Нельзя не отметить негативное влияние отрицательного отношения к агентурной работе политического руководства страны в отдельные периоды, как это было в 1918 и 1990 гг. Вместо обоснования необходимости применения в работе органов безопасности негласных методов власть в эти годы утверждала о их безнравственности, даже о недопустимости. Именно имея в виду нравственную сторону работы чекистов, известный контрразведчик России и Советского Союза С.С. Турло писал о том, что нам не следует играть в прятки и делать вид, что на этом «незримом фронте» можно было обойтись только умственным противоборством или победой в прямом вооруженном столкновении. «Способы эти можно назвать безнравственными, жестокими. Но когда речь идет о том, чтобы разгромить организацию, которая посягает на мощь государства, отсюда и не его существование, тогда абсолютно нет места для сентиментальности и обывательской морали. Клин вышибается клином. Всякое коварство, какое пускают в ход шпионы, контрразведка должна отражать, нечего смущаться, если она прибегает для этого к таким же коварствам. Против «неблагородных» действий действиями «благородными» бороться нельзя. На войне не разбираются в средствах ни в моральном, ни в этическом отношении и не плачут над теми невинными жертвами в стане противника, которые она губит. Их так много, что слез не хватило бы. Борьба со шпионажем – та же война. В этой войне не сражаются огнестрельным оружием, но свои жертвы она имеет также, без этого войны не бывает»[417].
Война потребовала внесения значительных изменений в составе помощников особистам, на что оказали влияние, главным образом, мобилизация значительной части населения в Красную армию, а также крупные его перегруппировки внутри страны, связанные с эвакуацией. Одной из причин большой текучести агентов и осведомителей были боевые потери в частях действующей армии. Ввиду недостатка времени после выхода на новые рубежи к началу войны не удалось создать прочную базу для ведения агентурной работы в приграничной полосе и на сопредельной территории.
В крайне трудном положении оказались агенты и осведомители, оставшиеся на территории, оккупированной противником, а также на тех территориях, которым угрожало вторжение немецких войск. Со многими из них в начале войны не были обусловлены способы связи, и они не смогли оказывать действенной помощи органам госбезопасности. Некоторые агенты и осведомители ушли в партизанские отряды и потеряли связь с чекистскими органами, значительное число их в порядке эвакуации выехало во внутренние области. По свидетельству сотрудника абвера Д. Карова, в начале войны органы немецкой разведки и контрразведки на оккупированной территории Ленинградской области обнаружили, что советского аппарата спецслужб там практически не существовало. Крупные резиденты, не говоря уже о более высоком начальстве, в большинстве своем эвакуировались. Не успевшие вовремя уйти скрывались в подполье, переменили место жительства, потеряли связь со своими агентами и начальниками. Мелкая агентура частично попала в армию, частично была выдана населением при первом же появлении немцев. Некоторые были убиты людьми, пострадавшими от их доносов в НКВД, другие притаились, не желая дальше работать и рисковать жизнью. Наконец, среди советской агентуры началось «моральное шатание». Уверенные до сих пор в непобедимости СССР, они под влиянием немецких успехов на Западе и поражений советских армий на Восточном фронте перестали верить в возможность победы. Среди этих агентов почти не было идейных людей, а по роду своей работы они привыкли к предательству. Поэтому многие стали задумываться о переходе на службу к немцам. Некоторые, узнав, что их услуги будут охотно приняты и хорошо оплачены (такой слух был нарочно распространен абвером), начали являться в немецкую контрразведку. Большинство при этом утверждало, что они были настоящими идейными противниками большевизма и служили у коммунистов потому, что были насильно завербованы и принуждены к работе[418].
И все же небольшая часть советской агентуры пыталась продолжать свою работу. Некоторые поступали так из чувства долга. Другие же знали, что за их прошлые дела им не будет пощады и что являться к немцам им нельзя. Полного доверия к обещаниям немецкой контрразведки гарантировать жизнь эти люди по опыту работы в НКВД не имели. «В этом смысле они были правы – обещания немецкой контрразведки носили несколько специфический характер и могли толковаться немцами после достигнутого ими результата различно».
У руководства НКВД особое беспокойство вызывали факты неэффективной работы своих сотрудников, случаи измены и перехода на сторону противника. Поступившие в НКВД СССР данные о состоянии агентурно-оперативной работы НКВД УССР свидетельствовали о бездеятельности и неорганизованности в работе ряда УНКВД Сумской, Полтавской, Днепропетровской, Запорожской, Сталинской и Ворошиловоградской областей. Из ряда областных управлений и ОО поступала негативная информация. Так, УНКГБ Воронежской области в своем отчете отметила, что значительная часть агентуры, оставленной на оккупированной территории, в том числе и оставленной со спецзаданиями, бездействовала, патриотической работы не проводила и не заботилась о сборе сведений о предателях, изменниках и т. д. Все это было следствием слабой подготовки в начальный период войны резидентов, агентов и осведомителей к действиям в особых условиях. Например, ошибки при подборе кандидатов, пренебрежение вопросами конспирации и обеспечения собственной безопасностью в прифронтовой работе привели к провалам и гибели сотрудников госбезопасности в результате агентурного проникновения спецслужб противника в советское подполье, предательства среди сотрудников разведывательно-диверсионных резидентур в Киеве, Николаеве, Одессе[419].
Характерно отметить, что в армиях в большинстве актов, изданных НКВД СССР, 3-м Управлением НКО СССР в начальный период войны, серьезное внимание обращается на организацию противодействия разведке противника и пораженческим настроениям. Так, в директиве 3-го Управления НКО СССР № 35523 от 27 июня 1941 г. военной контрразведке было предложено в частях Красной армии принимать срочные меры для приобретения новых агентов и осведомителей вместо выбывших, не ослаблять связи, тщательно проверять получаемые материалы, выявляя двурушников и предателей. Руководители 3-го Управления НКО СССР поставили перед своими сотрудниками конкретные задачи в борьбе со спецслужбами противника в военное время, потребовав «усиления агентурно-оперативной работы и дополнительных мероприятий, обеспечивающих охраны государственной безопасности и боеготовности частей Красной армии». При этом было указано, что функции органов 3-го Управления НКО СССР в военное время должны слагаться из: 1) агентурно-оперативной работы: а) в частях Красной армии; б) тылах, обеспечивающих действующие на фронте части; в) среди гражданского окружения; 2) борьбы с дезертирством; 3) работы на территории противника. А работа в частях Красной армии, действующих на фронте, складывается из работы с агентурно-осведомительным аппаратом и оперативно-профилактической деятельности[420].
С учетом оперативной обстановки в различных регионах страны наиболее полные указания по борьбе со спецслужбами противника поступили в органы безопасности уже 1 июля 1941 г. в директиве НКГБ № 168 о задачах органов госбезопасности в условиях военного времени. В ней было приказано немедленно приступить к осуществлению ряда мероприятий, в том числе: «Весь негласный штатный аппарат НКГБ, сохранившийся от расшифровки, подготовить для оставления на территории в случае занятия ее врагом для нелегальной работы против захватчиков»[421].
В начале октября 1941 г. для устранения допущенных недостатков и немедленного принятия эффективных мер по улучшению оперативной работы на Украине И. Серов направил распоряжение зам. наркома внутренних дел Савченко и нач. УНКВД Сумской, Полтавской, Днепропетровской, Запорожской, Сталинской и Ворошиловоградской областей о необходимости организации эффективной оперативной работы, отметив, что «оперативно-чекистский состав работал до сего времени темпами мирного времени и, более того, имеют место факты бездеятельности руководящего состава районных отделений и облуправлений НКВД. В напряженный момент, когда требуется наведение порядка в городах, руководители сами поддаются панике и убегают в безопасное место. Примером этому может служить руководство Сумского УНКВД, сбежавшее из г. Сумы. До сего времени не вскрыто ни одной антисоветской группировки как агентурой, так и следствием». Поэтому Серов приказал:
«1. Взять на учет оперативно-чекистский состав и поставить перед каждым оперативным работником определенные задачи как в агентурно-оперативной, так и служебно-боевой деятельности.
2. Потребовать от каждого начальника знать ежедневно, где находятся его подчиненные и что они выполняют.
3. Не оставлять безнаказанным ни один случай проявления трусости, паники…
4. Решительно пресекать отход оперативно-чекистских аппаратов из районных центров без санкции НКВД УССР, а областных – без санкции НКВД СССР.
5. Запретить различного рода «командировки» оперативного состава с семьями сотрудников, с женами ответственных работников и т. д. Всех командированных в тыловые города и находящихся до сего времени там отозвать и использовать на их непосредственной работе.
6. Установить, чтобы эшелоны, отправляющиеся с семьями сотрудников, сопровождал только один оперативный работник, которого невозможно использовать в боевой обстановке.
7. Принять решительные меры, чтобы советский аппарат не прекращал своей работы до последнего момента, чтобы торговля, снабжение, столовые, подвоз продуктов и вся системы обеспечения работала бесперебойно.