе данной директивы каждый наркомат четко сформулировал приоритеты своей деятельности. Так, на органы внутренних дел возлагались борьба с дезертирством, мародерством, очистка городов и оборонно-хозяйственных пунктов от преступных и антисоветски настроенных элементов; выявление и изоляция агентов вражеских спецслужб, паникеров и распространителей пораженческих слухов; охрана государственных и промышленных объектов, железнодорожного и водного транспорта; борьба с хищениями эвакуируемых и военных грузов, разгрузка транспортных путей от пассажиров, чье передвижение не было связано с военной или хозяйственной необходимостью; обеспечение организованной эвакуации населения, промышленных предприятии, различных хозяйственных грузов. Кроме того, органы НКВД, как было сказано выше, обеспечивали проведение в жизнь приказов и распоряжений военных властей, регламентировавших режим военного положения. Весь комплекс этих новых задач не освобождал НКВД от выполнения своих основных функций – охраны общественного порядка и безопасности граждан, борьбы с преступностью и нарушениями административного и уголовного законодательства, изоляции и трудового использования лиц, признанных преступниками.
1 июля 1941 г. НКГБ СССР была принята директива № 168 «О задачах органов госбезопасности в условиях военного времени», дополнявшие и конкретизировавшие предыдущие указания. В ней говорилось: «Чекистский аппарат, как гласный, так и секретный, должен быть подготовлен для активной борьбы с врагом в любых условиях, в том числе в подпольных. В этих целях было приказано: весь негласный штатный аппарат НКГБ, сохранившийся от расшифровки, подготовить для оставления на территории в случае занятия ее врагом для нелегальной работы против захватчиков. Аппарат должен быть разделен на небольшие резидентуры, которые должны быть связаны как с подпольными организациями ВКП (б), так и с соответствующими органами НКГБ на территории СССР. Способы связи должны быть заблаговременно определены. Перед резидентами поставить задачу организации диверсионно-террористической и разведывательной работы против врага. Из нерасшифрованной агентурно-осведомительной сети также составить отдельные самостоятельные резидентуры, которые должны вести активную борьбу с врагом. В качестве одного из методов зашифровки агентуры, оставляемой на занятой врагом территории, практиковать фиктивные аресты и заключение в тюрьму якобы за антигосударственные преступления отдельных влиятельных агентов, осведомителей.
В директиве еще раз было подчеркнуто, что «в случае вынужденного отхода частей Красной армии работники органов НКГБ обязаны до последней минуты оставаться на своих боевых постах в городах и селах, борясь с врагом всеми возможными способами до последней капли крови». Эвакуироваться разрешалось только с последними частями Красной армии, предварительно приняв исчерпывающие меры по проверке, насколько тщательно уничтожено на занимаемой противником территории все, что могло бы оказаться полезным врагу[206].
Следовательно, для противостояния спецслужбам противника руководство НКО, НКГБ и НКВД начало разработку единой системы борьбы с подрывной деятельностью немецко-нацистских разведывательных органов. Она включала в себя не только оперативные и заградительные, но и профилактические мероприятия. В дальнейшем эта работа была завершена УОО НКВД с учетом опыта приграничного сражения.
Центральные аппараты НКО, НКВД и НКГБ оказывали всемерное содействие своим сотрудникам в частях и подразделениях Красной армии. На фронт выезжали оперативные работники с заданием организовать борьбу с паникерством и дезертирством, наблюдать за выполнением боевых директив штабов фронтов и своевременным снабжением войсковых частей боеприпасами и материальной частью. Так, по докладу зам. нач. 3-го Управления НКО СССР капитана ГБ Клыкова, на Северо-Западном фронте начальник 3-го отделения управления НКО батальонный комиссар Яковлев с двумя оперативными работниками был направлен в 27-ю армию с заданием организовать борьбу с паникерством и дезертирством; старший лейтенант Молодцов с той же задачей – в 8-ю армию; капитану Куропаткину в штабе округа было поручено организовать наблюдение за выполнением боевых директив штаба фронта и своевременным снабжением войсковых частей боеприпасами и материальной частью. По приказу Меркулова сотрудники НКГБ центра 28 июня 1941 г. выехали в 3-й отдел Северо-Западного фронта для оказания помощи в работе особому отделу фронта для борьбы «с паническими настроениями на фронте в среде командного состава передовых частей, проявившимися в первые дни военных действий». На фронт выехал и начальник 3-го отдела НКО Михеев. Своих подчиненных он просил никому не рассказывать, «в какой переплет мы попали, а то найдутся и такие, которые скажут: «Зачем их понесло в окопы?» А нам это надо было. Особенно мне. Я лично хотел видеть в бою наших красноармейцев, быть с ними рядом и на себе ощутить психологическое состояние человека в момент фашистской атаки. Одновременно я хотел ознакомиться с условиями работы наших оперативных работников на передовой».
В первый день своего пребывания на фронте А.Н. Михеев, будучи на позиции одной из рот, в которой после десяти танковых атак противника за день осталось всего восемь человек, лично принял участие в отражении одиннадцатой атаки противника. Уже на следующий день он оборонял Киев. По приказу Михеева впервые в истории Великой Отечественной войны было сформировано несколько десятков оперативных групп для оказания помощи командованию фронта в наведении порядка в прифронтовой полосе.
С 14 сентября части Юго-Западного фронта сражались в окружении. Михеев вместе с несколькими своими подчиненными обеспечивал безопасность Военного совета фронта и возглавил одну из групп, которая с боем прорывалась из окружения по направлению с. Жданы в Полтавской области. В одном из боев Михеев был ранен в ногу, но продолжал руководить чекистами. Будучи раненым, он шел врукопашную, опираясь на палку, и из личного «маузера» уничтожил 8 солдат противника.
21 сентября 1941 г. группу Михеева снова окружили шесть танков и около 30 солдат. Отстреливаясь до последнего патрона, комиссар ГБ 3-го ранга А.Н. Михеев геройски погиб[207].
Наряду с решением чисто оперативных задач, военные контрразведчики выполняли многие обязанности, не имевшие прямого отношения к оперативной работе: оказание всемерной помощи партийным и советским органам в подержании общественного порядка, эвакуации населения, предприятий и учреждений и в решении других задач, в том числе и налаживание своевременной бесперебойной информации о боевом и политическом состоянии фронтов. Им даже было не до борьбы со шпионажем, которая отошла на второй план.
Сотрудникам госбезопасности давалась распоряжения о восстановлении работы органов советской власти, возвращении сбежавших чиновников в села и города, в которых население ими было оставлено на произвол судьбы. Так, по распоряжению Берии было возвращено руководство Киева и других городов Украины, но этого не удалось сделать в Прибалтике. В отдельных случаях чекисты брали власть в свои руки, как это было в Белостоке. Там в ночь с 22 на 23 июня из города сбежали представители всего советского и партийного аппарата, некоторые работники НКВД и НКГБ. Поэтому военные контрразведчики сформировали оперативную группу при коменданте города. Усиленная пограничниками, она «с применением всех мер военного времени» восстановила порядок в городе.
Общее отступление советских частей отрицательно влияло на настроение красноармейцев и командиров. Вместе с военными по фронтовым дорогам брели тысячи и тысячи стариков, женщин и детей. Бросив свои дома, они спешили на Восток, лишь бы спастись от нацистского ига. А над ними с ревом проносились вражеские самолеты. Именно в эти дни К.Симонов писал: «Опять мы отходим, товарищ, \ Опять проиграли мы бой, \ Кровавое солнце позора \Заходит у нас за спиной. \ Мы мертвы глаза не закрыли, \ Придется нам вдовам сказать, \ Что мы не успели, забыли \ Последнюю почесть отдать… \ Ты можешь ответить, что мертвых \Завидуешь сам ты судьбе, \ Что мертвые сраму не имут, \ – Нет, имут, скажу я тебе»[208].
Местное население задавало нелегкие вопросы чекистам и командирам отступавших армий. Д.Д. Лелюшенко вспоминал: «Когда я достал из планшета карту, ко мне подошел старик.
– Ты, видно, будешь начальник? – спросил он.
– Да, – ответил я.
Он взглянул на меня глазами, наполненными горечью и страданием, и едва выговорил:
– Видишь, как получается: говорили, ни за что не допустим врага на нашу территорию, а на деле выходит по-другому…»[209].
В эти трудные дни самым главным и благоразумным были твердость и понимание каждым красноармейцем и командиром своего места в общем строю. Им, воспитанным в духе непоколебимой веры в «мудрость вождя», уверенным, что Красная армия в любое время готова «тройным ударом» ответить на удар врага и сразу же перенести военные действия на его территорию, непросто было разобраться в создавшейся обстановке, причинах жестоких неудач. Они не знали о вопиющей некомпетентности многих высших военачальников, пришедших на смену репрессированным военным профессионалам. Ничего им не было известно о крупных просчетах и грубых ошибках, допущенных военным руководством при подготовке армии к войне, а также при планировании, обеспечении и ведении операций по отражении возможной агрессии[210]