8. Провести очистку органов НКВД от паникеров, трусов и передать их военкоматам для отправки на фронт.
‹…›
10. Развернуть работу по вербовке и засылке нашей агентуры в прифронтовые районы, главным образом, с разведывательными и диверсионным целями, широко используя для этого освободившихся чекистов, снабжая их соответствующими документами во избежание провалов»[422].
Как видим, военная контрразведка, как и всякая иная спецслужба, не могла обойтись без активной помощи негласных сотрудников, и одной из важнейших задач чекистов было развертывание вербовочной работы как для восполнения убывших агентов и осведомителей, так и обслуживания частей действующей армии, населения прифронтовой полосы и для новых контингентов населения, прибывшего в восточные районы Союза, и за линией фронта, в тылу противника.
Правильный подбор и расстановка негласных сотрудников, их целеустремленное использование в выявлении и разработке лиц, подозреваемых в шпионской и другой враждебной деятельности, являлись важнейшими условиями успешной борьбы с вражеской агентурой. Агенты и осведомители направлялись на выявление агентов противника прежде всего среди военнослужащих, мобилизованных в армию с территории, подвергшейся оккупации, освобожденных из плена или вышедших из окружения при сомнительных обстоятельствах.
Вербовка советских патриотов проводилась на идейно-политической основе со строжайшим соблюдением принципа добровольности. Основным мотивом сотрудничества населения с советскими органами безопасности был патриотизм. Усилившаяся в военное время и не прекращавшаяся в средствах массовой информации, наглядной и устной агитации кампания о революционной бдительности, несомненно, находила отклик у части населения, помогавшего власти выявлять пособников противника.
Несмотря на требования о повышении качества вербовочной работы, в начале войны органы военной контрразведки больше внимания уделяли все же увеличению количества агентов, осведомителей и резидентов. Это пополнение в большинстве случаев осуществлялось из коммунистов и комсомольцев, лиц, не скомпрометировавших себя связями с оккупантами, родственников или друзей, которые были репрессированы нацистскими властями, членов семей военнослужащих Красной армии, лиц, связанных с партизанами или имевших родственников в партизанских отрядах.
К будущим агентам предъявлялись высокие требования: они должны были быть сторонниками советской власти, преданными коммунистическим идеям, дисциплинированными, волевыми, способными ориентироваться в сложной обстановке. Но эта категория агентов не имела необходимых связей среди подучетного элемента, и поэтому значительная ее часть не участвовала в конкретных разработках или же ее использование не было эффективным.
Следует иметь в виду, что агентурный аппарат создавался и использовался с учетом личных качеств того или иного лица. Безусловно, помимо патриотически настроенных и идейно убежденных, подлежали вербовке и иные лица, так как оперативную работу необходимо было вести и среди враждебно настроенных к советской власти, и среди тех, кто не обладал высокими нравственными качествами. Прошли многие века, но человеческая натура мало в чем изменилась, и все людские пороки остались такими же. Наиболее перспективными с точки зрения вербовки были зависть, тщеславие, зазнайство, высокомерие, трусость, лень, гневливость[423]. По свидетельству самих сотрудников НКГБ, в большей мере готовыми к вербовке преимущественно относились следующие категории населения: 1) склонные к наблюдению и доносу; 2) алчные, беспринципные, падкие на деньги; 3) нуждающиеся; 4) находящиеся под угрозой судебной ответственности; 5) озлобленные неудачники; 6) способные честолюбивые карьеристы; 7) члены семей арестованных органами госбезопасности[424]. Для вербовки подбирали также кадры из среды: «бывших людей»[425], членов революционно-демократических политических партий, существовавших при советской власти.
Говоря о роли агентов, надо учитывать то обстоятельство, что от них требовалась активная работа (за «пассивность» из оперативной сети ежемесячно исключались сотни людей). Это наверняка оказывало определенное влияние на негласных помощников, подталкивая их не только к отражению реальной ситуации вокруг себя, но и к некоторому «творчеству». Проверка достоверности информации осуществлялась, как правило, агентурным путем на стадии возбуждения уголовного дела и в ходе следствия на основании показаний свидетелей или иных лиц, проходивших по делу.
Способы вербовки были несколько иные, чем в мирный период. Особое внимание обращалось на приобретение агентов и осведомителей на участках наиболее вероятного проникновения вражеских агентов в войска (в пунктах, где происходила проверка у военнослужащих документов, в штабах, в подразделениях боевого охранения в запасных полках, на фильтрационных пунктах, в комендатурах, на продовольственных пунктах и железнодорожных станциях).
Подбор и изучение кандидатов на вербовку во фронтовых условиях осуществлялись преимущественно в процессе личного общения чекистов с военнослужащими. Для вербовок в действующих частях военные контрразведчики использовали помещения воинских штабов, санитарных частей, медсанбатов и других тыловых учреждений, когда части находились на отдыхе, на марше и в обороне в условиях, когда время было весьма ограниченно, встречаться непосредственно в боевых порядках и в других местах, где не всегда можно было обеспечить конспирацию.
Агентурно-осведомительный аппарат ОО действующей армии пополнялся за счет проведения новых вербовок агентов и осведомителей из военнослужащих в запасных частях и соединениях, откуда они в составе войсковых подразделений прибывали в действующую армию, и из маршевых подразделений. Серьезные трудности возникали у ОО при установлении связи с вновь прибывающими в войска агентами и осведомителями. Это объяснялось, главным образом, тем, что сотрудники территориальных органов госбезопасности не всегда предупреждали их о необходимости связаться с ОО в случае их мобилизации в армию, а сами они не проявляли инициативы.
Большое внимание уделялось вскрытию агентуры противника в прифронтовой полосе. В директиве НКВД СССР № 292/к от 19 ноября 1941 г. «О борьбе с агентурой германской разведки» указывалось: «Проводить тщательную фильтрацию всех лиц, перешедших через линию фронта с территории, занятой противником, и направлять их в глубокий тыл, не допуская оседания в прифронтовой полосе… Беженцев с территории, занятой противником, и бывших пленных, ведущих контрреволюционную пораженческую агитацию, немедленно арестовывать, ставя задачей следствия вскрытие возможной связи этих лиц с германской разведкой»[426].
Сложнее всего было особистам на переднем крае, когда не было возможности ознакомиться с обстановкой. Особенно много подвохов ожидало их при сборе и оценке поступавших от осведомителей сведений. Нередки были случаи, когда скрытая информация оказывалась заведомо ложной, иногда корыстной, заинтересованной или ошибочной и сложно было отделить правду от слухов и сплетен. Хуже всего было, когда в агентурно-осведомительную сеть проникали лица, желавшие воспользоваться всесилием контрразведки в своих целях: предлагали свои услуги, стремясь кого-то утопить, очернить или отомстить, навредить кому-то, делая это от зависти, в корыстных интересах, от беспричинной вредности ко всем ближним, гадкости, бездушия и неверия в добро. Да и не вся информация поступала к особистам, несмотря на значительные усилия с их стороны. Вспоминает А. Генатулин: «Когда помкомвзвода ушел, Шалаев снова подсел к нам, вытащил украдкой свой «вальтер» из-за брючного ремня со спины, переложил в карман. Он знал, что про пистолет никто не скажет взводному, во взводе никто никогда ни на кого не доносил, никогда не выдавал, наши небольшие солдатские грешки были нашими грешками, мы вместе ходили в бой, вместе терпели тяготы войны, вместе спали, грея друг друга своими телами, и в любой день каждый из нас мог погибнуть, мы держались друг за друга, мы были как одна семья, как братья»[427].
В связи с тем, что нацистская разведка в годы войны засылала в тыл Красной армии большое количеств агентов для совершения диверсий на военных и промышленных объектах и железнодорожном транспорте, ОО НКВД вербовали среди советских граждан так называемых осведомителей-противодиверсионников. ТО НКВД широко практиковали вербовку розыскных агентов среди работников железнодорожных и речных вокзалов, камер хранения, комнат отдыха, санпропускников и военно-продовольственных пунктов, справочных бюро, буфетов, парикмахерских, ресторанов, проводников поездов и т. д.
В начале войны осведомление в подразделениях дивизий Красной армии формировалось по принципу «чем больше, тем лучше». Особист полка не смог бы физически справиться с помощью существовавшего количества агентов и осведомителей. Поэтому в батальонах, ротах создавались резидентуры и на роль резидентов подбирались старшины или сержанты – волевые, энергичные люди, обладавшие жизненным опытом и умением заставить осведомителей сообщать все, что интересовало контрразведчика, и по своему служебном положению имевшие возможность общаться с агентами и осведомителями в боевых условиях, отлучаться из боевых порядков на командные пункты, где сотрудники ОО могли с ними встречаться.
Нач. ОО НКВД армий и фронтов предписывалось ввести в практику работы чекистов по линии КРО перевербовку агентуры противника особенно из числа военнослужащих РККА, использовать связи такой агентуры с разведкой противника для выявления его агентуры, переброшенной и предполагаемой к переброске на нашу сторону, изучать методы работы разведки, личный состав ее и широко использовать полученные данные для сбора разведывательных материалов о войсках противника