Оперативная обстановка в ряде прифронтовых районов и областей требовала принятия срочных мер по выселению лиц немецкой национальности. Так, 27 июня 1941 г. в НКГБ СССР пришла телеграмма из УНКГБ по г. Ленинграду и Ленинградской области о необходимости высылки немцев из города и его окрестностей[810]. Ленинград с осени 1941 г. находился в блокаде. Его безопасность зависела от высокой ответственности всех граждан, понимания той обстановки, которая сложилась в городе и вокруг него. 25 сентября 1941 г. командующий ВВС Ленинградского фронта, генерал-майор авиации Новиков в письме к председателю Ленсовета П.С. Попкову прямо указал: «За последнее время, в период налета противника, днем и ночью со стороны колонии (Смольнинской немецко-финской) в сторону аэродрома пускают ракеты красного и зеленого цветов. Само население враждебно настроено против советской власти, так, например, финны заявляют: «Если придут сюда финны, то будет вам и нам плохо, если придут немцы, то вам, русским, будет плохо, а нам хорошо». Эта колония кишит шпионами. 5 сентября 1941 г. решением Всеволожского райсовета население этой колонии подлежало выселению по политическим соображениям. Несмотря на имеющееся решение, до сих пор враждебно настроенное население продолжает находиться в районе аэродрома…»[811].
В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г., п. 3, «з», военные власти получили право на территориях, объявленных на военном положении, принимать решения о выселении лиц, признанных социально опасными. В случае вынесения такого решения выселение этой категории лиц должно быть возложено на органы НКГБ-НКВД. В связи с этим было предложено «провести соответствующую подготовительную работу, взяв на учет всех лиц вместе с их семьями, пребывание которых на территориях, объявленных на военном положении, будет признано нежелательным…». При этом к внесению на учет необходимо «подходить осторожно, предварительно проверяя имеющиеся у вас материалы. Нетрудоспособные мужчины и женщины старше 60 лет выселению не подлежат»[812].
Решением Военного совета Ленинградского фронта из восьми районов Ленинградской области в связи с тем, что часть финского и немецкого населения уходила в леса, ожидая прихода немцев, переселению подлежали 88 700 финнов и 6500 немцев, в том числе в Казахстан – 15 000, в Красноярский край – 24 000, в Новосибирскую область – 24 000, Алтайский край – 12 000, в Омскую область – 21 000 человек. 12 августа 1941 г. СНК СССР и ЦК ВПК (б) принял Постановление «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». 26 августа 1941 г. были приняты постановления СНК СССР и ЦК ВКП (б). На его основе 27 августа 1941 г. Л.Г. Берия подписал приказ «О мероприятиях по проведению операции по переселению немцев из Республики немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей». На следующий день Президиум Верховного Совета СССР принял указ «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья»[813]. В «Положении об отделе спецпереселений НКВД» от 1 сентября 1941 г. указывалось, что он «осуществляет разработку мероприятий по переселению жителей СССР немецкой национальности в глубинные районы для расселения их и трудоустройства». Уполномоченные СНК СССР по делам репатриации граждан СССР имелись в шести приграничных военных округах и двух группах войск. Всего было 35 лагерей общей емкостью 350 тыс. человек[814].
У органов НКВД, в том числе контрразведки НКВД, была еще серьезная проблема в решении судьбы содержавшихся в тюрьмах и лагерях тысяч арестованных и отбывавших наказание заключенных. В ряде городов часть заключенных ввиду бегства охраны самостоятельно покидали тюрьмы и лагеря, многие из них отправлялись в глубь страны, приходили в органы НКВД, хорошо понимая, что при задержании они могли получить дополнительный срок. Некоторые заключенные в эвакуации не нуждались, они были освобождены из лагерей и тюрем наступавшими частями противника. В первые недели войны ввиду отсутствия конкретных распоряжений из центра каждый территориальный орган в условиях прифронтовой обстановки решал этот вопрос самостоятельно, чаще всего применяя крайние меры, массовые казни. Более 10 тыс. человек были расстреляны летом 1941 г. из числа неэвакуированных заключенных западных областей Украины и Белоруссии. Так, в 23 тюрьмах Западной Украины на 10 июня 1941 находились 23 236 заключенных, из которых значительная часть была ликвидирована при отступлении советских войск. Расстреливались в основном осужденные за контрреволюционные преступления, но в Луцке были уничтожены почти все узники. Всего во Львовской области оказались расстреляны 2 464 чел, в Дрогобычской – 1101, в Станиславской – 1000, в Тарнопольской – 500, в Луцке Волынской области – около 2000, в Умани – 767, в Киеве – 346.[815]
24 июня 1941 г. до местных органов госбезопасности была доведена директива НКГБ СССР № 136 о задачах в условиях военного времени говорилось: «Форсировать эвакуацию арестованных, в первую очередь из районов, в которых создалось напряженное положение»[816]. В кратчайший срок органам НКВД удалось эвакуировать большую часть осужденных в глубь страны. На 12 декабря 1941 г. они вместе с арестованными были перевезены в Алтайский край – из УССР, Ленинграда, Владимира; в Башкирию – из Львова, Умани, Житомира, Полтавы, Мариуполя; в Вологодскую область – из Ленинграда, Литвы, Латвии, Мурманской области; в Иркутскую область – из Эстонии, Житомира, Киева, Воронежа, Кишенева, Вязьмы; в Новосибирскую область – из Латвии, Липецкой области, Одессы, Киева, Николаева, Херсона, Сум, Гомеля, Ростова; в Омскую область – из Москвы, Луги, Ленинграда, Полоцка, Гомеля. Только из Москвы – 8491, из Латвии – 2977, из Литвы – 1321, из Эстонии – 4077, из Украины – 10 806. В конце июля 1941 г. на имя Берии, Меркулова и Серова поступило сообщение зам. нач. 1-го отдела Тюремного управления НКВД СССР, капитана ГБ Волхонского о трагедии около местечка Улы. 20 июля 1941 г. в г. Казань прибыл эшелон с 261 заключенным, эвакуированным из тюрьмы № 28 (г. Глубокое). Они рассказали, что руководитель эшелона, нач. тюрьмы № 28, сержант ГБ Приемышев был снят с эшелона и задержан в г. Витебске за учиненный самосуд над заключенными. Военный трибунал приговорил к ВМН всю конвойную команду.
Этап заключенных из г. Глубокое в г. Витебск был выведен пешком в количестве 964 человек, в том числе около 80 % подследственных и осужденных за контрреволюционные преступления. 26–27 июня этап около м. Улы остановился на привал. В этот момент налетели два немецких самолета, которые сбросили две бомбы на колонну. Когда немецкие самолеты скрылись, нач. тюрьмы Приемышев, его зам. Табер, пом. оперуполномоченного Мохов и дежурный пом. нач. тюрьмы Малинин стали ходить по рядам заключенных, лежавших на дороге, и расстреливать их. Всего были расстреляны 714 заключенных. Трупы оставили на месте, не убрали. Многие заключенные были только тяжело ранены и в таком состоянии оставлены. Расстрел производился на виду у местных жителей[817].
17 ноября 1941 г. ГКО издал постановление № ГКО-903сс, подписанное И. Сталиным: «Разрешить НКВД СССР в отношении всех заключенных, приговоренных к ВМН и содержащихся в тюрьмах в ожидании утверждения приговоров высшими судебными инстанциями, привести в исполнение приговоры военных трибуналов округов и республиканских, краевых, областных судебных органов»[818]. Какова же была реакция руководства НКВД на эти события, особенно в отношении смертной казни? Говоря словами зам. наркома НКВД Круглова, на 9 марта 1942 г. число заключенных, ожидавших утверждения приговора, «за последние 3 декады стабилизировалось на уровне 15,5 тыс. человек»[819].
Эвакуация арестованных и заключенных в годы Великой Отечественной войны является одной из самых трагических и позорных страниц истории советского политического руководства и органов госбезопасности.
Если оценивать общую работу органов госбезопасности, в том числе и ОО НКВД СССР, то следует отметить их значительный вклад в эвакуацию населения, промышленных предприятий и учреждений. Они поддерживали общественный порядок, оказывали всестороннюю помощь партийным и советским органам. Во многом эти задачи не были непосредственной обязанностью военной контрразведки, но они были вызваны политическим положением и оперативной обстановкой того времени. Эвакуация явилась одной из ярчайших страниц истории Великой Отечественной войны и важнейшим звеном перестройки народного хозяйства на военный лад, позволила перебазировать основные производительные силы из прифронтовых и угрожаемых районов на Восток. Вместе с тем она стала важнейшим звеном перестройки народного хозяйства на военный лад. В сложнейших условиях начала войны при активном участии чекистов удалось только с июля по декабрь 1941 г. из угрожаемых районов эвакуировать 300 тыс. человек из Молдавии, более 1 млн – из Белоруссии, 350 тыс. – из Киева, а всего из Украины – 3,5 млн, из Ленинграда – 1,7 млн, из Москвы – 2 млн человек; всего же до 1 февраля 1942 г. – 10,4 млн человек; удалось вывезти 2593 предприятий, из них 226 было направлено в Поволжье, 667 – на Урал, 244 – в Западную Сибирь, 78 – в Восточную Сибирь, 308 – в Казахстан и Среднюю Азию[820].
Учитывая неудачный опыт первых месяцев войны, территориальные управления и ОО НКВД в последующие месяцы приняло необходимые меры для подготовки в случае необходимости к эвакуации населения, предприятий и учреждений из прифронтовой полосы.