Ввиду особого отношения к женщинам, подросткам и детям военнослужащие недооценивали агентуру противника, завербованную из этих категорий населения. Отметим, что в первые недели войны абвер интересовали сведения тактического характера в интересах командования вермахта и его работа в большей мере ограничивалась прифронтовой зоной. Судя по записке нач. ОО НКВД Западного фронта Цанава от 15 января 1942 г. нач. секретариата НКВД СССР, ст. майору ГБ Мамулову о переведенном на русский язык немецкому вопроснику для агентуры абвера, ее стали интересовать мобилизационные возможности Советского Союза к весне 1942 г., о производительности оставшейся промышленности и др.[827].
В работе органов военной контрразведки встречались серьезные трудности. Немецкая агентура порой достигала определенных успехов и из-за благодушия, ротозейства и беспечности, потери бдительности в некоторых частях и подразделениях Красной армии. Подтверждением этому может служить пример немецкого разведчика Х. Урагана, который преодолел советские оборонительные порядки по очень простой схеме. В ходе следствия выяснилось, в частности, что немецкие разведчики, заброшенные вместе с ним в наш тыл 5 ноября 1941 г., были одеты в форму красноармейцев. Перед заброской они получили рюкзаки с гражданской одеждой, в которую должны были переодеться, выйдя за наши оборонительные позиции. При первом соприкосновении с красноармейцами им надлежало выяснить наименование их батареи, роты и взвода, чтобы на вопрос о воинской принадлежности они могли дать, не задумываясь, четкий ответ.
Ураган беспрепятственно преодолел линию фронта. Более того, он сел на лафет пушки, которая направлялась в сторону Тихвина, и на ней въехал в зону, где не было войск. Убедившись, что находится на заданном маршруте, агент переоделся в гражданскую одежду, закопал армейскую форму, документы, компас и топографическую карту и двинулся в сторону Тихвина, отмечая по пути встречавшиеся укрепрайоны и направление передвижения советских воинских частей[828].
В сентябре 1941 г. нач. 2-го Управления НКВД, комиссар ГБ 3-го ранга Федотов предложил руководству ведомства провести следующие мероприятия:
1. Опубликовать обращение ГКО СССР о том, что красноармейцы, командиры и лица гражданского населения, оказавшиеся на территории, оккупированной немцами, завербованные германской разведкой и переброшенные с разведывательными и прочими заданиями в наш тыл, в случае добровольной явки их в советские органы с заявлением о вербовке их немцами, к ответственности привлекаться не будут.
2. Объявить приказ по Красной армии, доведя до каждого красноармейца вышеуказанное обращение.
3. Опубликовать признания и раскаяние красноармейцев и лиц гражданского населения в центральной, местной и военной печати о методах вербовки немцами своей агентуры, о способах засылки на нашу территорию и о практике работы.
4. Произвести широкую разъяснительную работу по линии партийных и советских органов с использованием печати и агитаторов о значение этого мероприятия в прифронтовой полосе, обратив особое внимание на деревни, села и места скопления беженцев с территории, занятой немцами (эвакуационные пункты, ж.д.).
В отдельных случаях руководство ОО фронтов получало задания на задержание конкретных шпионов. Так, шифротелеграммой от 18 декабря 1941 г. нач. ОО Южного фронта Зеленин был ориентирован на то, чтобы немедленно задержать и арестовать переброшенных морем в г. Ейск из Мариуполя агентов абвера Е.Д. Пишенко, М.М. Забелину и Л.Г. Манжула с заданием немецкой разведки[829].
Серьезную опасность для Красной армии представляли диверсанты, действовавшие прежде всего на коммуникациях Красной армии. Задания диверсионного характера по уничтожению средств связи получили в начале августа 1941 г. завербованные германской разведкой красноармейцы 256-й сд Гончаренко, Мустицов и Пожарских. 21 октября 1941 г. был задержан и разоблачен агент абвера Жуков, бывший красноармеец, имевший задание в г. Торжке связаться с диверсантами Бычковым и Зубковым и с ними взорвать мост через р. Торопа. Арестованный в ноябре 1941 г. в районе Селижарово Смирнов, 1915 г. рождения, уроженец Калининской области, находясь на территории, оккупированной немцами, был завербован с заданием взрывать мосты и склады боеприпасов. По показаниям Смирнова, немцы в лагерях военнопленных в Великих Луках и Торопце готовят из числа военнопленных красноармейцев диверсионные группы для направления в наш тыл. 5 декабря 1941 г. на Южном фронте разоблачен агент немецкой разведки Сухопенко, имевший задачу взрыва железнодорожных мостов в районах Юрьевска и Ворошиловограда.
Значительная активизация диверсионной работы была отмечена на Карельском и Ленинградском фронтах. На Карельском фронте, не имея достаточных сил для наступления, враг значительно активизировал свою диверсионную деятельность на важнейших коммуникациях – железнодорожных станциях, крупных населенных пунктах с наличием штабов и узлов связи. Известно, что исключительную значимость в планах гитлеровского командования на Северо-Западном театре военных действий представляли транспортные магистрали: железнодорожные и водные пути и прежде всего Кировская железная дорога и Беломорско-Балтийский канал. Немецко-финское командование, учитывая важность стратегического положения Кировской дороги, предприняло активные наступательные операции, пытаясь захватить ее и тем самым отрезать от страны Карелию, Советское Заполярье, незамерзающий порт Мурманск и базу Северного Военно-Морского Флота – Полярный. «Фюрер неизменно настаивает на том, что конечной целью операции должен быть выход на Мурманскую дорогу. Обороняющие эту дорогу силы должны быть уничтожены, а Мурманск взят» – писал в сентябре 1941 г. фельдмаршал Кейтель Маннергейму[830].
Врагу удалось захватить лишь участок дороги от Лодейного Поля до Масельгской. Только за 14 дней августа 1941 г. на Кировской и Октябрьской железных дорогах были совершены семь диверсионных актов[831]. Но Кировская железная дорога продолжала действовать бесперебойно. Бывший гитлеровский генерал Дитмар писал, что, несмотря на то, что «финны перерезали дорогу на юге, однако военные материалы шли по ней непрерывным потоком»[832].
В январе 1942 г. при личном участии Маннергейма была сформирована специальная диверсионная группа численностью 1900 человек под командованием А. Маевского. Ей удалось разрушить 92 сооружения и нарушить движение на ряде участков железнодорожного сообщения. Другие группы диверсантов (командиры – Конканен, Куисмас, Энглунд) также проникали в тылы наших войск на глубину до 40 км и наносили серьезные повреждения коммуникациям. Была сожжена ст. Майгуба, подорван мост на железнодорожной ветке Лоухи – Кестеньга. Финны разгромили и сожгли госпиталь в районе Петровские Ямы, где на излечении находились раненые советские бойцы и командиры[833].
В районе Магозеро финны сумели закрепиться на острове и этим представляли серьезную угрозу для всей Медвежьегорской оперативной группы и направления на Ленинград. Поэтому армейским штабом был разработан план по захвату Магострова. Выполнение этой задачи возложили на 80-й пограничный полк с приданием ему стрелковых подразделений Красной армии. Полк свою задачу выполнил[834].
ОО НКВД Волховского и Карельского фронтов, УНКВД Карелии, Архангельской и Вологодской областей курировал комиссар ГБ П.Т. Куприн. Оперативным путем им удалось получить сведения о намерениях фашистских разведывательных центров превратить важные тыловые железнодорожные узлы в районе Архангельска и Вологды в плацдарм для выброски крупных авиадесантов. Совместно с находившимися здесь шпионско-диверсионными группами они должны были перерезать северные коммуникации, изолировать Север от центральной сети СССР и развить наступление на северном направлении[835]. Но большинство планов противника на этом и других участках фронтов было сорвано ОО НКВД.
В спецсообщение Берии И.В. Сталину от 25 апреля 1942 г. о задержании немецких диверсантов говорилось о том, что в марте-апреле 1942 г. органами НКВД задержано 76 агентов германской военной разведки, переброшенных на самолетах в составе РДГ и в одиночку для шпионской и диверсионной работы в Вологде, Ярославле, Иваново, Александрове (Ивановской области), Пензе, Молотове, Тамбове, Куйбышеве, Сталинграде, Казани, Горьком и в войсковых телах Западного фронта. Все германские агенты являются бывшим военнослужащим Красной армии, находившимися в плен у немцев, где они были завербованы и обучены в разведывательных школах[836].
В начале войны основная работа ОО была сосредоточена на пресечения попыток враждебных элементов проникать в подразделения и части действующей армии. Чекистами были задержаны и арестованы бывшие военнослужащие Красной армии Максименко, Харитонов, Гольдич, Клеопин, Конопко, Овсянкин и Лукашевич.
Максименко завербовали для шпионской работы и перебросили обратно с задачей возвратиться в свою часть, выяснить настроение бойцов, выявить недовольных войной, склонить их к переходу на сторону противника, восхвалять хорошие условия содержания в лагере военнопленных. Одновременно Максименко было поручено найти человека, который мог бы начертить схему нового типа пушки, имеющейся на вооружении Красной армии, или подыскать человека, который сфотографировал бы эту пушку.
Харитонов получил задание склонять красноармейцев к переходу на сторону врага, восхвалять положение пленных у немцев, вести среди гражданского населения агитацию в пользу немцев, советуя не выезжать в глубь страны, не угонять скот и не уничтожать продовольствие.