В начале войны в сложной и постоянно менявшейся военно-политической и оперативной обстановке в прифронтовой полосе, когда глубокий тыл быстро превращался в передовую, руководящему и оперативному составу НКО, НКГБ и НКВД, пограничных и внутренних войск в различном объеме и различными подразделениями приходилось налаживать фильтрационную работу среди советских военнослужащих, прорывавшихся из окружения или бежавших из нацистского плена, и гражданского населения. Тогда еще не было единой продуманной системы, которая начала создаваться в ходе военных действий. Надо также учитывать, что фильтрация задержанных проводилась в условиях непрерывных боев и острого дефицита времени, буквально на ходу. Это приводило к ошибкам при принятии решения, а порой и к неправомерным действиям чекистов. И прав В.С. Христофоров в своем утверждении, что, «несмотря на допущенные ошибки (умышленные или неумышленные), нельзя признать коллективной вину НКВД, органов военной разведки или заградотрядов, поскольку это подразумевает коллективную безответственность. Ответственность должна быть – персональной, иначе она не будет действенной»[516]. Между тем по состоянию на 29 сентября 1941 г. только на Юго-Западном фронте из окружения вышли 9084 человека: младших командиров и рядовых – 6766, среднего комсостава – 2227, старшего комсостава – 76, высшего комсостава – 15 человек. За это же время вышли из окружения 116 сотрудников ОО НКВД Юго-Западного фронта. Все вышедшие из окружения были подвергнуты проверке[517].
Первые шаги в решении этой задачи показали ее эффективность. Например, на Псковщине проверялся поток жителей Белоруссии и Прибалтики, который усилился с конца июня 1941 г. В итоге в районе Пскова и Острова было задержано около 2 тысяч подозрительных лиц, выявлено 160 диверсантов, в числе которых немало эстонцев и латышей, завербованных немецкой разведкой и готовивших террористические акты в советском тылу[518].
Большое количество диверсантов задержано в пограничных с Латвией и Эстонией районах. Многие из них представляли собой переодетых в советскую форму агентов немецкой разведки, получивших задание по ведению разведки в укрепрайонах и уничтожению военных объектов.
Следует иметь в виду, что первичную проверку большая часть задерживаемых проходила на дивизионных и армейских приемно-пересыльных пунктах, которые располагались в полосе действий каждой армии на расстоянии 30–40 км от линии фронта. Основная же фильтрационная работа проводилась во фронтовых лагерях, размещавшихся на расстоянии 150–200 км от передовой. В зависимости от обстановки их количество и вместимость менялись.
Предложения о проверке лиц в прифронтовой полосе поступили 18 июля 1941 г. от зам. наркома ГБ БССР майора ГБ Духовича наркому ГБ СССР Меркулову о тщательном расследовании обстоятельств возвращения на нашу территорию всех лиц, задерживавшихся немецким властями[519].
Одна из первых директив военной контрразведки о ведении фильтрационной работы была издана 28 июля 1941 г. зам. наркома внутренних дел СССР нач. УОО НКВД В.С. Абакумовым. Он предложил всех лиц, возвратившихся из немецкого плена, как задержанных заградительными отрядами, так и выявленных агентурным и другим путем, арестовывать и тщательно допрашивать об обстоятельствах пленения и побега или освобождения из плена. Если следствием не будут установлены данные о причастности их к органам абвера, из-под стражи освобождать и направлять на фронт в другие части, установив за ними постоянное наблюдение как со стороны ОО, так и комиссара части. При выявлении «наиболее серьезных арестованных», и в первую очередь лиц командного и политического состава, после обстоятельных предварительных допросов направлять для продолжения следствия в УОО НКВД СССР со всеми имеющимися на них материалами. Разоблаченных же агентов германской разведки подробно допрашивать о том, кто их персонально вербовал, какие задания они получили при вербовке (особенно в прифронтовой полосе), каким способом их перебросили на нашу территорию, с кем должны были поддерживать связь, кто еще из военнопленных завербован разведкой, какие им известны разведывательные данные о действующих частях вермахта. Материалы, полученные в процессе следствия, немедленно оперативно использовать. Одновременно эти же материалы направлять в УОО НКВД СССР. Вместе с тем Абакумовым было предложено «всемерно усилить в частях Красной армии работу агентурно-осведомительной сети, направив ее на выявление шпионов, антисоветского элемента и лиц, подготовляющихся к переходу на сторону врага»[520].
В связи с тем, что германские разведывательные органы усилили свою активность по переброске в наши тылы специально обученной в разведывательных школах агентуры, 20 февраля 1942 г. Берия приказал ОО, оперативно-чекистским группам и органам НКВД в прифронтовой полосе провести необходимые мероприятия, обеспечивающие задержание и тщательную фильтрацию всех без исключения лиц, в том числе женщин и детей, переходящих через линию фронта с территории противника. Нач. УОО НКВД должны были организовать планомерное выявление и изучение дислокации, состава и методов работы спецслужб воюющих с СССР стран, обеспечить тщательную следственную и агентурно-оперативную обработку арестованных агентов германской, финской и румынской разведок, обратив особое внимание на агентов, проходивших специальную подготовку в разведывательно-диверсионных школах противника[521].
На выявление кадровых разведчиков и агентуры противника нацеливали чекистов и руководителей территориальных органов НКВД. Так, 6 марта 1942 г. нач. УНКВД по Ленинградской области П.Н. Кубаткин дал указание провести эту работу по 16-й армии вермахта, обратив внимание на использование при фильтрации «направляемые вам при этом списки официальных работников и агентов разведывательной группы Гофмайера с их установочными данными и приметами». Усиления фильтрации потребовало и начавшееся контрнаступление Красной армии под Москвой. ОО НКВД должны были, опираясь на оперативные данные агентуры зафронтовой разведки, проверить на освобождаемой от войск вермахта территории бывших советских военнопленных и лиц, находившихся в окружении противника, устроившихся на постоянное местожительство в селах и деревнях.
О необходимости усиления этой службы вносили свои предложения командованию Красной армии и руководству НКВД многие сотрудники. Об этом свидетельствует, в частности, записка начальника 7 сектора охраны тыла Московской зоны обороны ст. лейтенанта ГБ Давыдова от 21 ноября 1941 г. на имя В.С. Абакумова. Давыдов предложил в каждом районе «иметь хотя бы по одному оперативному работнику особого отдела, чтобы он на месте занимался фильтрацией задержанных военнослужащих, производил первичный опрос и по установлению сведений (дезертир, возвратившийся из плена и др.), в случаях, требовавших дальнейшего глубокого расследования, направлял бы этих лиц в следственную группу особого отдела, находящуюся в центральном секторе – в г. Коломну. Давыдов сообщил, что в двух районах отсутствуют оперативные работники особых отделов, и «все дела по задержанным военнослужащим ведут сотрудники местных отделов милиции, которые ввиду своей малоопытности, следствие ведут поверхностно, не вскрывая шпионов, изменников Родины и диверсантов. К тому же затягивают сроки окончания следствия».
Давыдов был совершенно прав, указывая на недостатки в фильтрационной работе. В своей записке ст. лейтенант госбезопасности просил увеличить штат особых отделов секторов охраны тыла на 3–4 следователя, что позволило бы улучшить оперативную работу. Абакумов не согласился с доводами Давыдова, и 29 ноября 1941 г. ответил ему: «…по количеству следственных дел в особо отделе НКВД Коломенского сектора увеличивать особые отделы не следует. Военкоматы обслуживают районные отделы НКВД… Давно хочется, чтобы эту работу мы приняли на себя»[522]. Но предложение Давыдова было не из желания «принять эту работу на себя», оно исходило из анализа обстановки на этом участке фронта.
Усиления фильтрации потребовало и начавшееся контрнаступление Красной армии под Москвой. ОО НКВД должны были, опираясь на оперативные данные агентуры зафронтовой разведки, проверить на освобождаемой от войск вермахта территории бывших советских военнопленных и лиц, находившихся в окружении противника, устроившихся «на постоянное местожительство в селах и деревнях. По мнению Л.П. Берии, данную категорию лиц необходимо было тщательно проверять и выявлять среди них «изменников Родины, шпионов и дезертиров». Об этом 25 декабря 1941 г. написал И. Сталину, предложив создать специальные лагеря НКВД»[523].
27 декабря 1941 г. постановлением ГКО № 1069сс в рамках Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР было решено образовать специальные лагеря для проверки всех бывших военнослужащих, находившихся в плену и окружении противника, обнаруживаемых на освобожденной территории[524]. На следующий день в развитие этого постановления приказом наркома обороны И.В. Сталина № 0521 началось формирование армейских сборных пересыльных пунктов (СПП) (один на армию) и фронтовых проверочно-фильтрационных пунктов (ФПФП) для проверки военнослужащих, освободившихся из плена. Приказом НКВД СССР поручено зам. наркома ВД СССР В.В. Чернышеву и И.А. Серову в трехдневный срок организовать специальные лагеря НКВД: Грязовецкий (Вологодская область), Южский (Ивановская область), Тамбовский (Тамбовская область), Новоаннинский (Сталинградская область)[525]