цев не провел ни одного партийно-комсомольского собрания. В частях 21-й армии Юго-Западного фронта политинформации проводились по радио, бойцы по полмесяца и больше не знали о том, что происходит в стране. Радио и кино были забыты.
И все же, называя десятки причин дезертирства, нельзя не учитывать того, что абсолютное большинство советских воинов покидало поле боя не из желания не воевать, а в силу неорганизованности, неразберихи, беспечности и нераспорядительности командиров. И в этом не было вины бойцов. Такие явления, как дезертирство и измена Родине, порождались различными факторами. Но перечисленные выше причины не дают обстоятельного анализа причин такого позорного явления в Красной армии. Они совершенно не касаются глубинных процессов, которые происходили в советском обществе накануне войны.
Анализ причин дезертирства и предательства начнем с того, что они характерны для любого массового вооруженного противоборства. Особенно острый характер, как свидетельствуют исторические факты, они приобрели после создания массовых, сформированных армий на принципе всеобщей воинской повинности. От этих видов преступлений непосредственно в военный период полностью избавиться невозможно, поскольку основные элементы психологии вовлеченного в войну человека формируются еще в мирный период, а война только выявляет их. Тем более что в экстремальных условиях, какие и создает война, проявляются и лучшие, и худшие человеческие качества. Активизация последних порождает измену и дезертирство.
С начала войны в состав Красной армии влились миллионы людей, в подавляющем большинстве своем из крестьянской глубинки, ее молодые силы (кадровые рабочие нужны были, чтобы ковать в тылу оружие победы), среди которых были, конечно, не только стойкие, волевые и дисциплинированные люди. Но то, с чем можно мириться в мирное время, в годы войны угрожало самим основам государственного порядка. Паника, дезертирство, отказ от выполнения боевых приказов, неподчинение начальникам, самовольное оставление позиций, бесчинства по отношению к мирному населению способны были разрушить самый стойкий военный организм и дезорганизовать тыл.
На боеспособности Красной армии сказывалось и то обстоятельство, что она не была готова к войне. Не было в стране всеобщей воинской обязанности и за время пятнадцатилетнего существования профессиональной армии выросло целое поколение молодежи, никогда не стоявшее в армейском строю[714].
С начала войны постановления ГКО, правительственные директивы, приказы Ставки Верховного Главнокомандования указывали на необходимость принятия органами военной контрразведки решительных мер по пресечению дезертирства и измены Родине. Актуальность решения данной задачи все более возрастала с ухудшением обстановки на фронте. Первая директива № 34794, направленная центральным аппаратом военной контрразведки НКО СССР 22 июня 1941 г., потребовала немедленно форсировать работу по предотвращению дезертирства и измены Родине, направить агентурно-осведомительную сеть на вскрытие недочетов, отрицательно влияющих на выполнение задач, поставленных перед войсками, немедленно через командование ликвидировать выявленные недочеты и пр.[715]. Неустойчивость воинских частей, несанкционированное отступление с занимаемых позиций, паника среди личного состава привели 27 июня 1941 г. к директиве № 35523 3-го управления НКО, поставившей задачу борьбы с дезертирством. С помощью военного командования было приказано создать на железнодорожных узлах, на дорогах подвижные контрольно-заградительные отряды для задержания дезертиров и всех подозрительных элементов, проникших через линию фронта[716].
С учетом сложившегося положения в стране в полном объеме была введена в действие инструкция ГУ РКМ НКВД СССР по борьбе с дезертирством на военное время, утвержденная еще 22 ноября 1937 г., которой предусматривалась целая система оперативно-розыскных мер при взаимодействии с органами ГБ, органами военного управления, органами власти и общественностью, где особое внимание уделялось ликвидации «дезертирских вооруженных групп»[717].
10 июля 1941 г. Ставка ВГК направила на Западный фронт приказание: «…Пора это позорное дело прекратить. Командующему и членам Военного совета, прокурору и начальнику 3-го управления немедленно выехать в передовые части и на месте расправиться с трусами и предателями»[718]. В борьбе с дезертирством и изменой Родине чекисты учитывали специфику различных участков фронта. Об этом свидетельствует инструкция для ОО НКВД Северо-Западного фронта (не ранее 19 июля 1941 г.): «… § 4 Особые отделы дивизии, корпуса, армии в борьбе с дезертирами, трусами и паникерами осуществляют следующие мероприятия:
в) всех установленных дезертиров немедленно арестовывают и ведут следствие для предания их суду военного трибунала. Следствие заканчивать в течение 12-часового срока;
г) всех отставших от части военнослужащих организовывают повзводно (поротно) и под командой проверенных командиров в сопровождении представителя особого отдела направляют в штаб соответствующей дивизии;
д) в особо исключительных случаях, когда обстановка требует принятия решительных мер для немедленного восстановления порядка на фронте, начальнику особого отдела представляется право расстрела дезертиров на месте. О каждом таком случае начальник особого отдела доносит в особый отдел армии и фронта;
е) приводят в исполнение приговор военного трибунала на месте, а в необходимых случаях перед строем;
ж) ведут количественный учет всех задержанных и направленных в части и персональный учет всех арестованных и осужденных;
з) ежедневно доносят в особый отдел армии и особый отдел фронта о количестве задержанных, арестованных, осужденных, а также о количестве переданных в части командиров, красноармейцев и материальной части…»[719].
16 августа 1941 г. председатель ГКО И.В. Сталин, его заместитель В.М. Молотов, маршалы С.М. Буденный, К.Е. Ворошилов, С.К. Тимошенко, Б.М. Шапошников и генерал армии Г.К. Жуков подписали приказ Ставки ВГК № 270 «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий». Приказ был направлен всем членам и кандидатам в члены ЦК ВКП (б), секретарям горкомов, крайкомов, ЦК компартий, председателям областных и краевых исполкомов, СНК союзных республик, секретарям райкомов, горкомов и председателям райисполкомов и горисполкомов и имел гриф «Без публикации».
Приказ подчеркивал, что большинство частей Красной армии ведет себя безупречно, мужественно, а порой героически. Были приведены примеры успешных действий войск под руководством зам. ком. Западным фронтом генерал-лейтенанта И.В. Болдина, комиссара 8-го механизированного корпуса бригадного комиссара Н.К. Попеля, командира 406-го сп полковника Т.Я. Новикова, командующего 3-й армией генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова и члена Военного совета армейского комиссара 2-го ранга Бирюкова.
Одновременно отмечалось, что члены военных советов армий, командиры политработники и даже сотрудники ОО, «находившиеся в окружении, проявили недопустимую растерянность, позорную трусость и не попытались даже помешать перетрусившим сдаться в плен врагу». Без всяких на то оснований были обвинены в предательстве командующий 28-й армией генерал-лейтенант В.Я. Качалос, командующий 12-й армией генерал-лейтенант П.Г. Понеделин, командир 13-го ск генерал-майор Н.К. Кириллов. «Эти позорные факты сдачи в плен нашему заклятому врагу, – отмечалось в приказе, – свидетельствуют о том, что в рядах Красной армии, стойко и самоотверженно защищающей от подлых захватчиков свою Советскую Родину, имеются неустойчивые, малодушные, трусливые элементы. И эти элементы имеются не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава. Как известно, некоторые командиры и политработники своим поведением на фронте не только не показывают красноармейцам образец смелости, стойкости и любви к Родине, а, наоборот, прячутся в щелях, возятся в канцеляриях, не видят и не наблюдают поля боя, а при первых серьезных трудностях в бою пасуют перед врагом, срывают с себя знаки различи, дезертируют с поля боя».
Поэтому приказ призвал командиров, политработников, «во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Части и подразделения, попавшие в окружение, должны были самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение «фашистским собакам». И каждый военнослужащий был обязан, «независимо от его служебного положения, потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен – уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи»[720].
Приказ есть приказ, и угроза уничтожать сдающихся в плен «всеми средствами, как наземными, так и воздушными», не была пустым словом. Осенью 1941 г. советская авиация бомбила лагеря военнопленных в районе Орла и Новгород-Северского[721].
Едва ли в военной истории цивилизованных стран найдется аналог приказа № 270. Ему до сегодняшнего дня даются разные оценки: от положительных до отрицательных. Можно согласиться с маршалом Советского Союза К.К. Рокоссовским, который считал приказ поспешно подготовленным, без учета реальной обстановки и действий командиров и военачальников