В условиях утраты управления войсками, паники в ряде частей, отступления невозможно было организовать объективную и полную информацию о положении на фронтах. А ГКО, Ставка, Генштаб требовали представления сведений о истинном положении дел. Но как можно было Генштабу осуществлять руководство Северо-Западным фронтом, если за 18 дней он не получил от него ясных и исчерпывающих докладов о положении частей, группировках противника и местоположении его танковых и моторизованных соединений. И почти 10 дней Генштаб руководил войсками Брянского фронта, не зная в деталях складывающейся там обстановки. «Приходилось, – писал Г.К. Жуков, – предположительно определять развитие событий, но такой метод, как известно, не гарантирует от ошибок»[630].
Нельзя не отметить значительную роль в наведении элементарного порядка в постановке информации И.В. Сталина. Следует иметь в виду, что он порой резко отрицательно относился к разведывательной информации, что оказывало негативное влияние на высших политических и военных руководителей. Накануне войны многие из них подлаживались под настроение Сталина и, выполняя его установку не давать Германии повода для военных акций на границе, не принимали необходимых мер для повышения боеготовности войск. Поэтому крайне важные решения были приняты с запозданием, без учета реальной обстановки, хотя Сталин был информирован лучше других. Как бы то ни было, владея всеми необходимым данными, он допустил трагический просчет с определением начала войны и направлением главного удара вермахта. Но он был абсолютно прав в своем следующем утверждении: «Мы не можем принять решений, не зная, где и в какой группировке наступает противник, в каком состоянии находятся наши войска»[631]. Поэтому в первые дни войны им были приняты дополнительные меры для улучшения информации.
Рабочий день И.В. Сталина был настолько загружен, что он не мог даже встретиться с иностранными журналистам, которые писали о героической борьбе советского народа. Так, 12 сентября 1941 г. директор Лондонского отдела Агентства «Юнайтед Пресс» Уоллес Каролл обратился к нему со следующей запиской:
«Господину Иосифу Сталину, председателю Совета Народных комиссаров.
Дорогой сэр!
В тот момент, когда война требует у Вас очень много времени и энергии, я осмеливаюсь просить у Вас интервью».
Сталин поручил Поскребышеву передать, что не может принять У. Каролл, потому что занят[632].
22 июня Сталин писал Жукову: «Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войсками и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать Вас в качестве представителя Ставки на Юго-Западный фронт. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика…»[633]. Уже 24 июня 1941 г. в качестве представителя Ставки Г.К. Жуков выехал на Юго-Западный фронт, а через два дня К.Е. Ворошилов, Б.М. Шапошников и Г.И.Кулик выехали на Западный фронт. В разное время на других участках фронтов оказались генералы А.М. Василевский, Н.Ф. Ватутин и другие.
28 июня 1941 г. пал г. Минск, 11 наших дивизий, находившихся западнее его, вынуждены были продолжать борьбу уже в тылу противника. Но Генеральный штаб узнал об этом не сразу. На следующий день Сталин и бывшие с ним в Кремле В.М. Молотов, Г.М. Маленков, Л.П. Берия и А.И. Микоян, не получив об этом по телефону от Тимошенко никакой информации, направились в Наркомат обороны. Там их встретили Тимошенко, Жуков и Ватутин. Связи с Западным фронтом не было. Жуков доложил, что послали связистов, но неизвестно, когда они управятся. Сначала Сталин сдерживался, но потом взорвался: «Что это за Генеральный штаб? Что за начальник штаба, который в первый же день войны растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет, никем не командует?». Микоян вспоминал, что Жуков «буквально разрыдался и выбежал в другую комнату». И это Жуков! Значит, нервы были на полном разрыве. Минут через пять-десять Молотов возвратил успокоившегося Жукова, у которого «глаза были мокрые». Выходя из наркомата, Сталин сказал поразившие всех слова: «Ленин оставил нам великое наследие, а мы, его наследники, все это просрали»[634].
Среди важнейших мер в первые дни войны, предпринятых центральным аппаратом, было налаживание надежной информации о положении на фронтах, потому что и к июлю связь со Ставкой по-прежнему была неустойчивой, четкое взаимодействие между фронтами отсутствовало. В этих условиях важнейшее значение имели сведения Третьих управлений и отделов НКО, НКВМФ и НКВД. Начальники контрразведки ведомств с первого дня войны издавали директивы, определявшие задачи по сбору сведений военного характера и своевременной бесперебойной информации о боевом и политическом состоянии фронтов. Надо иметь в виду, что постепенно меняется характер информации. Один из руководителей УНКВД Ленинграда А.М. Сахровский писал: «…Сначала нас интересовали чисто военные данные, но постепенно мы поняли, что можно получать и политическую информацию. Первая наша аналитическая справка была составлена на основе допросов группы пленных…»[635]. С 22 июня 1941 г. наркоматы обороны, внутренних дел и госбезопасности предприняли меры для получения всеобъемлющей информации о положении на фронтах. Только по линии НКГБ 22, 24 и 30 июня, 1, 4 и 5 июля были изданы директивы, определившие задачи по сбору сведений военного характера[636].
Исходя из указаний Центра, военные контрразведчики постоянно стремились совершенствовать свою информацию. Анализ приказов, циркуляров, личной переписки дает возможность получить полное представление о конкретных предложениях, направленных на улучшение информации на основе приобретенного опыта боевых действий в первые месяцы войны.
Процесс совершенствования информации особенно был сложным в начале войны при перестройке работы на военный лад. Самыми распространенными недостатками были некачественная информация, которая не давала возможности использовать ее командованием фронтов и руководством ОО НКВД СССР, докладные записки и специальные сообщения, не указывавшие причин, порождавших ненормальные явления. Немало было случаев очковтирательства, нередко сообщаемые факты при их проверке не подтверждались. А в Балтфлоте поступавшие документы не анализировались, а просто копировались и в таком виде преподносились Главморштабу, при этом нередкими были случаи направления сведений с заведомо сомнительной информацией о противнике. Так, 21 июля 1941 г. разведотдел КБФ сообщил о том, что восточнее Прангли находятся 10 немецких транспортов. Корабли БКФ немедленно вышли в указанный район для уничтожения противника. В результате оказалось, что эти сведения неверны, и корабли, безрезультатно закончив поиск противника, вернулись на базу. Все разведсводки, поступающие с периферии, были в основном составлены на опросе военнопленных и частично радиоперехвата. Поэтому по линии ОО НКВД были приняты меры по устранению этих недостатков.
УОО НКВД обращало внимание на улучшение информации. В частности, указывалось не то, чтобы ОО не только регистрировали факты провала операции и понесенные частями потери, но и проводили чекистские мероприятия и по каждому факту срыва операций проводили расследование, поручив это ответственным оперативным работникам.
Издержки информационной работы советских спецслужб наносили вред оперативной работе, потому что мешали быстрому пресечению вражеской деятельности, ликвидации вскрытых недочетов в боевых действиях Красной армии. Вот почему 10 июля 1941 г. Михеев и нач. секретариата 3-го Управления НКО СССР, бригадный комиссар Петров направили нач. отделов фронтов и армий, нач. отдела Западного фронта майору ГБ Бегма указание, в котором отметили, что «своевременная и точная оперативная информация в военное время приобретает исключительно важное значение; от этого зависит немедленное пресечение вражеской деятельности подучетного элемента и устранение всех недочетов в обеспечении успехов Красной армии на фронтах борьбы с фашистскими захватчиками». Поэтому было приказано:
«1). Ввести в действие прилагаемый при этом табель срочных донесений[637] на военное время.
2) Информацией связь поддерживать снизу вверх, обязав начальников органов при передислоцировании частей и соединений, искать и обязательно устанавливать связь с вышестоящим органом 3-го Управления;
3) 3-м отделам армий с 3-ми отделами фронтов, а последним с 3-м Управлением НКО поддерживать связь ежедневно, путем эстафет, даже при удалении указанных органов друг от друга на расстоянии до 500 км, выделяя для этого специальные машины (мотоциклы) и оперативный состав, обеспечивающий доставку оперативной информации. Кроме того, имеющиеся остальные средства связи (шифр, самолет, фельдсвязь НКВД и связь командования).
4) Начальникам 3-х отделений дивизий информационные материалы доставлять ежедневно в 3-и отделы корпусов, а последним в 3-и отделы армий, специально выделенными посыльными, или оперсоставом»[638].
В последующих документах руководителям ОО было предложено: связь сверху вниз осуществлять только для оказания практической помощи и в других случаях оперативной необходимости вышестоящего органа 3-го Управления. В тех же случаях, когда командование потеряло связь с вышестоящим командиром соединения, нач. 3-х отделов, отделений обязательно должны добиться установления связи с вышестоящим органом 3-го Управления НКО.
Руководители ОО нацеливали своих подчиненных на более активное решение возникавших проблем. 30 октября 1941 г. зам. нач. ОО НКВД Западного фронта майор ГБ Королев и нач. 3 отделения ОО НКВД Западного фронта капитан ГБ Митрофанов писали нач. ОО НКВД 33-й армии, ст. лейтенанту ГБ Иващенко: «По вашим докладным запискам о недочетах в боевых действиях и политико-моральном состоянии личного состава 1-й ГМСД от 26 октября 1941 г. нами информированы начальник УОО НКВД СССР Абакумов и Военный совет фронта. Одновременно следует указать, что из докладных записок видно, что со стороны ОО армии мер по устранению отдельных недочетов, имеющих место в дивизии, не проводится… Так, в дивизии до сего времени разведка сил и замыслов противника не организована. Данные, добываемые разведкой, крайне скудны и неточны. Вследствие чего дивизия в боевых операциях с противником несет большие потери в личном составе и материальной части, ОО армии следовало немедленно этим вопросом заняться, выявить все имевшиеся недостатки в организации разведки, которые через командование дивизии или ВС армии устранить, а виновников привлечь к ответственности… предлагаю мероприятия по устранению отдельных недостатков, имеющих место в дивизии, проводить на месте немедленно»